отары. Когда ему становилось скучно или грустно он обращался к своей книги и книга давала ему ответы на все вопросы. Не зная грамоты он открывал страницы на угад, водил пальцами по тёмным значкам и ему вдруг вспоминались его же цитаты. Это было как чудо. Это был истинный разговор со всевышним. Эта связь захватила всё его сознание.
- Это истина! Здесь правда! Моими мыслями владел бог! Моими устами говорил всевышний!
Муха покосился на женщину тихо сидящую возле входа в его пристанище. Закутанная в тёмные материи та смиренно сидела в тени большого камня почти без движения. Лишь изредка шмыгая носом или поправляя многочисленные накидки. Жижа почесала ногу и сквозь складки одежд заметила на себе взгляд мужа. с готовностью служить спешно поднялась и замерла в ожидании.
- Знаешь ли ты почему вы кровоточите? - спросил брезгливо Муха, поглаживая края своего священного писания.
Жижа молчала.
- Потому что Аллах овладел Евой до того как отдать её Адаму. - не спеша произнёс мыслитель.- Иди! Я должен побыть один. Хотя с тех пор, как я избавился от пут греховности, я не бываю один.
Жижа суетливо подхватила котомку с пустой посудой и сгорбившись побрела прочь. Больше она не приходила. Через несколько дней отшельник заволновался. Он несколько раз выходил из пещеры. Всматривался в даль. Снова забирался в берлогу. Пытался забыться в молитве, но никак не мог сосредоточится. Мысли разбегались. О чём бы он не пытался думать, конечная мысль была о ней. О жене. Обиделась? Сломалась? Заболела? Что то случилось! Тревога всё сильнее овладевала пожилым мужем. Он перестал есть. Лишь ходил часто к источнику пить ледяную воду. Он не выпускал из рук бесценный труд своих изречений о божественном. Теперь у него была только книга. Теряясь в догадках, он нервничал. Плохо спал. И наконец сдался, отправившись домой посмотреть предательнице в глаза или… Страх перед одиночеством гнал бывшего аскета к всё ещё помпезной, но уже какой то блёкло-серой вилле. Он засеменил и перешел на бег, крепко прижимая к груди смысл всей своей жизни - свою библию.
В доме царило запустение. Муха не был здесь несколько месяцев. Внутри было не уютно. Голые стены, запущенный сад, пыль и паутина, грязь и духота. Здесь была смерть. Смерть взяла своё и ушла. К Мухе вышла служанка с покрытой головой.
- Куда она ушла? - рассеянно спросил хозяин.
- Она ушла на покой. - ответила женщина - её похоронили за городом. Градоправитель позаботился о церемонии. Всё прошло тихо, чтобы не будоражить горожан.
- Почему ко мне не послали никого с известием? - недоумевал Муха.
Служанка молчала. Она не смотрела на хозяина.
- Слуги давно покинули дом. Я присматривала как могла, но сейчас хотела бы получить жалование и расчёт. Мне нужно ехать к тётке… - она осеклась и стояла глядя в пыльный пол.
По дому гулял и посвистывал сквозняк.
- Приготовь мне горячую воду для омовений. - тихо сказал Муха и пошёл в глубь помещений.
Вниз по лестнице к закромам-тайникам. В тёмных узких коридорах подвала кремниевым огнивом разжёг факел и направился к каменному схрону, закрытого на штифтовый замок. Ключ находился на своём месте в тайнике. Муха открыл массивную деревянную дверь, обитую кованным железом и вошёл в помещение. Нагромождение мешков, ящиков, тюков и бочек. В воздухе пахло древесиной и пряностями. Муха проходил мимо теперь уже своих несметных богатств, дотрагивался до своего давно уже вожделенного добра, но ничего не чувствовал. Оно не давало ему той радости какую он получал в мечтах о нём. Снова лестница. Снова вниз. Снова дверь. Коридор. Низкий проход. Пройти в него можно было только поклонившись. Сюда бывшему козлопасу раньше хода не было. Он втиснулся в узкую арку вслед за факелом. Пламя осветило не большое, низкое помещение. Золото лежало прямо на полу и переливалось всеми оттенками желтизны. Муха опустился на колени и вдруг почувствовал… Почувствовал одиночество и собственную никчёмность. Он зарыдал. Вокруг него тихонько вился и клубился тлетворный фимиам, оглаживающий золотые россыпи.
