Шальная мельница

приютиться в ее доме. С каждым днем всё меньше презрения с ее стороны, всё больше примирения и свыкания...
 
Что касательно слухов, то они сюда особо и не дошли: пропала, да и пропала, на том и вся история.
 
Снова податься в лекари, снова окунуться в этот чан самоотречения и порицания - не решилась. Уж извольте. Хватит с меня платы злом за добро. Добро, творенное на грани человеческих сил и возможностей. Хватит.
И по хозяйству работы хватало: то на кухне, то в хлеве, то в огороде. А там и в поле с теткой приходилось выходить, замещая Нани.
Вовсю правила осень,… а значит – дел невпроворот. Близится холодная зима, и что она принесет - только одному Богу известно…
 
Заготовить дров впрок, засушить ягоды, фрукты, грибы, немного трав (на случай элементарных болезней - спасибо Беате за науку). Заготовить сено, утеплить дом. Жизнь крутилась, вертелась, словно бешенное чертовое колесо, погоняя нас, бестолковых грызунов, решетя души и истязая плоть тяжелым, надрывным трудом и язвительной проголодью.
... но это были мелочи, шелуха, ведь по-настоящему жуткое... творилось на сердце. Вопросы, ответы на которые даже не стоит ждать, но и без которых существовать невыносимо: жив ли еще, жив? Или... уже всё... тщетно?
 
***
- Не знаю, что ты там натворила и не хочу знать. Так что иди разбирайся сама! - гаркнула внезапно мне в спину Тетка, отчего я невольно вздрогнула и чуть не разлила из корыта кашу. Вылить остатки из ведра и поравняться на ногах. Взгляд на женщину.
- Вы о чем?
- О том, что гости у нас. И совсем непрошенные...
...
Ушам своим не смогла поверить, когда незнакомый мужчина (небедно одетый, хотя и без всяких знаков отличия Ордена) стал рассказывать с чем приехал. И это-то... после такой затяжной тишины, молчания, безучастия... Почти год прошел. Никто нигде не искал, не касался моего отсутствия (там), ни моего присутствия (здесь), а тут - на тебе... Однако, вместо гонения, презрения и настороженности, какая-то печаль, мольба, провинность звучала в голосе Посланца. Внутри всё враз затрепетало, едва услышала такие милые сердцу слова: "округ Бальги", "Цинтен"... Однако, увы, отнюдь не Генрих сию весточку направил. Отнюдь не он.
Очередное деловое предложение. Очередная попытка купить мою душу маслеными обещаниями и уговорами, пылкими сказками.
Бауэр Фон-Нейман... неизлечимо болен. И даже "всемогущий" Хельмут и "коварная" Беата не в силах помочь. Изменить, исправить его участь. Единственная надежда - на необычайный дар... такой же необычайной "Целительницы", "Лекаря", "Знахарки"... Анны, которая в присутствии уже многих людей являла "чудо животворящее": возвращая беспросветно больных, представленных к смерти людей, к полноценной жизни".
 
- Это какая-то забава? Шутка? Или... инквизиция нынче стала действовать тонко и тайно?
Поморщился, нахмурился мужчина от моих слов.
- Побойтесь Бога, какая инквизиция? Я, как представитель Ордена, предлагаю вам заключить договор, причем на Ваших же условиях: Вы излечиваете риттербрюдера Бауэра - а мы хорошо Вам за это платим. Не обидим. Или что..., - взгляд около (отчего и я ему вторю), - Вы живете в полном достатке и подобные глупости больше не занимают Вас?
 
