подскочил тот.
- Приведите мне корову.
- Простите?
- Нет, лучше быка. И принесите побольше вилку и нож. Эти приборы не годятся. А лучше топор.
- Мадам, простите…
- Только бык должен быть сочным и обязательно с кровью. Кровь должна бить в его жилах. Я буду ее пить. А быка есть. Разговаривать с ним, гладить по крупу, потом отдирать нежные, сочные куски и снова есть.
- Извините нас, - захохотал Джордж, - вот что значит аперитив перед прекрасным ужином. Дайте-ка нам еще пару минут.
- Дипломат! – воскликнула Анна, когда официант в недоумении отошел.
- Все будет хорошо, - продолжал муж, - сейчас мы найдем тебе замечательный салатик… без крови, потом супчик, и придумаем что-нибудь на десерт. Аня, ну, что с тобой? Расслабься, взгляни по сторонам. Здесь замечательные виды. Какая красота – не правда ли?
Аня оторвалась от страниц меню, перевела взгляд на озеро, и удивительное зрелище приковало ее внимание. А муж, воскликнув:
- Ну, если обходиться без восхитительного эля, пока изучу карту вин. Надеюсь, против белого вина ты ничего не имеешь против, - умолкнул, читая длинный список напитков…
Теперь Анна, не отрываясь, пристально смотрела вдаль, взгляд ее становился спокойным, умиротворенным, она медленно приходила в себя, сама не понимая, что с ней. В последнее время она себя не узнавала. Все раздражало, быстро надоедало. Все что у нее было, а было у нее абсолютно все, что только может пожелать женщина, приводило в бешенство. Иногда казалось, что она начинает сходить с ума. Особенно было жалко Марию, которая так старалась, желая угодить, но из какого-то нелепого чувства протеста постоянно ее унижала. Зачем? Какое она имела на это право? Жена лорда! – подумала она, и снова посмотрела на гладкую поверхности воды. Поневоле залюбовалась. Не было ни ветерка, ни дуновения, было по-весеннему тепло, солнечные лучи ярко освещали гигантское озеро, зажатое со всех сторон горами. Крошечные волны мелкой рябью шелестели о край парапета, на котором находилась веранда ресторана, и, глядя на них, становилось спокойно и хорошо. Иногда мимо пролетали моторные лодки, проплывали величественные яхты богатых европейцев, с набережной были слышны веселые праздные голоса людей. И снова этот плеск волн.
Черт с ней, с этой кровавой кухней, - подумала она, - что я на самом деле, как хорошо, что Джордж меня сюда привез.
Внезапно на край парапета села птица. Она сделала несколько шагов и замерла. Вдруг посмотрела на нее. Анна взяла из вазочки кусочек хлеба и бросила ей, но та не пошевелилась. Птица стояла во весь свой рост, гордо подняв голову, и продолжала пристально ее разглядывать. Какой-то счастливый воробей кинулся, выхватив чужую добычу, но, этим расстроил только Анну. Эту замечательную птицу кусочек белого хлеба совсем не заинтересовал.
Это чайка! – вдруг мелькнуло в голове. – Настоящая чайка! Она впервые в жизни видит ее наяву. А раньше? Где они были раньше? Она не могла не видеть этих гордых птиц во времена морских путешествий - они проплыли все Средиземное море из конца в конец. Конечно, видела, но… почему-то не замечала. Почему? А еще раньше? И тут она вспомнила все: Сцену, спектакль, крики чайки над головой, та машет ей крылом, завет куда-то. Куда?... Ружье. Оно стреляет, и птицы больше нет. А я? Я еще есть?
Зачем-то вспомнились слова: “Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы... отдохнуть! Я — чайка...
Господи, как давно это было. Училась, играла, снималась, проклятая авария, театр,… потом любила… И сейчас люблю. Конечно же, люблю этого замечательного человека, который сидит рядом, внимательно изучая карту вин. Чего же еще желать?