15
Стан крушнаитов находилось за городской свалкой. Кучи отходов от ярмарок и различных производств были разбросаны на обширной территории вдоль городской канализации, текущей и смердящей из всех закоулков Медиры в каменный канал уходящий в саму преисподнюю. В этом месте не было ярких красок. Зловонные серо-охровые кучи разлогающихся отходов источали смердячее тление, висящее в воздухе желтовато песочной пылью. На пепельном пустыре смуглые бородатые боевики пинали и рвали бараний курдюк периодически отвлекаясь от игры на кулачные бои. Перепуганные невольники боязливо сновали между шатрами. Горьковатый чад тлеющих отбросов смешивался с раскалённым плато свалки. Сюда не ходили добрые люди. Лишь вороватые нищие сновали между куч в поисках счастья, да разведчики воинственных крушнаитов играли в мужские игры с секирами и пращами, да глумились над пленными рабами.
Под сенью драных полотнищ сидели старейшины лениво наблюдая за весёлой бойней разгорячённых разбойников. Они неторопливо посасывали дурманящий нас и прислушивались к беседе своего вождя с пришлым белолицым горожанином в дорогих одеждах. Морфей Берендил предводитель свободного войска крушнаитов не подчинялся никому и вел свою коммерцию на больших дорогах со слабо защищёнными караванами.
Муха сидел на драном пуфе скрестив ноги и периодически приглядывая за сандалиями на пороге зелёного шатра. Разговор с предводителем головорезов не клеился.
- А слыхал ли ты досточтимый Берендил, что горожане требуют от градоначальника расчистку этого места? Чиновники из администрации готовят план реконструкции загородных участков. Готовятся подразделения охраны для зачистки территорий от оппозиционных сил. - снова попытался начать разговор нувориш с крушнаитским военачальником.
- Пустое это всё. Каждый год бунтуют и голосуют, а воз, как говорится, и ныне там. - не отрывая взгляда за разъяренной толпой своих ненашутку разыгравшихся разгорячённых отморозков.
- В этот раз всё серьёзней - не отставал Муха - голова уже подписал указ о разметке участков по ту и эту сторону сливного канала.
Морфей помолчал увлечённо наблюдая за баталией на поле.
- Нам то что? Мы народ вольный. Притеснят - сдвинемся. В горы уйдём или в леса. Нам лишь бы не светится лишний раз. Наша коммерция на скрытности основана. Гляди, гляди что творит , сорви голова. Вырвал таки курдюк.
В клубах пыли из общей кучи тел вырвался худощавый темнокожий разбойник с мещком в руках и суетливо начал скакать, запутывая траектории и закручивая соперников в круговорот финтов. Муха кинул взгляд на дикарщину и не смог понять есть ли в этой игре правила? Отметил, что новые парчёвые сандалии цвета малахитовой мухи ещё на месте возле входа верно ждут своего хозяина и отхлебнул лимонный щербет.
- Вы ведь один из прославленных полководцев востока, высокочтимый. Ваше войско не знало поражений. Вы достойны знатной участи. И ваши воины должны познать славу побед и обрести бессмертие в писаниях как ассирийские и романские герои. Богатство и слава лежат перед вами. Нужно лишь протянуть руку и взять то , что принадлежит вам по праву силы и историческому предназначению.
Берендил повернул голову и пошарил глазами в поисках богатства и славы. Не обнаружив не того не другого он подхватил финик и отправил его в рот.
