Новогодняя преисподняя (Продолжение)

 
      Вновь как и в прошлом Новом году в этом Новом году в зимнем заснеженном лесу шёл новогодний снег. Только шёл он как-то странно, можно даже сказать, в некотором роде наоборот. Снежинки с хрустом выламывались из хрупкого наста и беспорядочно нагромождённых сугробов, отрывались и улетали в мировое пространство. Поэтому в лесу стоял грозный громкий грохот, подобный весеннему первому грому. 

      Уклоняясь от пикирующих снежинок, мелкими перебежками, периодически отлёживаясь в прогалинах, на охоту вышел свирепый кадавр Свинёнок. Нелётная погода явно способствовала, потворствовала и даже заговорчески подмигивала, нескромно намекая на возможность богатого урожая аппетитной свеженятинки.
Только невдомёк было недалёкому и мелкомысленному Свинёнку, что роя другому яму на зыбких почвах, недолго в ней и захлебнуться кровью. Что в иносказательном смысле значило, что как и в прошлый Новый год на новогоднюю охоту на Свинёнков вырвался из своего питомника злосчастный изголодавшийся кадавр Перманганавт. 

       Вот интрига, вот античная трагедия, вот многовековой конфликт местного вселенского масштаба, которому нет ни конца, ни финала! Кто кого, кто кого, кто кого!!!...

       Антураж построен, декорации возведены. Курки на настенных ружьях, должных выстрелить в конце концов, взведены и трепещут, звеня от напряжения. Герои, вооружённые до зубов матерью-природой и арсеналом-отцом, клацая клыками, щёлкая желвами, треща рогами, звеня саблезубами,  скребя когтями, скрепя сердца, стремительно приближаются к точке кульминации, предписанной неумолимым роком. 

      А в точке кульминации, укрывшись в радиации, уткнувшись мордой в рации, их ждут, не дождутся засевшие в засаде инфернальные полуотрезки. Перекрикивая фоновый треск эфира, надышавшись парами зефира, ведут антагонисты традиционную, хлебосольно-застольную, хвалебно-престольную беседу до обеда. Первым вступает Правый. Вступает он к Левому и с порога сразу в карьер, не дожидаясь ни приглашения, ни разрешения. Левый отбивается, трусливо прикрывается, на грубость нарывается, и весело кусается. 
      -Как год провёл сосед?
      -Ох, натерпелся бед.
      -И что это за беды?
      -Незванные обеды!
      -Незванные к кому?
      -К лисе и комару.
      -Чего ж они не звали?
      -Так ведь они не знали!
      -Они не знали что?
      -Пропало где пальто.
      -А где оно пропало?
      -Под ёлкою лежало.
      -Где ёлочка была?
      -На свалке у села.
      -Что это за село?
      -В котором никого.
      -Зачем им эта ёлка?
      -Чтобы постричь иголки.
      -Постричь иголки чем?
      -Зелёным кирпичем.
      -Где взять такой кирпич?
      -Промолвить нужно спич.
      -А спич промолвить где?
      -На званном обеде.
      -Тебя ведь не зовут!
      -Конечно, я же тут!

      Вот так они мило пинаются, незлобно пререкаются и вовсе и не знают, что их потенциальные жертвы, коронно-главные блюда их новогоднего стола задумали коварную хитрость. Вздумали Свинёнок и Перманганавт уйти от судьбы, обогнуть кульминационную точку и зайти на неё с тыла из топкого болота под прикрытием новогодней ночи и маскировкой снегопадла. Не прошёл им зря прошлоновогодний урок, не зря они ели весь год урюк, и бросались брюхом на крюк. Вот и сошлись они в точке параллельной кульминационной, забыли застарелые обиды, прежние взаимные интриги и покушения на совесть и честь друг друга. Сошлись и начали плести зыбкую сеть гнусного заговора, как отомстить врагу и съесть из него рагу.