Чайка взмахнула крыльями и через мгновение уже летела далеко-далеко над озером, не глядя в темную воду и не ища добычу, она о чем-то пронзительно кричала, потом взмыла к облакам и исчезла в небесах... Вдруг Аня почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась, и увидела странного человека. Он стоял у столика и смотрел на нее широко открытыми глазами. Одет он был в современный модный костюм, но эта бородка, эти усы. Кого-то он ей напоминал! Кого? А еще эти восторженные глаза. Вдруг незнакомец заговорил:
- Синьора, простите! Это вы? Этого не может быть. Вы Анна?
Человек говорил на английском языке с сильным испанским акцентом.
- Да, - ответила она.
- Я счастлив. Дело в том, что несколько лет назад я был России, и видел вас на сцене. Забыть этот спектакль не могу до сих пор. Это было чудом.
- Спасибо, - скромно ответила она и улыбнулась, а в груди что-то защемило. Какая-то томная сладостная мука.
- Было чудом…, - повторил он. - А сейчас? Вы играете или бросили сцену?
- Сейчас я… жена. Нет, пока не играю.
- Вы жена! Поздравляю, но когда-нибудь вам непременно нужно будет вернуться на сцену. Я… Мы… будем вас ждать! Мы непременно придем на ваш спектакль, на какой бы сцене он не шел.
- Спасибо, - скромно ответила она.
- Помните это. На какой бы планете вы не играли, мы непременно найдем вас и будем вашими зрителями. Вы большой талант, донна Анна.
- Спасибо.
- И сколько ни понадобится времени, мы будем вас ждать!
Потом он бросил взгляд на меню, которое лежало перед ней, и воскликнул: - Вы тоже в затруднении? Ох уж эта английская кухня. Даже гаспаччо, настоящий испанский гаспаччо отсутствует в этом меню. Ну, да ладно, это не главное - всего лишь еда, а вашу Чайку мы не забудем никогда. Вы должны играть ее, синьора! - с этими словами он откланялся, отойдя в противоположный конец ресторана…
- Ну, что, - услышала она голос мужа, - выбрала? Что будешь есть?
- Чайку, - прошептала она, очнувшись.
- Ну, знаешь ли. Это даже не смешно.
- Ты слышал, что сказал только что этот человек?
- Какой? – удивился Джордж, отрываясь от меню.
Она недоуменно на него посмотрела:
- Который только что со мной разговаривал.
- Только что?... Но, дорогая, к нам за весь вечер никто не подходил.
- Ты уверен?
- Конечно.
- Хорошо, - задумалась она, вдруг спросила: - Посмотри вон на того человека за столиком в конце ресторана.
- С бородкой и длинными усами?
- Да. Он никого тебе не напоминает?
- Сервантеса! – засмеялся Джордж.
- Да! Конечно! Мигель! Дон Мигель! – счастливо прошептала она. – Как я могла забыть?
- Ты знакома с Сервантесом? – улыбнулся муж.
- Кто же не читал Дон Кихота? – уклончиво ответила она.
- А ты уверена, что читала его роман?
- Конечно. Еще в детстве.
- Думаю, ты читала короткую версию, написанную для детей. На самом деле, роман “Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский” – это огромный трактат, написанный на 1600-х страницах убористым почерком. Это великая вещь, а его автор – гений.
- Гений, - прошептала она, - конечно, гений, иначе и быть не могло… Знаешь, Джордж, - горячо воскликнула она, - я решила, что снова должна играть на сцене. Я хочу этого больше жизни. Как тебе это объяснить? Для меня это…
- Будешь играть, - невозмутимо сказал Джордж. – Я сам хотел тебе это предложить.
- Но, как? – поразилась она.
- Это уже моя забота, дорогая. Хочешь, значит, будешь играть.
Она была потрясена!
- Но, что же мы сегодня будем есть? – воскликнул он.
- Гаспаччо!... То есть, манную кашу. То есть… Дорогой, я буду есть то, что закажешь ты, и это будет самый замечательный ужин в моей жизни.
