и следует, что тому и близко никак не стоило устраивать ковровую бомбежку всего того, что могло послужить всем тем лишь разве что грядущим его победам.
Причем — это надо скольких бесчисленных единиц доподлинно славной военной техники, они и вправду затем сколь еще беспутно не досчитались в результате того самого своего, надо бы сказать, весьма и впрямь на редкость более чем опрометчивого шага…
Однако, совсем же навряд ли, что хоть кому-либо из армейской верхушки гитлеровских войск и вправду довелось в полной мере осознать, всю ту наивысшую степень абсолютной неподготовленности всего советского руководства к какому-либо, словно гром среди ясного неба уж только затем ведь последующему чисто так ошеломительному фашистскому удару.
Да только и без тех вдребезги разбитых и разорванных в клочья вооружений фрицам всякого того или иного воинского добра явно досталось, как говориться в более чем в полном избытке…
И те брошенные в кювете советские танки (после мелкой поломки или, скажем, попросту оставшиеся вовсе так без горючего), вполне еще, ясное дело, что были немцами недолго думая, затем наскоро перекрашены, да и брошены в бой в лобовую танковую атаку, причем именно за то самое пресловутое немецкое жизненное пространство.
38
Причем наиболее главной причиной тому стало ведь как раз-таки то, что в качестве дико бессмысленной и нелепой тактики боевых действий всеми теми штабными деспотами и бездарями до чего повсеместно тогда применялось именно то, до чего слепое выпроваживание лютого нацистского зверя как раз-таки сходу обратно в его же берлогу.
Абсолютная несостоятельность до чего отчаянно примитивного политического лозунга «Не пяди родной земли» была явно как-никак во всем тогда налицо, как и на полнейшую одной лишь агитацией крайне неряшливо уж чисто так насилу отстиранную кровавую свою изнанку.
Во времена буквально всякой войны маневрирование войсками есть самая неотъемлемая часть всех боевых операций на любом уровне управления военными действиями.
Ну а тупо идти вперед и только вперед – это в точности то же самое, как, к примеру, на той, как есть еще обычной дороге все те встреченные светофоры сколь опрометчиво уж чисто сослепу разом проигнорировать…
Нет, может, кому и посчастливится целым все-таки проскочить, но подавляющее большинство при этом точно, до чего еще всенепременно попередавят: – кого насмерть, ну а кто навсегда до полусмерти же покалечится.
Советская военная доктрина все те светофоры, что поистине вдоволь встречались на всем ее беспристрастно ясном комиссарском пути всецело ведь безразлично весьма последовательно, раз за разом более чем сходу разом так проигнорировала.
Поскольку было ей явно никак не до того, а как раз потому она, будучи и впрямь совсем «помидорно» же красной от той немыслимо ужасной натуги, только-то и старалась выдавить все чужеродное из всего того, что неизменно только лишь и было тогда вот вокруг.
Или это сколь еще запросто как-никак, а на самом-то деле было возможно более чем верно, сравнить с весьма поспешным переходом вброд реки…
Широкая река солдатской крови действительно вот некогда отделяла дальний берег победы от всех тех как-никак, а кровно и искренне в ней вполне конкретно же заинтересованных руководителей СССР.
Однако тот поистине стоящий того брод, то есть именно то самое место, где будет хоть сколько-то менее немыслимо так глубоко, они во всех тех серых мыслях своих вовсе уж, никогда и близко ведь не искали…
Да и те самые чудовищно непростые решения, что были затем всецело чреваты совсем ведь незамысловато обильной кровью, давались им на удивление просто и легко, а между тем вся эта их восторженно праздничная самоуверенность стоила народам СССР целых миллионов напрасно и бесцельно загубленных людских жизней.
Советской власти во время авральных выступлений сугубо вперед надобно было фактически так чисто наперекор всему почти уж стихийно создать явный, а главное, и сколь наглядно видимый перевес на каком-либо довольно узком участке фронта.
Ну а дальше вперед, в атаку, и лютая и безликая смерть косила народ безо всякого разбора и здравого смысла.
Причем того самого наиболее мордастого и отчаянно смелого, как раз-таки уж в области подобного рода тактики ведения боевых действий, вполне ведь искренне теперь и возводят чуть ли не в ранг святого Георгия Победоносца.
39
Ну а генерал армии Ватутин, совсем без боя (после долгой перепалки со ставкой) надо же до чего еще «безответственно» додумавшийся: сдать тот лишь как-никак совсем еще недавно на тот момент времени, отвоеванный у врага город Житомир…
Нет, подобным ему у нас героями после войны вовсе-то никогда, прилюдно, и близко ведь затем нисколько не слыть.
И то вот, кстати, считай до конца времен по всей на то видимости так и останется неизвестно, а почему это он до общей славной победы нисколько не дожил.
А между тем генерал Ватутин, Житомир сдал разве что лишь затем, дабы всецело суметь всеми теми при этом освободившимися силами до чего наглухо прикрыть жизненно важные подступы к городу Киеву.
Ну а не сдал бы Ватутин относительно небольшой город Житомир, ну а затем в тот второй раз мать городов русских, Киев, вовсе-то недвусмысленно во всем героически ему и впрямь еще должно было у герра Манштейна до чего только немыслимо так славно отбить…
Действуя, как и всегда, во всеоружии марксистского мировоззрения, да и всецело напрягши тугие мышцы народных масс.