      Поскольку Свинёнок был силён в боевом построении «свиньёй», ему было уготована атакующая роль. Которая отвлекла бы внимание врагов, вызвала у них недоумение и непонимание момента. В это время Перманганавт должен был из засады зайти в тыл и кумулятивным ударом добить врага в его недоумении и непонимании момента. Сигналом к атаке Свинёнка должен был служить удар гонга, который означал, что Перманганавт затылился. Сигналом к атаке с тыла должен был служить предсмертный хрип Свинёнка. Который должен означать, что враг измотан, радуется победе. Соответственно находится в самом ослабленном и самом расслабленном состоянии, чтобы его быстро и бескровно доконать.  План был идеален, как фильм от Вуди Аллен. Он должен был положить конец стародавней холодной вражде, став началом короткой крепкой дружбы после гробовой доски.

      И вот в обрамлении прекрасного постапокалиптического вида ночного заснеженного леса с громоподобным снегопадлом, словно сошедшего с картин Шишкина или Пышкина, с тыла раздаётся какофонический удар гонга. Который мелодично звенит на изломе под сенью обледенелых ветвей цветущей сакуры. Свинёнок пулей срывается с места, ловко лавируя, выскакивает из миазмов кислотного болота и стремительной «свиньёй» несется напролом к кульминационной точке. 

      Вдруг происходит нежданно-негаданное, планом непредусмотренное – точка взрывается атомным грибом. Полуотрезки взмётываются вверх подобно разорванным бесконечным рельсам железной дороги, немилосердно растянутым неким легендарным супер-чудовищем. Оказывается, пока плёлся клубок заговора, милое ворчание полуотрезков в опасной кульминационной точке, неуклонно нарастая, превысило критическую массу.
     
      Мёртвый Свинёнок успевает ухватиться мёртвой хваткой своим тупым рылом за крайнюю плоть правого края Правого и начинает неистово её терзать во все стороны, как тузик. Туда-сюда. Левый обратным ходом по широкой дуге бросается соседу на взаимопомощь. Начинается кровавая неравная бойня. Широкая обратная дуга Левого разряжается с противным хлопком прямо в место терзания Свинёнком крайне плоти Правого. Хлоп! В воздухе расплывается едкий запах озона и горелой шерсти. Дуги с визгом выгибаются в обратную сторону. И-и-и-и-и!

      Отважный Свинёнок отлетает из стороны в сторону и, теряя сознание, на самом его краю, всё же находит в себе силы для предсмертного хрипа. Хр-р-р-р! Хрип зависает в воздухе высокой нотой, которая неожиданно обрывается. Но даже этой ноты, оборвавшейся в своей высоте, хватает, чтобы пробудить от лёгкой зимней спячки в тыловой засаде чутко навострившего уши Перманганавта. 

      Выставив клыки, когти, рога, выросты, наросты, приросты и коросты, Перманганавт вприпрыжку несётся закадычному другу на экстренную помощь. Поражённые кошмарным видом ощетинившегося, вооружённого до зубов чудовища, Правый с Левым цепенеют в ужасе. Перманганавт, воспользовавшись заминкой, хватает своими клешнями, как плоскогубцами, концы полуотрезков и моментально сваривает их наглухо сваркой. Не давая опомниться врагам, пока они в изумлении лицезреют свои сваренные концы, Перманганавт подвергает их последовательно жесточайшим разрушительным деформациям растяжения-сжатия, сдвига, изгиба. И, наконец, кручения! Последнее разрывает полуотрезки на мелкие и не очень ошмётки, остатки, облатки. Которые с мелодичным звоном в стиле Джингл Беллз разлетаются во все стороны света. 

      Героически-окровавленный Перманганавт в изнеможении сил падает рядом с бездыханным телом друга, пытаясь из последних сил шептать ему на ухо новогодние поздравления с победой. Ночная мгла покрывает их мягким одеялом вечного сна. Всё стихает, замолкает, погружается в тишину и забытьё.

      Последняя гигантская снежинка отрывается от обесснеженного леса и улетает по спирали в воющее небо, унося с собой полуотрезные останки.