упрочили собственную внимательность и теперь без особого труда различали перед собой присутствие почти что каждой невидимой аномалии. Рассказы гостей из разных уголков Подмосковья ясно дали понять, что бездушные мутанты, населяющие Осташёво и большинство усопших населённых пунктов, являются невероятно медленными и неуклюжими. Их вихлявая и извилистая походка больше напоминала пьяного человека, за что данный сорт монстров и прозвали «пьяницами». «Главное всегда быстро двигаться и нигде не останавливаться на долго,» – помнил Николай. И всё же до них дошли слухи о наличии в опасной зоне других видов чудовищ, куда более опасных, но обитающих ближе к мёртвой столице. Однако обоих тяготило одно: применить накопленные знания и умения удавалось только для того, чтобы сохранить свою шкуру, а не для освобождения семьи Алексея из смертельного заточения. Обоим бойцам всё больше казалось, что они слишком долго ходят по кругу и теряют драгоценные минуты. То мастерство, которым овладели путники, неимоверно меркло по сравнению с ветеранами зоны, которые безупречно владели оружием, целыми и невредимыми выбирались из цепких когтей аномалий, профессионально водили машину, обладали недюжинной сметливостью и храбростью, умея моментально решать сиюминутные задачи и действовать сообща. Поэтому, Николай и Алексей с прискорбием и грустью оценивали итог потраченного времени, проживая целые недели в циклическом алгоритме: от дежурства до дежурства. Столь долгое их пребывание на одном месте нисколько не приближала к цели, неосознанно заводя в тупик. В особенности такие мысли были больше присущи Николаю, который ясно понял всю безвыходность текущего положения.
Пройдя через очередной двор, Николай и Алексей вышли к большому и широкому, двухэтажному детскому саду. На его территории полно веранд и игровых площадок.
Всего два года назад сюда рано утром родители водили своих детей, оставляя их до вечера. Потом забирали и до следующего утра спокойно жили. Никому в голову не могло прийти, что им придётся отсюда уехать, что государство не справится с грядущей напастью. Люди до последнего верили, каждый вечер смотрели новости и надеялись, что всё будет хорошо, что утрясут это дело. И только самые недоверчивые и осмотрительные не поверили пропаганде и успели забрать все свои вещи, дабы уехать, как можно дальше.
Из-за серого здания показалась могучая, красно-белая фигура Федосинского дома в форме буквы “п”, названного так в честь близлежащей деревни, в которой до катастрофы находилась база для внутренних войск. Перед ним расстилалось огромное зелёное поле, которое пронзала на сквозь, подобно острому клинку, длинная асфальтная дорога, чёрной полоской уходящая вдаль. Где-то за горизонтом, за тёмной лесной изгородью скрывалась крохотная деревня Лукино, где обычно каждый обитатель осташёвской базы набирал ключевую воду из единственного в округе родника. Этот громадный пятиэтажный дом являлся мощным бастионом на северной окраине сельского поселения, гордо возвышавшимся над большинством махоньких огородных сараев и разбросанными домишками, словно величавый тополь над маленькими кустарниками.
Войдя в один из подъездов, на четвёртом этаже друзья встретили недавно прибывших новобранцев, Антона и Олега, которые кипятили воду на костре и рубились в карты. Николая и Алексея сюда привело строгое поручение Михаила Антоновича: передать начинающим бойцам дополнительную порцию продуктов, поскольку им предстояло оставаться на этой заставе ещё целые сутки. Столь жёсткое и даже глупое распоряжение начальника убежища легко объяснялось тем, что слишком не хватало нового пополнения в поредевших рядах пограничников.
- Здорова, пацаны, - привстал Антон, - на смену?
- Ну — ну, привет, сейчас тебе будет смена, - возмутился Николай.
- Не понял?
- Вы что же, едой запастись не могли заранее? А то, понимаете ли, таскать ещё вам. Мы что, разносчики? – рассердился Николай.
- Знаешь, мы тут уже второй день торчим, а смены всё нет и нет. И как быть прикажешь? Уходить нельзя, а есть-то хочется. Отправили на два дня, но никто так и не пришёл. Да и потом, Михан нам ничего не говорил о том, что придётся, чёрт побери, так долго тут куролесить, - негодовал Антон.
- Постой, Тох, - не выдержал второй, - Михан послал вас принести нам харчи?
- Да, - ответил Алексей
- А замена? – строго спросил Олег.
- Ничего не сказал, - ответил Николай.
- Вот как!? Не нравится мне это. Тех двоих к водокачке подыхать отправлял однажды, как рассказывал Женёк, теперь и нас решил похоронить. Он совсем уже озверел!? – задумался Антон.
- Сам не знаю. Ладно, вот ваша доля, а мы сейчас в усадьбу на заставу…, - прощаясь произнёс Николай.
- Нет уж, возьмите нас с собой. Вы то опытные уже, а мы ещё ничего не стоим. Так что мы идём с вами…, - нахально попросился Олег.
- Знаешь, мы тоже когда-то были необстрелянными воробушками, ничего не ныли. Так что оставайтесь здесь и стерегите местность. Главное заприте двери в подъезде, закройтесь в одной из квартир. Двери тут стальные, закрываются на стальную щеколду изнутри. Меньше болтайте, больше глядите по сторонам. Ночью вообще тишина, чтобы была, и особо не палите себя лишним светом…, - резко отрезал Алексей и разборчиво объяснил точную схему выживания.
- Мы за вами зайдём на обратном пути, так что спокойно. Действуйте, как Лёха сказал. Он прав. А за вами мы вернёмся, - пообещал Николай.