- А вот это уже другое дело! – прорычал голодный Джордж, он немедленно подозвал официанта, сверкнул глазами и воскликнул:
- Два громадных… нет, громаднейших ростбифа с кровью, черт подери, - а в этом возгласе послышалось что-то средневековое. Словно находился он в старинном замке, где через мгновение начнется дикая оргия. Анна с восторгом посмотрела на мужа, перевела взгляд на официанта и басом добавила:
- Только, любезнейший, долго не жарьте, чтобы крови было побольше. Вы меня поняли? Мы хотим много крови! Очень много – как в старые добрые времена!
- А вино? Какое вы выбрали вино? – робко спросил официант.
- Никакое! – все больше заводился Джордж, отшвырнув карту вин.
- Что же вы будете пить, господа? – спросил обескураженный официант, на что Анна громко воскликнула:
- Только эль! Старый добрый английский эль, черт подери! И несите его побольше! Да, дорогой?!
- Да! – стукнул кулаком по столу довольный Джордж. – Несите его, как можно быстрее!
- И кровяной колбаски! – закончила его жена. – Гуляем!
Официант с изумлением оглядел эту парочку и понесся на кухню выполнять заказ. Таких клиентов у него еще не было…
Джордж не обманул. Джордж никогда не обманывал - это был человек чести. А для женщины, которую он любил, мог сделать все, что она пожелает, и она знала это. Спустя всего пару недель для будущего театра была найдено помещение, за которое Джордж заплатил… Не важно, сколько Джордж заплатил. Для него это не имело никакого значения. И даже, если бы его жена захотела играть на Марсе или на Сатурне – Джордж и там разыскал бы достойное, для такого занятия, место. А труппа? А актеры? Где их взять? И снова на помощь приходит Джордж. В те времена в Швейцарии проживала большая диаспора русских, иммигрировавших сюда после известных событий в России еще в начале века. С его помощью, используя связи мужа, Анна смогла познакомиться с этими людьми. По большей части это были интеллигентные, достойные, не избалованные деньгами и славой, граждане. В иммиграции всегда нелегко, поэтому все они держались вместе, помогая друг другу, объединяясь в общину. Они с радостью приняли Анну в свой круг. Тем более, что ее мужа знали и уважали, а кое-кто слышал и о ней. Каким же будет поставлен первый спектакль? Конечно же “Чайка”. Могло ли быть иначе? И закипела работа.
Анна быстро определилась с актерским составом. А роль Нины Заречной оставила себе. Только не находила актера на роль Тригорина, этого взрослого человека, которого Нина смогла полюбить. Искала, пробовала снова и снова, но ничего не получалось. Все ее знакомые не подходили на эту роль. Человек, которого смогла полюбить Чайка, должен быть особенным, не похожим на прочих - тогда зритель поверит. Но, где такого взять?... И однажды в театр пожаловал человек, который с порога заявил:
- Я служил во МХАТ-е у самого Станиславского!
Звали его Аполлинарий Евграфович Звездинский. Анна с восторгом на него смотрела. Она не помнила актера с такой фамилией, но что она могла знать о театре, который родился раньше нее на два десятка лет. Актеру было около 60-ти, но его гордая осанка и хорошо поставленный голос говорили о многом. К тому же он играл под началом великого Станиславского! О таком можно было только мечтать. Немного стар? Великий актер способен сыграть все, - вспомнила она.
- Какие роли вы играли? – все же спросила она.
- О! Только главные! - скромно ответил тот. Вопрос был решен, труппа была набрана, а состав спектакля определен. Оставалось работать, а потом… играть!
Это было счастьем! Теперь она была и режиссером и костюмером, и ассистентом, и помощником. Сама выбирала костюмы, сама придумывала декорации, все делала только сама. А еще играла! Вернее, пыталась это делать. Чайка – эта мечта ее жизни снова была рядом. Только нужно было найти немного времени и вспомнить все. В успехе она не сомневалась, чувствуя, что талант актрисы не покинул ее. Да и могло ли быть иначе? Нужно только найти время, немного подумать, - снова и снова мысленно повторяла она, – нужно вспомнить все.
В первое время было тяжело. Эти милейшие люди напоминали детей. Взрослых
