Мужчины старательно демонстрировали доброжелательность и симпатию по отношению друг к другу, хотя Саша видела, что и один и другой явно переигрывали.
Саша поставила на стол чашку и тарелочку для Алексея, положила ложечку и салфетку. Анна Георгиевна, взяв чашку внука, налила в нее заварку, добавила кипятка из стоящего рядом с ней самовара.
- Алеша, ты останешься дома ночевать?
- Да, бабушка.
- Ты пришел вовремя. Сашенька как раз рассказывала нам с Игорем Ивановичем о кинематографе. Ну, так, Сашенька, в Америке снимают много фильмов?
- Много. Там на юге, в Калифорнии, образовалась кино-страна. Голливуд. Американские режиссеры снимают много фильмов. В том числе и о России. Не о сегодняшней, конечно. Они сняли «Анну Каренину».
- У нас это будет нескоро, - заметил полковник. – Пока что фильмы делать некому.
- Я видела несколько фильмов в Одессе в пятнадцатом году.
- А-а! «Сказка любви роковой»! – засмеялся Алексей.
- Театр я люблю больше, - продолжила хозяйка, - а кинематограф, по-моему, просто детская забава. Просто нашли применение научным достижениям.
- Нет, Анна Георгиевна, дорогая! – с жаром возразила Саша. – Это совсем другое искусство! Вот вы все увидите, пройдет некоторое время, и кинематограф станет обычным, как телефон. А телефон будет не только в каждом доме, а в каждом кармане.
Эту последнюю фразу произносить, пожалуй, не стоило.
- Сашенька, ты, милая, фантазерка! Что же человек будет ходить, привязанный проводами? Скажешь тоже, в каждом кармане! А что касается кинематографа, пожалуй, он сможет стать настоящим развлечением. А что, в Канаде телефон уже в каждом доме?
- О, нет. В Соединенных Штатах их больше, в Канаде еще мало.
- Александра Федоровна, - вмешался полковник, - а почему ваш батюшка выбрал Канаду в качестве места жительства?
- Я думаю, что здесь сыграл свою роль французский язык. В Квебеке у нас не было проблем. И потом там же настоящая русская зима! (Господи, ну, сколько же можно врать!) Но я была совсем маленькой, поэтому точно сказать не могу.
Они долго пили чай. Анна Георгиевна второй раз велела заварить свежего чаю и поставить самовар. В столовой стало темнее. Позвали Ольгу, велели включить свет и приготовить свечи, электричество часто выключалось.
- Игорь Иванович, оставайтесь на ужин.
- Благодарю, Анна Георгиевна, но мне нужно еще по делам заглянуть кое-куда.
/…/
Эту ночь Алексей провел в бабушкином доме. После завтрака он ненадолго ушел, но вскоре вернулся, сказав, что свободен весь день. Анна Георгиевна сразу же попросила его сходить для нее в аптеку, а потом отнести записочку с приглашением недавно приехавшему в город знакомому по Москве семейству и вывести погулять Сашу. Последняя часть поручения была самой интересной.
Молодые люди не спеша вышли из переулка на главную улицу, дошли до аптеки. Чтобы отнести записку знакомым Анны Георгиевны, нужно было отойти довольно далеко от центра города.
Этот знакомый, московский писатель Лунин, всего несколько дней назад перебрался в город. Его семья сняла две комнаты в доме на окраине города. Лунин не собирался надолго оставаться здесь, т.к. принял решение уехать из России в Европу. По дороге от Киева, где он оставался длительное время, на юг, откуда он намеревался отплыть на корабле, пока это еще было возможно, заболела его жена. Лунин решил дождаться ее выздоровления в этом городе, а потом переехать дальше, в Крым.
Алексей и Саша вышли на длинную привокзальную улицу, в самом конце которой, по описанию Анны Георгиевны, должен был находиться дом, в котором поселились Лунины. Алексей, уточняя адрес, обратился с вопросом к господину лет пятидесяти, выходившему из калитки. Это как раз и был московский писатель Лунин. Он с удивлением и даже опаской посмотрел на офицера в форме Марковской дивизии, но заметно успокоился, увидев рядом с офицером барышню.