Взгляд на Нани - казалось, та готова была сейчас взорваться от счастья; на Тетку - окаменевшая, дико таращила глаза и, чудилось, будто уже не дышит.
Глубокий вдох, и вновь глаза в глаза со своим супротивником.
Нервно прожевать эмоции.
- А если я не справлюсь? Не в моих будет силах? Или... опоздаю? Путь-то... неблизкий.
Закивал живо, лихорадочно головой.
- Оплатим дорогу и все Ваши усердия. В случае успеха - отличные премиальные. Так что, не обидим при любом исходе.
- А защита? Кто мне гарантирует защиту от нападок... некоторых людей? Лживых обвинений?
- Орден, - уверенный, твердый кивок головой. - Полностью положитесь на нас. А не достаточно моего слова, члена конвента Бальги, как и... остальных риттербрюдеров, фон Неймана  и фон Менделя, то обязательство Командора, Рихтенберга.
Тотчас кольнуло в груди. Запнулась. Боль вмиг пронзительной стрелой ворвалась в сердце, отчего откровенно поморщилась я.
- Фон-Менделя? - несмело, сухо шепчу.
- Да, - лицо незнакомца просияло, - брата-рыцаря фон Менделя. Поговаривают, вы когда-то хорошо ладили между собой. Да и... конечно, великое исцеление его - полностью Ваша заслуга. Увы, отблагодарить Орден в полной мере не смог.
Качаю головой.
- Нет, не стоит. Дело было не в оплате.
Загадочно ухмыльнулся тот, но смолчал (не прокомментировал).
- Так что? Каково решение?
Обмерла я. Жуткие за и против. Страх заживо сдирал кожу, но безумно подкупало то, что я, наконец-то, увижу его,... моего Генриха.
- А Цинтен... он все еще под поляками?
Оторопел мужчина, невольно округлив очи.
- Нет, что вы! Уже давно наши войска вернули сие селение в лоно Ордена.
Коротко, неуверенно киваю. Еще секунда - и устремляю взгляд на Девочку.
- Нани?
- Да? - резво ожила Девочка, машинально ступила пару шагов ближе, но тут же обмерла; нервно заломила себе пальцы.
- Решай.
 
***
Уже повозка с нами стала набирать быстрый ход, как вдруг резво обернулась Нани, словно что-то почувствовав. Последовала ее примеру и я.
... на выходе из города стоял какой-то молодой человек и внимательно, напряженно,  всматривался нам вслед. Еще миг - и вдруг резкий разворот, бег на грани сил куда-то в сторону, минуя городские ворота. В лес...
- Кто это? - испуганно шепчу ей.
Шмыгнула носом та, тотчас отвернулась, пряча взгляд. Едва слышно:
- Неважно! ...детские глупости.
 
 
Глава 12. Бесовщина
 
***
Все это время Фон-Нейман находился у себя дома, а не в приюте под присмотром Хельмута (что вызывало, конечно, целую череду вопросов).
Осмелиться перешагнуть через порог треклятой обители и, с опаской оглядываясь по сторонам, пуститься в заданном направлении. Надо, кстати, отдать должное: не только обет целомудрия позабыл сей человек, но и... бедности. От шикарных портьер на окнах - и вплоть до серебряной посуды в арсенале смиренного монаха.
 
К тому времени, как мы прибыли в Цинтен, он находился уже в ужасном состоянии. Будучи, практически, в бреду, с трудом узнал меня и даже своего «Посыльного».
...
Бегло, поверхностно осмотреть Бауэра, немного ощупав живот (болезненно место).
 
- Вы мне поможете, Анна? - едва слышно, изнеможенным голосом шепнул.
Глубокий, мерный вздох. Глаза в глаза.
- Я готова идти на сделку. Только речь... отнюдь не о деньгах.
Поморщился (не то от боли, не то от злости).
Внезапно махнул рукой в сторону присутствующих, давая приказ оставить нас одних. Тотчас подчинились.
- Я слушаю...
Выровнялась, как перед расстрелом, и жестко, черство, дабы ни грамма не потребовал уступить:
- Я вылечу, если смогу. Сделаю всё, что в моих силах и знаниях, однако... Вы развеете ту дурную славу, что пустили обо мне, а также впредь не посмеете меня и Беату обвинить в колдовстве или в каких других жутких, ереси подобных, деяниях. Никакого гонения, никаких упреков. Более того, даже если кто-то примется за эту участь, Вы обязуетесь вступаться за нас, как за себя самого. А в свою очередь - я даю вам слово всегда заботиться о Вашем здоровье, делать всё, что потребуется, и какая бы беда Вас не настигла. И доколе будут мои силы - доколе и я буду Вам служить.
 
Долгие, натяжные минуты тишины, тяжелые рассуждения, перестрелка взглядов - и наконец-то... проиграв незримый бой, закивал головой, обреченно прикрыв веки.
 
