неустанно обивала пороги различных учреждений, но всё было напрасно.
Однажды она купила очередной номер газеты бесплатных объявлений и, не отходя от киоска, стала изучать список вакансий. Виктория Борисовна не сразу поверила своим глаза, когда прочитала приглашение на работу товароведа продовольственных товаров со стажем. От волнения строчки поплыли перед глазами. Взглянув на часы, женщина устремилась домой за документами, чтобы успеть вовремя на собеседование.
В узком коридоре, образовав очередь, вдоль стен стояли несколько неулыбчивых молодых женщин, которые воспринимали друг друга соперницами. Виктория Борисовна терпеливо ожидала свой мизерный шанс, слабо надеясь на удачу.
Зайдя в кабинет, она поразилась молодости работодателей и, немного стесняясь, протянула свой диплом техникума и трудовую книжку лысому с выразительными глазами парню, который, как ей показалось, был главным. После не продолжительной беседы Глеб Павлович сказал, возвращая документы:
- Нам больше интересен ваш опыт, а не диплом. Поэтому, если устраивает предложенная заработная плата, мы готовы составить с вами трудовой договор.
Виктории Борисовне от радостного волнения показалось, что всё вокруг закружило-заплясало. Ей пока ещё не верилось, что её богатейший опыт, знания, наконец-то, стали кому-то нужны, её оценили больше, чем молодых претенденток. Главный бухгалтер Сергей Терентьевич, присутствовавший при собеседовании, проводил нового товароведа по небольшому магазину, в котором заканчивался ремонт, знакомя с местом работы. Виктория Борисовна была счастлива. Женщина испытывала безграничную благодарность за оказанное доверие и с обожанием смотрела на нового директора…
_
Решив производственные вопросы с Глебом Павловичем, товаровед побежала получать новый товар.
Глеб взял телефонную трубку, набирая номер магазина автозапчастей, и тут же положил её обратно. Какая-то неуловимая, несформировавшаяся мысль витала в воздухе, которая возникла с приходом Виктории Борисовны. Эта мысль была важна, она несла в себе какую-то идею, рациональное зерно.
Глеб сконцентрировался и до мельчайших подробностей постарался вспомнить визит работницы, но мысль не обрела ясности. Тогда он встал и вышел из кабинета. В конце коридора у раскрытых дверей запасного выхода стояла Виктория Борисовна и принимала только что привезённые молочные продукты. «Жилетка! – осенило его. – Вязаная руками жилетка!»
_
Фары дальнего видения пронзали сумрак раннего зимнего вечера. Глеб гнал свой VOLKSWAGEN по чистой от снега грунтовой дороге, ведущей в Грибки. Придуманный повод для визита в дом лесника окрылял.
Припарковав машину рядом с избой, Глеб, не взирая на трескучий мороз, не спеша направился к желанной двери. Под ногами мягко похрустывал снег, а небольшое пространство улицы перед домом освещали не прикрытые шторами окна. Через замёрзшие стёкла нельзя было что-то рассмотреть, но по мелькавшим теням стало ясно: Серафима хлопотала по хозяйству. Вдруг Глеб споткнулся о непонятно откуда взявшуюся чистую старую кроссовку. Сам не зная почему, он подобрал её и, повертев в руках и дойдя до двери, положил на запорошенную снегом скамейку.
Дверь отворил дед Матвей.
- Здравствуйте, - чуть наклонив голову, поздоровался Глеб.
- Здравия желаю, - улыбнулся в ответ хозяин, приглашая парня в дом.
В чисто прибранной избе было жарко натоплено. Пахло выпечкой и мятой. Серафима утюжила чистое бельё.
- Хозяюшка, - окликнул её дед, - встречай: гость на пороге.
Девушка обернулась на входящего в комнату Глеба. Её сердечко встрепенулось, и непонятная, но очень приятная волна прокатилась от затылка до пят. «Что это со мной?» - встревожилась Сима. Отключив от сети утюг, она подошла к молодому человеку и, испытывая неловкость за чуть выехавшие из косы волосы, еле слышно поздоровалась. Глеб замер в дверях и не сводил с неё истосковавшихся глаз.