Алексей представился, представил Сашу, отдал Лунину письмо Анны Георгиевны, передав на словах и ее добрые пожелания. Лунин поблагодарил и пригласил молодых людей зайти в дом, но они отказались, сославшись на поручения, которые им еще нужно было выполнить.
Теперь, не спеша, медленным шагом, они дошли до вокзала. Все время, пока они были на этой улице, за ними на расстоянии нескольких шагов шла уличная собака. Сначала Саша подозрительно на нее смотрела, но собака не проявляла агрессивности, просто шла сзади. Вскоре Саша забыла про нее.
В здании вокзала работал небольшой ресторан, как в лучшие времена. Алексей предложил Саше зайти. Они вошли в полупустой зал. За столиком у окна, выходящего на площадь, никого не было. Они сели. Подошел официант. Алексей заказал пирожных, белого вина.
Около часа они сидели за столиком, тихо беседуя. Офицер вошедшего в ресторанный зал комендантского патруля раскланялся с Алексеем.
Когда они вышли из ресторана на площадь, Саша снова увидела ту собаку. Собака сидела неподалеку под кустами акации.
- Смотрите, та же собака!
- Я вижу. Вы, Сашенька, ей понравились.
Алексей, свистнув, подозвал собаку. Собака была еще очень молодая, почти щенок. Похожа на овчарку с сильной примесью какой-то гладкошерстной породы. Она сразу вскочила, вильнула хвостом, но подойти остереглась, помедлила, словно обдумывая, не ловушка ли это. Сделала несколько неуверенных шагов вправо, потом влево. Алексей засмеялся.
- У вас ничего съедобного нет?
- Кусочек сахара.
- Давайте. Не знал, что вы сластена!
Он протянул собаке сахар. Собака оживилась, повиляла хвостом, подошла поближе, но все еще опасалась. Теперь, когда между ними было расстояние в какие-то несколько шагов, стало видно, что у нее на шее что-то вроде веревочной петли. Алексей, по-прежнему протягивая руку с сахаром, причмокнул, подзывая ее, а потом резко произнес: - Ко мне!
Собака еще раз вильнула хвостом, а потом, поджимая хвост, на полусогнутых ногах, медленно, но все-таки подошла. Было видно, что бедняжку раздирали два чувства: выполнить приказание подойти и получить сахар и опасение, не обманут ли, не накинут ли на шею веревку. В ее недлинной жизни было и такое. Но эти два человека были молоды, и собака явно чувствовала, что между ними есть какая-то эмоциональная связь, они добры по отношению друг к другу, может, они будут добры и к ней.
В конце концов, соблазн пересилил. Алексей держал сахар не на ладони, а пальцами. Собака медленно подошла и осторожно, почти нежно мягкими губами взяла кусочек из его пальцев. Но не рванулась в сторону, как сделала бы дикая собака, а села тут же, схрумкала сахар и теперь вопросительно смотрела на Алексея. На Сашу она почти не смотрела. Она уже выбрала себе за главного этого высокого человека в черном мундире.
- Ты чья?
Собака не ответила. А Саша вдруг подумала, что, как он тогда не оставил ее, так и теперь он не оставит эту собаку.
- Пойдем со мной, - сказал Алексей собаке. – Ты будешь моей собакой! Я буду тебя любить.
Собака поднялась и завиляла хвостом. Она была согласна.
- Как тебя зовут?
Собака опять не ответила, но, судя по всему, она просто кокетничала.
- Сашенька, как мы ее назовем?
Саша ничего не смогла предложить.
- У меня идея! – воскликнул Алексей. – Где-то там, в вашей Америке, есть индейское племя Чероки. Прекрасное имя для собаки! Звучное!
Саша рассмеялась: - Она совсем не похожа на Чероки! (Жительница, страшно подумать, ХХI века, она воспринимала это слово исключительно как jeep-Cheroki).
