Spoudogeloion. История Европы в романах

против его воли.
- Однако у вас, ваше величество, есть причина для развода…
- Что за причина?
- Веская причина. Причина, о которой вы сами изволили упомянуть, причина, вызывающая тревогу во всем нашем королевстве…
- А! Отсутствие наследника… Да, причина действительно веская. Мне кажется, в истории королевских семей были подобные прецеденты?
- Безусловно, ваше величество. Я могу составить соответствующий меморандум.
- Благодарю вас, сэр Джеймс. А что думают по поводу развода другие члены Совета?
- Сэр Джеймс прав. Ваше величество, конечно, не может остаться без наследника, - согласно закивали головами члены Совета.
- Но я вижу, что сэр Томас молчит. Сэр Томас, мне бы хотелось услышать ваше мнение, – сказал Генрих.
Сэр Джеймс, низко склонившись перед королем, отступил назад, и место перед королевским креслом занял сэр Томас.
- Отчего у вас печальное лицо, дорогой сэр Томас? – спросил король. – Несмотря на некоторые сложности, дела в нашем государстве идут неплохо. Отчего же вы так грустны, милорд?
На бледном лице сэра Томаса промелькнуло некое подобие улыбки.
- Ваше величество, я польщен тем, что вы проявили внимание ко мне, но боюсь мне нечем вас порадовать.
- Ну, сэр Томас, я и не жду от вас развлечений! Вы - не акробат, забавляющий публику ловкостью своего тела, не актер, заставляющий нас поверить в игру выдуманных страстей, и не музыкант, веселящий наши сердца мелодичными звуками. Вы дороги нам как человек острого ума и обширной эрудиции, как человек, обладающий большим государственным опытом и глубоким знанием жизни. Ваши советы всегда ценны для нас, даже если они не вызывают удовольствия. Я знаю, что вы философ, милорд, и во многом я с вами согласен, но вы чересчур мрачно смотрите на мир, - чересчур мрачно, говорю я вам! Есть в нашем мире и светлые стороны, уверяю вас! Впрочем, я спрашивал вашего совета насчет моего развода, если вы помните, - заметил король.
Среди членов Совета послышались смешки. Сэр Томас не повел и бровью; выпрямившись во весь свой невысокий рост, он произнес холодным официальным тоном:
- Что касается вашего развода, ваше величество, то я считаю его неосторожным и необдуманным шагом, вредным и опасным для государства.
Члены Совета возмущенно заохали и начали шептаться, а сэр Джеймс иронически засмеялся.
- Сохраняйте тишину, уважаемые господа! – повысил голос король. – Продолжайте, сэр Томас, мы с нетерпением хотим услышать ваши аргументы.
- Слушаюсь, ваше величество. Во-первых, развод с королевой приведет к неизбежному конфликту с императором, что может вызвать войну с сильнейшим государством мира, войну, в которой мы не имеем никаких шансов на победу в настоящее время. Полагаю, что не нужно объяснять, какие итоги будет иметь эта война для нашего королевства. Священная Римская империя, которой правит родственник вашей жены, раскинулась на целый мир: кроме Испании, Италии, Австрии, Германии и Нидерландов, ей принадлежат многие заморские владения, в том числе в Америке. Как мы можем воевать с этим гигантом?..
Во-вторых, развод вашего величества с королевой никогда не будет разрешен святейшим папой. Как вы верно заметили, папа теснейшим образом связан с императором Карлом и поэтому не позволит вам развестись с королевой, несмотря ни на какие обоснования, приведенные нами. Если же вы пойдете на разрыв отношений с его святейшеством, то это приведет вас к отлучению от церкви, что восстановит против вашего величества большую часть ваших подданных. В стране произойдут беспорядки, которые могут вызвать новую междоусобную войну, - и это тогда, когда мы еще не оправились от последствий прежней междоусобицы!
- Сэр Томас сильно сгущает краски. Он хочет запугать нас, – громко прошептал сэр Джеймс.