Матвей, повернувшись к ребятам спиной, забрякал чашками и ложками, организовывая традиционное чаепитие.
- Я по делу, - наконец, произнёс Глеб, выведя Серафиму из оцепенения.
- Да, вы раздевайтесь, проходите, - затараторила она, принимая от гостя тёплую куртку.
От непонятно откуда взявшегося волнения, хозяйка трясущимися руками долго не могла попасть петелькой на крючок вешалки. У неё слегка кружилась голова и, казалось, что вокруг всё пришло в движение.
Серафима была словно во сне, когда пили чай, когда Матвей и Глеб обсуждали политику правительства, налоговую систему, перспективы дальнейшего развития колхоза. Девушка не участвовала в разговоре и тихо сидела за столом, вцепившись в чашку и стараясь понять причину волнения.
- Серафима, - она не сразу отреагировала на обращение Глеба. – У меня к тебе просьба. А может, деловое предложение. Воспринимай, как хочешь. Ты не могла бы связать мне красивый, тёплый свитер? Я заплачу.
Хозяйка растерянно хлопала ресницами, не зная, что ответить.
- Я видел на тебе свитер с замысловатым орнаментом. Я такой же хочу, - улыбнулся Глеб.
- А-а-а…У-у-у… - совсем растерялась Серафима.
- Пряжу позднее привезу, когда скажешь, сколько мотков необходимо купить и каким цветом. А, чтобы вернее было, можно вместе съездить в город и выбрать что надо. Как ты думаешь?
- Можно, - нерешительно согласилась девушка. – Но мне поточнее хочется определить, что вы хотите.
- Свитер.
- Я поняла. Я имею ввиду, он будет для повседневной носки или выходной? Какие вы любите тона?
- Слушай, а у тебя есть какие-нибудь журналы по вязке?
- Есть! – выдохнула Сима, радуясь исчезающему, наконец, волнению.
Она скрылась в своём закутке и вышла, неся несколько номеров.
Матвей, потоптавшись у печки и вспомнив о возникшем неотложном деле, накинул тулуп и вышел в сени.
Серафима положила стопку на край стола. Аккуратно пододвинув один журнал к гостю, она провела ладонью по глянцевой обложке.
- Цвет ниток для свитера подбирается, чтобы он гармонировал с цветом глаз, - начала делиться своим опытом мастерица. – У вас какие глаза?
- Какие? – ласково, в тон ей спросил Глеб и сел к девушке поближе.
Та, поборов, возникшее было смущение, определила:
- Карие. Значит, вам к лицу будут все оттенки коричневого цвета, жёлтого, зелёного и красного.
Уткнувшись в журнал, Серафима разглядывала модели, в воображении надевая каждую на неожиданного заказчика.
- Этот свитер вам нравится? Правда, хорош? А этот? – спрашивала она, не отрываясь от страниц. – Вот у этого изделия задумка неплохая, но зигзаги я вывязала бы покрупнее.
Глеб с готовностью соглашался с комментариями симпатичного эксперта, но его взор услаждали не образцы свитеров, а профиль самой обаятельной девушки, сидящей рядом. Молодому человеку очень хотелось прикоснуться к тугой косе и ощутить её тяжесть, нежно погладить по округлой с еле заметным пушком щёчке, провести пальцем по красивому, будто точёному, прямому носу. В мыслях он прильнул к ней своими губами и шептал ласковые слова.
Серафима увлечённо, со всей ответственностью подходила к своему первому крупному заказу по вязке. Волшебная волна творчества не дала ей расслышать свист Константина, вызывавшего подругу на свидание. Глеб хорошо знал, чьи это позывные, поэтому не стал отрывать Симу от увлекательного занятия.
