Другие статуи в видении старца улыбались. Муха тоже улыбнулся и отогнал наваждение.
- А сейчас дядя Морфей покажет вам, как правильно бороться с идолами. - и черновласый старец, кивнув своему военачальнику, указал в сторону величественных монументов, героев прошлого, из покон веков венчавших храмовую площадь. - Отныне все изображения ликов запрещены. Под страхом смерти, а сами лики подлежат уничтожению без суда и следствия.
Толпа подростков под руководством внушительного генерала, подхватив верёвки и молотки направилась крушить статуи.
- Что он делает? - думал ошарашеный Голова.
Толпа загудела и кто то выкрикнул:
- А, как же теперь быть с яйцами праотца?
- Яйца праотца будут национализированы. Теперь это будут наши яйца. Достаточно им нависать над нашими душами грузом былых грехов. - Рассуждал оратор, распростав руку в сторону изваяний. - Нам больше не нужны их мифы. Мы создадим свои, во славу Единого!
Дети радостно прыгали вокруг постаментов и увлечённо помогали накидывать веревки вокруг каменных истуканов. Муха неистовстовствовал, пророчя черни.
- Образы наших идолов мы будем беречь в своих сердцах, а истуканы лишь бередят тщеславие, что само по себе грех смертный. Мы очистим наши сердца и мысли для нового сознания для боголюбивого бытия.- обращался он к передним рядам, призывая к участию дальних зевак.
Тысячелетние памятники вросли в землю. Они никак не хотели поддаваться людской возне и тщетным попыткам обрушить их непоколебимый устой. Морфей вошёл в азарт. В кураже скакал с юными вандалами на равных. Он лихо покрикивал на мальчишек, они задорно руководили бодрым воякой. Из толпы появились помощники и советчики. При помощи буйвола удалось наклонить одну из фигур и даже отбить ей руку, что привело в восторг разошедшуюся молодёжь. Толпу будоражило. Народ засомневался. Будто неведомые силы удерживали древние реликвии на своём месте. Старшее поколение усмотрело в игре единоборства новых правителей со старыми камнями идеологическое противостояние и чудо для них было бы вполне удовлетворительно.
- А может вера твоя и бог твой низвергнуть эти самые образы? - выкрикнул нагловатый дервиш и толпа солидарно загудела.
Муха решительно направился к камням. Он никак не мог допустить фиаско от каких то предрассудков. Морфей заискивающе семенил рядом с мыслителем, доказывая невозможность этого предприятия и одновременно спорящим с ребятнёй верещащими о необходимости ещё одного, а может и нескольких буйволов. Опытный путешественник оценивающе осмотрел резные колонны, похлопал по гранитным изваяниям, подёргал за верёвку, привязанную к шее приговорённого истукана. Поковыряв мыском остроносой обновки возле пьедестала, распорядился:
- Капать здесь! - и придерживая канат, широким шагом подошел к любознательным горожанам. - Сейчас вы увидите где скрывается истина!
Народ покосился на молодых хулиганов, накинувшихся делать под статуей подкоп. Потом перевёл взгляд на сосредоточенного Муху. Народ прибывал в удивлении и заинтересованности от происходящего. Ребятня взграмаздилась на плечи взрослых. Вчера была ярмарка. Цирк уехал. Факир остался? Ну, как этот тщедушный дедок обрушит этого гранитного монстра? Тем временем "маг" выдержал многозначительную паузу, судорожно вспоминая какое нибудь своё изречение о каменных идолах, но ничего такого он раньше вроде не говорил и Муха выдал цитату, хоть как то связанную с камнями.
- О вы, кто верует! Уберегите и себя, и семьи ваши от Огня, Для коего растопкой будут люди и каменья, Над коим ангелы – суровы, непреклонны – Не нарушают то, что повелел Аллах, И исполняют все, что Он прикажет.
Вот! Подумайте, о чём говорит эта сура? - Мудрец лукаво вопрошал, толпа таращилась, соображая. - Здесь на земле мы вершители правосудия божьего. Верховный правитель за нас ничего не сделает, но он всегда наставит на путь истины в любой ситуации каждого правоверного, а кто усомниться, тот не увидит пути и низвергнется в гиену.
Люди благоговейно закивали лахмотьями. Муха подёргал за верёвочку. Ничего не происходило. Муха обернулся. Из траншеи, уходящей под постамент, выглядывал разгорячённый Морфей.
- Дальше капать? - крикнул бородатый командир пацанов, помахав рукой.