- Если же вы, ваше величество, будете сохранять хотя бы видимость добрых супружеских отношений с королевой, то мы не только избежим всего этого, но достигнем процветания и могущества, ибо все необходимые предпосылки для этого у нас есть, - продолжал сэр Томас. – Добавлю, что негативное влияние ее величества на дела вашего королевства и ее попытки проводить здесь политику, отвечающую интересам императора, можно легко нейтрализовать, поскольку королева, как справедливо заметил сэр Джеймс, не любима народом, и не имеет поддержки ни в ком, кроме своих ближайших фрейлин. Итак, ваше величество, сохранение вашего брака – благо для королевства, развод – зло для него.
- Да, есть о чем задуматься, - сказал король после паузы. – Что же, благодарю всех за помощь и более не задерживаю. Я хочу побыть один.
***
Когда все ушли, Генрих тяжело поднялся с кресла, подошел к одному из гобеленов и нажал на рычаг, спрятанный за ним. В простенке между гобеленами открылась потайная дверь, из нее вышел человек в одежде простого горожанина.
- Вы все слышали, мастер Хэнкс? – спросил его Генрих.
- Конечно, ваше величество.
- Кто прав – сэр Джеймс или сэр Томас?
- Оба не правы, - коротко ответил Хэнкс.
- Вот как? Интересно. Почему? – удивился король.
- Сэр Джеймс не прав в том, что святейшего папу удастся уговорить. Папа не даст разрешения на развод с королевой.
- Значит, прав сэр Томас. Он говорил именно об этом.
- Нет, сэр Томас тоже не прав. Если вы без папского позволения разведетесь с королевой, то не будет ни войны с императором, ни серьезных беспорядков внутри страны, - твердо сказал Хэнкс.
- Откуда у вас такая уверенность, мастер Хэнкс?
- Ваше величество, я состою на вашей секретной службе и получаю от вас жалование как раз за то, чтобы с уверенностью отвечать на ваши вопросы.
- Хорошо. Но объясните мне, почему не будет войны, и не будет беспорядков? - нетерпеливо произнес король.
- Войны не будет от того, что императору Карлу теперь не до нас. Подчинив себе половину мира, его императорское величество должен постоянно заботиться об удержании своих земель в повиновении, что совсем непросто. То там, то тут случаются всяческие неприятности, и он вынужден посылать свои войска и флот то в одну, то в другую страну. Сейчас, например, его императорское величество пытается излечить чрезвычайно болезненный процесс, поразивший подбрюшье его континентальных владений… Поэтому до тех пор пока мы не будем представлять собой непосредственную угрозу могуществу империи, Карл не начнет войну против нашего королевства. Возможно, он предпримет какие-то вылазки против нас, но до широких военных действий дело не дойдет.
- Убедительно. Ну, а папа и отлучение от церкви?
- Отлучение вашего величества от церкви, видимо, случится, но оно не вызовет анархии и смуты в вашем государстве. Папская власть уже не та, что была раньше, - ее святость померкла, а сила ослабла. Самое же главное, что на удовлетворение своих прихотей папам требуется все больше и больше золота. Согласитесь, ваше величество, что дворцы, ювелирные украшения, роскошная мебель, дорогие ткани, изысканная еда и прочие приятные мелочи жизни стоят немало денег, а добавьте к этому многочисленных папских любовниц и любовников... Отсюда вполне понятное стремление папского престола нажиться любыми способами. Выбор между Богом и Мамоной сделан папской церковью в пользу последнего. Сомнительные торговые сделки, покровительство бандитам и пиратам, взимание платы за церковные таинства, отпущение грехов за деньги дополняются увеличением поборов с народа и безжалостной борьбой со всеми недовольными. В результате люди теряют веру в то, что церковь служит Христу; повсюду смута, брожение умов и расколы. Римский пастырь теряет своих овечек, их подбирают другие пастухи.