_
В тот день Костя был явно не в духе: череда неприятностей преследовала его в последнее время. Совсем недавно он потерял кошелёк со всей декабрьской зарплатой. Может, выпал случайно из кармана, а может, друзья-собутыльники вытащили: после продолжительных новогодних праздников всем катастрофически не хватало на водку. К тому же на пилораме бригадир лишил его премиальных за систематические опоздания на работу. «Подумаешь, припозднился на полчаса. Мир-то не рухнул! - возмущался обиженный работник. – Нашлись какие правильные!». Дома Константина тоже всё раздражало: пьяный отец, вечно ворчливая мать, Лизкины капризы и ухажёры. Начинала надоедать Серафима со своей наивностью и целомудренностью. «Достали» зверские морозы и ветра.
Подходя к Серафиминому дому, он увидел знакомую машину. Жгучая ревность перехватила дыхание и ударила в голову.
В надежде свистнув пару раз, безрезультатно прождав и совсем замёрзнув, Костя пришёл в бешенство. В своей неистовой ярости ему хотелось переколотить все окна в доме, но парень боялся Матвея. Его глаза заметались по сторонам в поисках объекта, на котором можно было сорваться. Зло сплюнув, он заметил одинокую кроссовку на лавке и, подкинув её как футбольный мяч, от всей души пнул по ней. Кроссовка, описав красивую траекторию, схоронилась далеко в сугробе. Костя, съёжившись, сунул руки в карманы куртки и направился в Гусево. Проходя мимо машины, он с ненавистью посмотрел на неё: колеса спустить или лобовик разбить? Но это глупо: ещё останется этот пижон ночевать в Серафимином доме! Парень остановился около иномарки и, что было силы, со злостью пнул по колесу. Острая боль тотчас пронзила ногу и тело.
- Блин! – взвыл злоумышленник и, охая и матерясь, прихрамывая, продолжил путь к своему дому.
-3-
Колька Ляпунов постепенно просыпался от крепкого молодецкого сна. Не было видно ни зги. Комнату поглощали кромешная темнота и тишина.
Под утро стало чуть прохладнее, и Лёпа, так любящий тепло, кутался в старое ватное одеяло, стараясь продлить сладкие и такие короткие минуты дремоты.
«Сейчас эта сволота-будильник заорёт, - вялым ручейком протекла мысль. – Ну, надо же: каждое утро в одно и то же время звонит. Опять вставать в такую рань, тащиться к «чёрту на кулички» по морозу на эту каторгу, горбатиться за копейки, которых ни на что не хватает».
Тишину пронзил мелодичный звук наручных электронных часов.
«И почему такая ночь короткая? Ни черта не выспался! Вот так молодость и пройдёт, не познав красивой жизни».
Лёпа с сожалением покинул нагретое место. Включил свет. Вспыхнувшая лампочка без плафона резанула по сонным глазам. Взяв с табурета брошенные брюки, Колька, мыкаясь спросонок из стороны в сторону, долго прыгал на одной ноге, пытаясь другой попасть в штанинину. Всё тело постанывало от накопившейся усталости и непривычной работы. Кое-как одевшись, он снова сел на кушетку и тупо посмотрел на плинтус, вдоль которого торопился по своим делам таракан.
«Что за жизнь! Ёлы-палы! – затянулся вместо завтрака сигаретой Колька. – Не хочу так больше! Надоело!».
Взглянув на часы, он резко встал, надел куртку и, матеря весь белый свет, побрёл на ненавистную работу.
_
Несколько дней спустя Лепа шёл по знакомой улице. Вечерело. Одинокий фонарь на перекрестке почти безлюдных улиц был единственным источником света. Он давал тусклый отблеск, который едва достигал бараков и старых домов.
Крепкий дом Тёртого утопал в сумерках, но на улице напротив него хорошо были видны две чёрные дорогие иномарки с тонированными стёклами.
«Похоже, у пахана гости», - сообразил парень и, замедлив шаг, решил не торопиться и закурил.
Колька хорошо знал любовь покровителя к точности до педантичности во времени и действиях. Кроме этого Тёртый не приветствовал,