Приказать подготовить все необходимое: стол, прокипяченные тряпки, вода ключевая и вар, свечи, вино и так далее, всё по привычному списку.
- А пока я наведаюсь в приют, возьму нужные зелья у Беаты, инструменты и позову Хельмута.
 
***
С безумной радостью на душе и в сердце поприветствовать своих горячо любимых друзей.
- Анна? - всё еще не может поверить своим глазам Знахарка.
Жадные, голодные объятия.
- Всё-таки решилась, - кивает головой Хельмут и улыбается. - Надеялись - и сбылось.
- Да уж сколько молитв! - перебивает его Беата. И снова лицом к лицу с ней.
Внезапно девушка быстро слюнявит уголок фартука и принимается заботливо тереть мне щеку (видимо, во что-то я уже успела вляпаться) – покорно выждать, вытерпеть сию, отчасти материнскую, опеку – и, наконец-то, заливаясь улыбкой, повернуться к Доктору.
- Хельмут, Вы же мне поможете с Фон-Нейманом, да?
Немного помедлил, взгляд заплясал бесцельно около, но еще один вдох - и уверенно закивал головой.
- Если понадобиться.
- Я сделала уже кое-какие распоряжения. Бауэр в ужасном состоянии, транспортировка не возможна. Так что оперировать придется там, у него же дома.  Но, если честно..., - голос стих, переходя на шепот, - у меня совершенно смутная картина о том, что с ним происходит. Это может быть что угодно. От кишечника до селезенки, или мочевого пузыря.
- Судя по тому, что мне до сего дня удалось выведать из его же рассказов, я больше склоняюсь к болезни кишок. Как у той женщины, молодой матери, что еще с грудным малышом к нам приходила. Генриетта, если не ошибаюсь.
Обмерла я, округлив очи. Еще миг - и осмеливаюсь на главное:
- Если так... то почему Вы отказались его лечить?
Удивленно вздернул бровями Врач. Закачал головой:
- Не я, а - он сам. Вбил поначалу себе в голову, будто это Вы, Анна, наслали на него болезнь... за его нападки на Вас и за то, что вынудил покинуть пристанище. А после, вроде как, сон ему приснился о том, что лишь Вы способны его исцелить, подобно тому чуду с Генрихом и тем молодом человеком с Бальги. А далее и вовсе разум старика помутнел. Стал утверждать, что Господь его покарал за его злобу и отступничество от обетов. Принялся молить о прощении. Требовать встречи с Вами, хотя бы ради того, чтобы перед смертью очистить свою душу. Но... увы, никто не знал, где Вас искать. Никто, даже мы с Беатой. И только... риттербрюдер Фон-Мендель как-то оговорился, что возможно, Вы направились к истокам. Вот тогда и... верные почитатели нашего Покровителя кинулись в Путь.
- Велау...
- Говорят, Вы отыскали свою сестру?
Обмерла я в стыде. Вскинуть за и против, украдкой взгляд на Знахарку - и несмело киваю.
- Сестру и тетку. У последней - и жили всё это время.
- Всё готово, Анна, - резко перебил наш разговор тот самый мужчина, что и привез нас с Нани (внезапно появившись на пороге).
- А, да. Благодарю. Хельмут?
- Беата с нами тоже пойдет.
Довольно киваю головой, усмехаясь. Быстрый, колкий взгляд на Посланца - не перчит монах, лишь покорно, смиренно, в негодовании, поджимает губы и прожевывает злость.
 
***
Суждения Хельмута о причине болезни были полностью верны и, в итоге, подтверждены. Едва сделали разрез и забрались в брюшную полость, как буквально сразу наткнулись на жуткий очаг гноя и инфекции. Замкнутый червеобразный отросток кишки, что сейчас больше напоминал раздутый корнишон, грозился вот-вот лопнуть, приговаривая тем самым всех нас на поражение. Воспаление, конечно, уже успело перекинуться на соседние участки, но до плачевого состояния еще не дошло. И как же убивает осознание того, что такая обыденность (для моего прошлого) как антибиотики, совершенно недостижимая роскошь для нынешних времен. И, увы,... так будет еще очень долго, пока гениальные умы не сотворят обратное.
 Вырезать пресловутый, мефитический, практически,