вещи.
13
Муха пялился в звёздную бездну, лёжа в объятиях расколотого дерева, подсунув под голову жёсткий фолиант своих изречений. Спящие прихлебатели сопели, свистели и бормотали во сне. Сад шелестел листвой, а между пнём и бездонным пространством космоса пролетало облако, тихонько выманивая из-за горных вершин непроницаемый небесный занавес, поглощающий алмазную россыпь далёких миров. Изредка стремительные плевки метеоритов шныряли по сцене верхнего мира. Млечный путь мерцая вздыхал о своей неизбежной вечности. Звёздная бездна пялилась на Муху.
- Если там на небесах или звёздах, или на этом проплывающем облаке кто то есть, пусть даст мне знак, - обращался философ к кому то третьему - подарит надежду, что всё не зря и царь небесный крепко держит поводья моей судьбы и направляет меня к истине и неизбежному величию, увлекая за мной детей моих - последователей, любящих меня.
Небеса безмолвно внемлили. В глубине оливковой рощи кто то сытно икнул. В зарослях слышалась приглушённая возня нищеброда и проститутки.
- Рабское отребье, неблагодарные обезьяны - сетовал в душе благодетель.
Всё реже посещали его благородные мужи. А выйдя за порог откровенно насмехались над мудростью безграмотного пророка. В городе на ярмарке безмозглые скоморохи кривляли омерзительные пьески изображающие Муху, удирающим от мелких красноволосых хулиганов, роняя на ходу свои экскременты в виде коровьих лепёшек, в которых увязали забавные разбойники. Зрители покатывались со смеху. Толпа ликовала и бросала в шутов звонкими монетами. С тех пор правдоборец почти не выходил из своей вотчины. Однажды, столкнувшись в своём доме с мерзко лыбящимся градоправителем, устроил жене скандал и зарёкся переступать порог собственного жилья.
Мир - чёрный раб за мираж свободы уже давно испещрил мелкими вензелями одну страницу оглавления и тысячу страниц великого труда, отчаянного словоблудия, бессмертного творения, бесполезных мыслей…
- Бездарность. Какой тебе золотой огонь? Гиена огненная твоё пристанище - вспылил безутешный праведник и дёрнувшись сел на раскоряченном пне, разбудив ногами мирно спящего слугу.
Чернокожий губашлёп приподнялся, нелепо щурясь в темноте. Продрал морщинистой рукой заспанную рожу и сипло спросил:
- Что я могу для вас сделать, господин?
- Умереть - тихо и раздражённо произнес хозяин.
Поднялся и напялив шлёпанцы помчался в дом выпустить пар в свою супругу, да послушать её щебетание о нежных чувствах к нему единственному и неповторимому жеребцу и зайчику. Небо заволокло плотным покрывалом облаков. Листья зашипели за спиной неугомонного мыслителя, поднимающегося по лестнице в свой дом.
- Может бога нет? И огня золотого нет? Фокусы и лицедейство? Может разогнать этих дармоедов, вернуться к моей старой, но дорогой Жижечке? Снова займусь коммерцией и ну его к дьяволу это честолюбивое светобесие.
Муха влетел в сумрачную прихожую. На ступени рухнули увесистые слёзы небес. Прошёл на террасу и от пылающего каменного камина прикурил факел. Замкнутое пространство было заполнено тишиной и духотой. Самец сбросил халат и массируя крайнюю плоть стал продвигаться к манящим покоям супруги. Во мраке комнаты женщина лежала на необъятном ложе, слегка прикрытая пледом. Её нога была закинута на чей-то худощавый торс. Любовники безмятежно спали, обвитые общими покрывалами. Муха осторожно прошёл вдоль кровати, ища в темноте причину своего прихода, крепко сжимая напряжённую фалосную рукоять. Он настолько растерялся, что никак не мог сообразить зачем он сюда пришёл. Ему под ноги попалась разбросанная по полу одежда. Загребая босыми ногами шмотки, он брёл вокруг слипшихся тел. В голове и члене билась кипящая кровь. В груди не хватало воздуха. Духота достигла своего апогея. Впереди на его пути кто-то молча стоял и смотрел прямо на него. Обманутый муж осветил факелом пялящийся на него призрак. Это был его собственный портрет выхваченный из мрака пламенем. Болезненно молочное лицо было обрамлено иссине-чёрной копной волос переходящей в бороду. Хитрый торгаш с прищуром надменно взирал на голого прототипа. Уродливый горб искажал фигуру обоих обладателей. По холсту бегали отсветы факела.