А это само собой кое-что вот на деле явно же подразумевало…
И ведь столь безоглядно и обезличено давя фашиста одной той всемогущей живой силой…
ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЖИЗНЕЙ, ОТДАННЫЕ РАЗВЕ ЧТО ЛИШЬ ЗАТЕМ, ДАБЫ ДО ЧЕГО РАСТОРОПНО ПОСПЕТЬ К ПРАЗДНИКУ 7 Ноября – ЭТО ЕЩЕ явно, НУ СОВСЕМ НИЧЕГО…
40
Надумай Ватутин 400 тысяч солдатских жизней в ту никак пока до конца не оттаявшую украинскую землю ПОЧТИ так зазря до чего еще бестолково вот положить…
И все это именно дабы на долгие века затем оставить о себе вполне как есть доброе имя, то вот ясное дело как раз тогда и мог бы он купаться в лучах той и близко не меркнущей боевой славы…
И уж никак не иначе, а при подобном раскладе, может, и оказался бы он с тем НАИБОЛЕЕ ЗАГЛАВНЫМ ГЕРОЕМ ВОЙНЫ, ШТАБНЫМ ПОЛКОВОДЦЕМ Жуковым после победы в правах, хоть сколько-то, пусть и издали явно еще хоть в чем-то на деле затем вот уравнен.
Что, впрочем, сколь как-никак, а всецело навряд ли!
А этот самый В-Е-Л-И-К-И-Й сталинский стратег подо Ржевом дел и тел наворочал неисчислимо великую массу, а город, как и понятно, он тогда и близко так вовсе не взял.
Жуков, в некоем том чисто стратегическом смысле, был разве что тем еще жутким сталинским пугалом в армейском огороде, в чьи задачи неизменно входило быть именно тем вороном, что глаза людям, сверху надменно налетая, разом так безо всякого счета то и дело спешно выклевывает.
Матерный координатор действий фронтов, он души своей черной никогда не жалел и мостил весь свой путь к победе делами вполне достойными Георгия Черепотворца.
41
Ржев высший жандарм Красной армии Жуков не освободил, а только лишь безо всякой в том пользы залил все к нему подступы ручьями и реками солдатской крови.
Немецкие части, в конце концов, попросту сами оставили город, угроза неминуемого окружения их нисколько никак явно уж вовсе так совсем не прельщала.
Причем все данные о тогдашних потерях были в сущие разы произвольно принижены, поскольку настоящие данные о безвозвратной убыли простой людской силы – это до сих самых пор наиболее главная тайна, хранимая в секретных архивах за всеми семью печатями.
И если бы немецкие военачальники имели точно ту суровую закалку и никак не благородное происхождение, то и они бы своими людьми во все стороны точно так же швырялись…
А между тем своих солдат немцы за спички в коробке никак не считали.
А потому и впрямь-таки отчаянно и неутомимо сражаться за город Ржев они никак уж вовсе совсем вот не пожелали.
Ну а неутомимо ярый сталинский стратег Жуков мог бы и далее зазря копья на подступах к городу ломать.
Однако в данном конкретном случае высшее нацистское политическое руководство в ход войны совершенно не вмешивалось.
То есть ему было наплевать на Ржев, поскольку тот никогда не был переименован именем бессменного вождя всей коммунистической партии.
Да и не были еще советские войска на самых подступах к воротам Рейха, как это было в куда более поздние времена до чего так немыслимо славной операции «Багратион», проведенной подлинным гением той войны Константином Константиновичем Рокоссовским.
Да только, впрочем, обо всем этом несколько позже.
42
Доблестный полководец Жуков вообще уж и близко никогда не освобождал никаких городов, поскольку он сколь рьяно и доблестно трудился на одной единственно верной и чисто исконной своей ниве беспрестанного и неистощимого на выдумку истребления недисциплинированности и расхлябанности.
Ну а все остальное данного «гениального стратега» волновало на редкость мало, если хоть сколько-то и впрямь волновало когда-либо вообще.
Ему совсем не само по себе продвижение вперед к победе было, как есть уж действительно нужно, а одна лишь безупречно праведная сформированность рядов армии. Поскольку по его в ней должен был править железный порядок, а никак не сентиментальная слякотность всяческих интеллигентских пространных дискуссий.
А между тем город Ржев нисколько не был непреступной твердыней, его попросту никак нельзя было брать тупо и наобум.
Но Жуков был весьма расторопным и доблестным вертухаем при том самом единственном во всем СССР неизменно никем вовсе незаменимом начальнике тюрьмы народов.
Строить воинственные рожи и расстреливать, расстреливать и расстреливать всех ему сходу не подчинившихся ему было совсем никак попросту уж не впервой.
Он был палачом и главарем команды палачей…
Ржев был только одним из выдающихся этапов всей его военной палачеграфии…
Взять город ему оказалось никак не по зубам, зато жителей деревень тамошних он явно так от всяческой дальнейшей судьбы, как есть, и впрямь сколь еще непоправимо уж безо всякого счета тогда ведь на деле избавил… почти поголовно их всех «освободил».
Брали их раз за разом и назад отдавали, а мирное население, оно, куда только вообще деться-то может от всех тех так и летящих во фрицев пуль и снарядов?
43
Но разве важна была великим стратегам из генштаба хоть чья-либо вовсе ведь напрасная смерть или жизнь без рук, без ног?
И истинно главное для них было одно лишь то, чтобы никак не иначе, а еще обязательно так буквально всякое свое безумно бравое наступление под какую-либо светлую дату до чего непременно сколь вот подобострастно, вполне подгадать…
А между тем с этим делом надобно было и довольно-таки на редкость старательно поспеть, а то вдруг товарищ Сталин сильно и весьма недобро опечалится.
Поскольку вот он светлый праздник, 7 ноября, а Киев, мать городов русских, нисколько не был никем еще взят и полностью навсегда отныне освобожден от проклятущих нацистских полчищ.
Да и во второй раз его взять ко дню рождения Ильича тоже, без тени сомнения сколь еще разом уж оно действительно так всецело вот стоило…
И если