- Ну хорошо, спасибо за совет, - улыбаясь вздохнул Антон. – Как вернёмся, обязательно подойду к этому гаду. Либо он нас переоценивает, либо вообще за людей не считает. Мы на это не подписывались.
Сбросив отведённую часть провианта своим коллегам по несчастью, Николай и Алексей отправились нести вахту на дальней южной заставе. Они миновали центральную сельскую площадь и впереди им показалась хмурая физиономия заброшенной усадьбы, в которой находился новый приграничный пост. Огромное старинное здание уже давно утратило свою былую красоту и помпезность, судя по неисчислимому количеству настенных рисунков и громадного слоя мусора. Обшарпанные стены, разбитые окна и искорёженный деревянный пол свидетельствовали о том, что зданию нанесли жестокий и непоправимый ущерб ещё до ужасной катастрофы. Глядя на её печальный и могильный вид, трудно было представить, что в её покоях когда-то царили дворянское благоухание и высокий культурный быт. Стеклянная, жестяная и пластмассовая тара от алкогольных напитков являлась подавляющим сегментом в окружающем мусорном пласте, от чего становилось предельно ясно: какую роль играло это старинное здание в современном мире. Будучи беззащитной и пышной, оно привлекло в свои чертоги весь сброд окружающего общества и превратилось в обитель невежества и забытья. «Даже эти бессердечные твари не разрушали памятники архитектуры. Вон на площади стоит целый и невредимый монумент сельским героям-партизанам. Только люди способны разрушать,» - заключил Николай.
Напарники вошли внутрь и поднялись по голой бетонной лестнице на второй этаж, где по среди коридора лежало трое убитых мутантов. Истерзанные лица, грязная и ободранная одежда, слегка прогнившая кожа и потухшие глаза: всё это наводило леденящий страх и тошнотворное чувство отвращения. Стоявший вокруг дважды погибших тел, некогда бывших разумных существ, омерзительный смрад заставлял скорчиться даже самых закалённых и отъявленных профессионалов, а уж два неподготовленных юнца еле сдержали мутный рефлекс. Зажмурив глаза и затаив дыхание, они осторожно перешагнули через бездыханную плоть и вошли в комнату к дозорным.
Друзья вошли в просторную комнату, окна которой выходили в сторону моста у деревни Бражниково и к душистым берегам широкой реки Рузы. В углу лежала большая охапка дров с тонким газетным слоем, у стены были разложены мягкие матрасы, а в центре расположился прочный очаг, собранный из кучи сломанных кирпичей, вокруг которого стояли несколько деревянных стульев. Помещение имело не только часто используемый и единственный вход из коридора, но также располагала запасным выходом через обширную дыру в полу. Путники разместились в скромных и невзрачных апартаментах, разожгли костёр и поставили разогреваться чайник. Алексей решил поскорее избавиться от трупов рядом с постом и выбросить их на улицу, поскольку отвратительное зловоние ощущалось поблизости и неприятное жужжание мух не позволяло сосредоточиться на главном. Николай благосклонно поддержал здравый замысел своего компаньона, и они вместе отправились убирать вонючие трупы.
Если Алексей брался за омертвелую плоть без всякого испуга и весьма сдержанно, то Николаю приходилось делать это с невероятным усилием, превозмогая остервенелый страх и невыносимый дискомфорт. Как бы ему не удавалось отворачивать голову или задерживать дыхание на определённое время, тем не менее это практически не снижало градус душевной нагрузки. Нервная система юноши полыхала и клокотала, выворачивая на изнанку всё его естество. На тревожное сердце обрушился гигантский поток горячей и острой крови, который ещё более усугубил обострённый и растущий процесс нравственной лихорадки. Для Николая являлось отвратительной не столько транспортировка свежих покойников, а сколько равнодушное отношение к праху усопших, который так дерзко и холодно выбрасывали из окна, как будто мешок с мусором. Его также будоражило то, что суровая и беспристрастная реальность диктует свои условия существования, стирая все грани морали и рамки приличия. В сознании перемешались отрывки разных религиозных концепций и десятки различных теорий, заключений об отсутствии души, о необходимом предании тела земле, об уважении к павшим, но все они меркли перед мощным напором гнетущей действительности. Он трепетно просил прощения у бездыханных мертвецов за содеянное бесчинство, надеясь этим снять с себя частичку непосильных страданий. Каждый удар вялого тела о твёрдый грунт, хруст конечностей и жестокие увечья в результате падения причиняли юноше нестерпимую боль, словно его сбросили вслед за ними.
- Успокойся, это всего лишь трупы, - легко и беззаботно приободрил Алексей, вытирая руки.
- Мы должны их похоронить по-людски, - искренне сказал Николай.
- Прости, но лопаты тут нет. К тому же, если мы выйдем на улицу и начнём копать, то нас засекут эти твари. Так что забудь, - выдохнул Алексей и вернулся обратно на пост.
Николай последовал за ним, но наступил на какой-то маленький и плоский предмет, которым оказался вымокший российский паспорт. Уже малозначимый документ, как показалась юноше, выпал из кармана какого-то монстра, потому что выглядел изрядно помятым. Каждая страница открывала весьма короткую историю чей-то оборванной жизни. Становилось ясной дата рождения, место регистрации, семейный статус или количество детей, а также сведения о прошедшей смене документа, если таковы имелись. Но эта скомканная и крошечная брошюрка вызывала у Николая только чувство презрения, поскольку она обозначала и закрепляла за собой фактическую принадлежность данного лица к определённому государству, не