- Уродская фигура, уродская рожа, уродские перстни и уродская кривая сабля.- безмолвно негодовал униженный уже плохо понимая где он, а где его отображение.
Глаза цвета наступившей ночи безжалостно доказывали несчастному его внешнюю и внутреннюю никчёмность. Каждый мускул и каждый нерв Мухиного тела был напряжен от гнева, стыда и негодования. За резным окном сверкнул электрический разряд молнии. Муха перевел взгляд с самого себя на обречённых. Среди мятых простыней сидела до смерти напуганная Жижа и таращилась на обоих своих мужей.
- Любимый? - произнесла изменьщится, еле ворочая непослушным лицом и вздрогнула от ударившего за окном грома.
Молодой стройный чернобородый художник открыл глаза и увидел перед собой крупные вислые груди не молодой женщины. Муха стремглав вознёсся над обречёнными, до боли сжимая восставший член, указывающий на жертву. Юноша успел повернуть удивлённое лицо и с хрустом получил удар факелом в голову. Брызги искр развеялись над ложем. Спасаясь бегством молодой любовник запутался в горящих покрывалах, неуклюже соскочил на пол и был настигнут следующим ударом огненной ярости. Взвыв от острой боли, он перекатывался по полу, ища спасения от крепкого горбуна. Моля о пощаде, кинулся к окну, за которым набирала силу бушующая буря. Факел рассыпался в руке негодующего супруга. Он подхватывал одной рукой то, что подворачивалось ему на пути и обрушивал на горящего и истекающего кровью парня, беспомощно мечущегося возле зарешеченного окна, за которым неистовствовала стихия. Второй рукой он не прекращал сжимать свой жезл превратив его в указующий перст. Прихватив врага за остатки волос прижал его к подоконнику и заткнул его орущее горло возбуждённой ялдой, разрывая крикливому художнику гланды, он навалился на его голову всем телом, окончательно перекрывая дыхательные пути, хрипящего и задыхающегося соперника. В саду бушевала стихия. Ветер вырывал из земли тонкие деревья. По саду обречённо метались перепуганные ученики. Укрывая собой от непогоды книгу, к дому спешил Мир. Мухаммад вцепился обеими руками в витиеватые узоры решётки, по которой потекла проступившая из под ладоней кровь. Под ним беспомощно бился в конвульсиях поверженный охальник. Тяжёлое небо осветила яркая вспышка и молния ударила в сухой пень. Тот вспыхнул столбом пламени и рассыпался угольной трухой.
- Ну, вот и он… Знак! - проговорил мститель чувствуя членом, как выклокочивается из горла поверженного последнее дыхание. Грянул гром и Муха осеменил уже бездыханную глотку. Непогода перемалывала в жмых всё, что раньше цвело и росло. В комнате тлело осквернённое ложе. Женщина на каменном полу тряслась и куталась в остатки одеял. Победитель развернулся, являя жене окровавленные и облёванные гениталии. У пожилой женщины не было сил бежать. Она поползла к стопам суженого вымаливать прощение и потеряла сознание, мешковато обмякнув возле ног своего мужа и обезображенного трупа любовника. По комнате струился чёрный маслянистый дым. Как зверь он блуждал между предметами, по полу, вокруг мебели и колоннад. Принюхивался и вздрагивал. Подкрался к лежащим на полу телам и обволакивая ноги хозяина начал кружить в дурманном угаре какой-то свой ритуальный танец и вдруг дёрнув невидимым телом распластался по полу змеиными зигзагами. На пороге спальни появился чёрный раб бережно прижимая к груди рукописную реликвию.