/…/
Среди знакомых Анны Георгиевны все время обсуждались события на фронте. Фронт. Такое «удаленное слово»! А здесь вот он, рядом. Военные действия приблизились к городу. Кто мог, отправлялся дальше на юг. Анна Георгиевна не хотела уезжать из России. Верстах в ста (Саша теперь с легкостью пользовалась этой мерой длины) от города на юг, по дороге в Крым, находилось небольшое имение Анны Георгиевны. Алексей настоял на переезде. Пригласили с собой семью генерала Николаева, но его дочь и жена не захотели уехать, пока была такая возможность.
/…/
Лето 1919.
И вот уже нельзя было более откладывать. Сбиваясь с ног, Анна Георгиевна, Саша, Ольга и
дворник укладывали вещи в два больших чемодана, в плетеные корзины. Алексей прислал повозку. Сам не приехал, что понятно при такой опасной ситуации. Анна Георгиевна все время говорила: - Господи, где он сейчас? Только бы с ним ничего не случилось!
Солдат, которого прислал Алексей, вместе с дворником погрузили вещи в повозку. Анна Георгиевна перекрестилась.
- Трогай!
Между прочим, у нее тоже командный голос. Они ехали часа три. Солдат успокаивал Анну Георгиевну, говоря, что на юг от города положение спокойное. Бои шли только на севере. Дворник помог внести вещи и уехал обратно. Анна Георгиевна не хотела оставлять городской дом без присмотра.
До сей поры Саша знала только, как выглядят дома в деревне или дачи. У нее самой дачи не было, но она бывала в гостях на дачах у друзей. А это – имение. Звучит красиво. Сейчас, когда при имении нет крестьянских хозяйств, это просто загородный дом. Небольшой, красивый, старый. Родовое гнездо.
/…/
Август 1919 – Конный корпус ген. Мамонтова по тылам Кр. Армии обеспечил благоприятные условия для наступления корпуса Кутепова на московском направлении.
Осень.
Начало зимы 1919-1920. Семья генерала N. За городом пошаливают бандиты.
/…/
Кто-то отправляет семьи в Севастополь, кто-то уже наметил дорогу в Константинополь и дальше кто куда. Генерал N отправляет жену и дочь сначала в Крым, а дальше в Париж. Алексей хочет отправить с ними Сашу и бабушку. Саша отказалась, А.Г. осталась из-за Саши.
/…/
Март 1920 – разгром войск Деникина, остатки которых отступили в Крым, где были переформированы бароном Врангелем в Русскую армию.
Лето 1920 – Русская армия, наступая во фланг красных войск, заняла Северную Таврию.
Врангелю не удалось вызвать восстание донского и кубанского казачества, хотя он даже начинал решать земельный вопрос, пытался договориться с Пилсудским, Петлюрой, Махно.
Август 1920 – ударная группировка 13 армии Уборевича захватила Каховский плацдарм. «Русская армия» многократно и неудачно пыталась сбить красных с плацдарма.
/…/
С отъездом тянули до последнего, до тех пор, пока не стало совершенно ясно, что надеяться больше не на что.
В N* в поезд сели семьи тех, кто уезжал не один. Тут уже не делали особого различия между семьями офицеров и немногими семьями рядовых. В этом, возможно последнем, составе семьи занимали два вагона. В одном из них были Анна Георгиевна, Алексей, Саша и горничная Оля, которая не захотела покинуть Анну Георгиевну и остаться в России. Несмотря на все усилия Анны Георгиевны количество вещей, которые они хотели взять с собой, было невелико. Взяли только самое ценное и самые необходимые в дороге вещи. Саша, кроме того, как могла уложила в багаж то, что она знала пригодится им на долгом пути. Этот период истории ей был известен прекрасно. К сожалению. Впереди у них был маленький турецкий остров, на котором, если им не повезет, они проведут эту зиму. Если им не повезет! По крайней мере, теперь она знала, что ей делать
у девчонок спрашивают-А какая у Вас новая машина?
-Красненькая..
вопросы?)