- Мой Бог! Что вы такое говорите, мастер Хэнкс! От ваших слов пахнет жареным! – Генрих покачал головой.
- Я обязан докладывать вашему величеству о настроениях в обществе, - ни одна черта не дрогнула на лице Хэнкса.
- Не желаю вас слушать! Отправляйтесь в часовню и молитесь, чтобы Господь утвердил вас в вере!
- Как прикажете, ваше величество.
- Постойте, мастер Хэнкс! Скажите мне еще, в чем причина заблуждений сэра Джеймса и сэр Томаса? – остановил Хэнкса король.
- Они не заблуждаются, ваше величество, они слишком умны для этого.
- Стало быть, они лгут?
- Политики никогда не лгут, ваше величество, потому что у них нет понятий о правде и неправде. Политиками движет расчет - для них истинно то, что им выгодно.
- Какой же расчет движет сэром Джеймсом?
- Сэр Джеймс является фактическим предводителем тех ваших подданных, которые добились власти и богатства после смуты в королевстве. Они не хотят делиться своими доходами и своим влиянием с остатками прежней знати и с церковью, поэтому им выгодна ваша ссора со святейшим папой, который поддерживает, как известно, старые порядки. Эти люди станут вашей верной опорой в борьбе за создание нового уклада жизни в государстве.
- Хорошо, а что касается сэра Томаса? У него какие тайные мотивы? – спросил король недоверчиво.
- Сэр Томас устал от реальности и впал в мечтательность. Он считает, что людские пороки можно исправить, если людей постоянно направлять и наставлять к лучшему. Существующую церковную организацию, при условии избавления от вопиющих недостатков, сэр Томас полагает прототипом идеальной системы устройства общества, в котором будет достигнуто духовное единение всех людей под властью мудрого правителя.
- И кого он видит в роли такого правителя?
- Боюсь, что не вас, ваше величество, - ответил Хэнкс.
- Опасные мечтания, опасные, - сказал король. – И много моих подданных поддерживают сэра Томаса?
- О, нет, ваше величество! Совсем немного, - произнес Хэнкс с мимолетной усмешкой.
- Я, однако, не понимаю, как мы станем жить без папского благословения, - проговорил король, помолчав минуту. – Ну ладно, на сегодня довольно разговоров о делах, хватит политики! Вы почтите своим присутствием завтрашнюю королевскую охоту, уважаемый мастер Хэнкс?
- Среди благородных господ не место простолюдину, - сказал тот.
- Если вы достойны компании короля, то тем более достойны компании его слуг, - заметил Генрих. -  Впрочем, не настаиваю, зная вашу нелюбовь к публичным зрелищам. До свидания, мастер Хэнкс!
- Да хранит Господь ваше величество! – склонился перед королем Хэнкс.
Дождавшись, когда он выйдет, Генрих достал из ящика массивного дубового стола маленький овальный портрет с изображением миловидной девушки и долго смотрел на него.
- Политика, расчет, выгода… Любовь, любовь и еще раз любовь – вот что правит миром! Какая красота, какое совершенство, какое изящество! Разве можно сравнить ту и эту? Пока Екатерина была молода, я еще находил в ней некоторую привлекательность, особенно в тех частях тела, что скрыты под платьем: у нее были крепкие красивые ягодицы, а грудь, хотя и мала, но упруга. Я женился на Екатерине не по любви, но любовь все равно взяла себе дань; видит Бог, я исполнял свои супружеские обязанности с должным усердием и даже с выдумкой! Однако Екатерина в постели всегда была холодна, как январский день, и принимала мои ласки лишь по обязанности жены; родив же дочь, она вовсе перестала отвечать на мои порывы. Конечно, я мог обладать ею по праву мужа, но кому понравится ласкать бесчувственное тело, которое, к тому же, безвременно увяло и состарилось.  
Перестав быть единой плотью, мы с Екатериной окончательно стали