- Собирайся домой, друг мой. Ты свободен. - уверенно произнес рабовладелец, высвобождая ноги из бесчувственных объятий жены.
Поистине, Аллах любит видеть следы Своих благодеяний на своем рабе
Но среди Моих рабов мало благодарных.
14
Пещера Хирова стала прибежищем униженного, но не сломленного Мухи. Много дней, много ночей одиночества. Голод и холод должны выдавить боль и обиду на подлость единственной жены и неблагодарность всего мира. Глупцы! Слепые грешники, обманутые жидами, поклонники лжебогов. Они думают Иса даёт им золотой свет. Он лишь крадёт их волю, подчиняет их своей власти, сосёт из них дух и деньги. Только он Муха знает теперь истину. Он прошёл свой путь от бедности к богатству, от уродства к величию. Он! Славный воин и победитель в " Кощунственной войне" постигнет истину. Аскетизм и смирение дадут ему власть над миром. Муха знал это точно. Он чувствовал свою уверенность. Когда внутри его стыд и боль сжимали желудок и грудь, он бросался к своему фолианту. Книга его мыслей - единственный друг, что всегда будет верен ему. Он останется навсегда и откроет всему миру правду и славу о нём простом пастухе, великом пророке. Муха бился о камни в молитвах и страх отходил. Бог был с ним.
После той страшной ночи буря и сель снесли не только оливковую рощу, но и пол города. Горожане видели Чёрный дым, не подвластный стихии, что поднимался над виллой со львами и приписали всё проклятию горбуна. Уже давно ходили не добрые слухи о странностях уродливого купца, фаворите старой придворной прошмандовки, пережившей уже двух мужей и теперь грозящей городу разорением.
Еле удалось отцам города разрешить этот конфликт. Муха ушёл из дома ещё до окончания буйства смерча, унося за собой шлейф едкого масленичного дыма и свои бессмертные мысли в кожаном переплёте. Его прихлебателей и приживал удалось по быстрому сплавить в Абиссинию вместе с освобождённым Миром, который получил достаточно щедрый откуп за книгу и в отсутствии иных планов и родственников взялся создать там общину последователей и почитателей нового учения. Мерзкого художника завернули в ошмётки его же шедевра и сбросили в общий могильник для не опознанных жертв стихии. Тяжелее всего пришлось несчастной Жиже. Она откупилась от возмущений разорённых горожан щедрыми дарами, снарядила в дорогу кортеж любимого раба, теперь уже свободного евнуха и отреклась от мирских утех. Сильно постаревшая, погрузневшая и осунувшаяся женщина, каждое утро отправлялась в не близкий путь к пещере, где поселился её мужчина. Где отдавал он свою любовь богу и самому себе. Она больше не носила ярких одежд и не улыбалась. Лицо своё Жижа закрывала покрывалом, как давно уже требовал её муж. Она смиренно носила ему еду и рассказывала новости, просила прощения и даже была согласна на второй брак мужа, но Муха с ней больше не разговаривал. Он молился, молился, молился, , ел, пил, смотрел на камни и снова молился. Надломленная Жижа в любую погоду брела вверх сбивая ноги об острые камни и вниз, страдая от болей в спине. Ото дня ко дню походка её становилась всё медленнее, а осанка согбеннее. Она приходила к своему супругу и смиренно старалась искупить свой грех. Жижа убиралась в пещере отшельника, придавала уют убогому пристанищу, грела пищу, таскала воду молилась вместе с мужем, во всём ему подражая.
Мухе нравилось жить в пещере. Никто его не беспокоил. У него было всё, что ему было нужно. Еда, вода, покорность жены, чистота и уют. Он вспоминал своё детство, когда жил со своим дядей и пас в горах