- Что вы говорите? - нараспев удивился он и снова отвернулся. - Слава это бремя, а богатства у нас в достатке. - сказал опытный воевода и положил руку на рукоять кинжала щедро усыпанного самоцветами. - Лишнее лишь откладывается в области боков, делая воина уязвимым для насмешек девок. Мимо шатра продефилировала молодка, вихляя неразвитыми телесами. Морфей отвлёкся от игры.
Старейшины загудели в приветствии очередного удачного манёвра игроков. К переговорщикам подошла старшая наложница Берендила Лилит и опустила на заляпанные ковры миску с бараньими потрохами. Муха невольно поморщился, но заметив строгий взгляд женщины криво улыбнулся. Она опустилась возле супруга и начала чавкая и сплёвывая мелкие кости пережёвывать рагу.
- Ты, что зеньки пялишь - возмутилась женщина откровенным заигрываниям мужа с молодой полоскательницей мешков. - Фиби, чертовка, пошла прочь. - и Лилит запустила в соперницу обглоданной костью. - Она со стражниками якшается. Вот увидишь! Плюнет на твою доброту и убежит с каким нибудь молодым солдатиком.
- Только подумайте, уважаемый, какие это сулит перспективы. - снова попытался вернуть в нужное дипломатическое русло Ваш талант стратега и моя коммерческая жилка откроют для нас новые горизонты возможностей.
На площадке разыгрывалась кровавая драма. Опьянённые борьбой бородачи о чём то яростно спорили, толкая друг друга и яростно хрипя, доказывая каждый свою правоту.
- И ведь никакого риска. Всё абсолютно продуманно и можно даже сказать предопределено.- не унимался умудрённый философ.
- Кем предопределено? - спросила горбоносая фаворитка, смачно высморкавшись в подол.
- Здесь кроется вся истина мира! - как можно увереннее произнёс Муха, демонстрируя своё священное писание.
- Пф - пренебрежительно фыркнула женщина. - Эти книжки для растопки очага лишь годятся и то если сухие, а по другому одна лишь тяжесть от них да сомнения в голове. - Вы мужа моего на сомнительные авантюры не толкайте. Наш уклад веками формировался. Мы крушнаиты. Гордый и не зависимый народ только продуманный риск ценим.
Коммерсанту было неприятно общаться с этими людьми из низжих каст общества. После смерти Жижи он чувствовал себя почти опустошённым стариком. Городская власть не приняла бывшего отшельника. Он несколько недель пытался получить аудиенцию хоть у кого то из бывших друзей жены, но они либо избегали встречи с ним, либо отделывались общими фразами ничего не обещая и ничего не предлагая. После таких встреч он испытывал лишь гнев и негодование. Как будто не было у него заслуг. Как будто он не участвовал в священной войне. Толи из-за горба, толи из-за обелённой кожи Муха оказался не удел. Некоторое время он скитался по городу в поисках единомышленников, но никто не хотел слушать его идеи новой философии, изложенной Миром с его слов. Скептицизм тугодумов выводил нового пророка из себя. Муха наспех опустошил свой кубок и как можно милее улыбнулся навязчивой собеседнице, предлагая ей отправится восвояси за добавкой. Он так же пододвинул к пустому фужеру пустой кувшин и опустошенные чаши в расчёте на приватность беседы с так необходимым ему главарём банды. Жена Берендила снова фыркнула, и ничего не сказав, собрала посуду и удалилась.
- Вернёмся к нашим баранам - попытался возобновить прерванную беседу Муха.
- К нашим? - удивлённо приподнял бровь военачальник
- К вашим - поправил себя коммерсант, кинув взгляд на игроков в курдюк. - если мы захватим город, в наших руках будет богатство и власть. Мы сможем регулировать рыночные процессы, заниматься законодательством, выбирать себе в жёны самых точёных куколок.
Берендил Морфей не молодой, крепкий мужчина оживился и заинтересованно развернулся всем телом к собеседнику. И Муха, поймав взгляд собеседника, продолжил.
- Да, да! Здесь, в моём