- Капайте, капайте - прокричал в ответ Муха и обернувшись к людям продолжил. - Пред силой небес ничто не вечно! Кумиры безбожников падут ниц. Каменные лики будут рыть землю и рассыпяться в прах пред нашей ненавистью. Я проводник всепоглащающей мощи посылаю вам импульсы единения. С нами всевышний, за нами беспутство…
Муха волновался, но старался сдерживать дрож в голосе, всё больше добавляя в интонацию металлических ноток. Периодически подёргивая за верёвочку, Муха углубился в своей проповеди в теологические дебри смертных грехов для каменных изваяний. Он пугал недалёких простолюдинов демонами, таящимися под изваяниями, о тяжести небесной кары, под которой падут истуканы. Он клял их за нерешительность и безверие и ниспосылал в саблезубые пасти нечестивых бегем. Наконец народ не выдержал и в толпе заплакали младенцы. Баба, стоявшая ближе всех к провидцу, от переживаний и впечатлительности, повалилась колодой прямо на нерасторопных калек, рассевшихся на земле перед сеансом телекинеза. В толпе заржали.
- Ты же туда энергию посылай, а не сюда. - закричали язвительные острословы - Что то не работает твоя говорильня, бледнолицый.
- Дальше капать? - выкрикнул из своей траншеи предводитель капальщиков. - Ты хоть скажи, что мы ищем?
- Философский камень ищем. Он там под статуей зарыт. Капайте! - заорал на них взбешенный низвергатель идолов.
Толпа хохотала. Кровь прилила к белому лицу Мухи и оно покрылось розовыми пятнами. Мир рушился в тартарары. В самом своем зародыше новая философия натолкнулась на неуместное чувство юмора электората.
- Если вы станете считать милости Аллаха, то не сможете сосчитать их. Воистину, человек несправедлив и неблагодарен.- заверещал Муха, стараясь перекричать веселящихся ремесленников и торговцев и дёрнул за эту треклятую верёвку.
- Поистине, Аллах любит видеть следы Своих благодеяний на своем рабе. Но среди Моих рабов мало благодарных. - вспомнил очередную цитату из писания Муха и снова рванул поводок.
- Аллах — Свет небес и земли. - Старался достучаться до невежественной массы миссионер дёргая за верёвочку и прижимая к груди священное писание - Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. - Муха видел как кто то в толпе затих и стал одёргивать других невежд. С ещё большим порывом он продолжал - Светильник заключён в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкого дерева, которое не тянется ни на восток, ни на запад. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. - Муха видел, как его слова, как необъятная правда наваливается на слушателей озарением, заставляет людей цепенеть - Один свет поверх другого! Аллах направляет к Своему свету, кого пожелает. Аллах приводит людям притчи, и Аллах знает обо всякой вещи. Мы не знаем, вы не знаете, я не знаю, а он знает! О каждой вещи! И об этой тоже - значительно ткнул большим пальцем за спину пророк.
Всю свою веру вложил он в свою любимую суру. Со всей искренностью нёс мудрец мысль о единстве народа в идее единой веры. И народ затих. Люди стояли глядя в сторону оракула с испугом и благоговением.
- Мы тоже знаем! - услышал Муха от оборванца из толпы.
И в это время многотонный колосс позади Мухи, проваливаясь в траншею, рухнул, уткнувшись поверженно лицом в брусчатку. Каменная голова откатилась в толпу, сыграв страйк. Земля вздрогнула под ногами и погрузила площадь во всколыхнувшиеся клубы пыли. Все вокруг начали чихать и кашлять от едкого чёрного смрада и песчаной пыли. Оседая, тёмные завихрения обволакивали собой всё вокруг. Скрипели на зубах и резали глаза. Не спеша, клубящееся марево припадало к земле и разбегалось в стороны, собираясь в яслях, где дурными голосами блеяли стесненные верблюды в ожидании своего последнего часа. "Спасённый" осмелев обернулся к поверженой статуе.
- А! Что я говорил? - обрадовался, отплёвываясь Муха.
Позади рухнувших обломков стоял Морфей, разводя в стороны руками.
- Нет здесь ничего. А какой он из себя этот камень?
Муха хотел что то сказать, но во рту совсем пересохло. Он лишь замахал рукой, сетуя на отсталость своего соратника.
- Так мы под другими тоже глянем? Как статуи обрушать… Принцип ясен! Я сразу так предлагал их валить, а эти… - Воевода махнул рукой на мальчишек - … мозги мне запудрили.
- Что ты врёшь? - закричал на него сорванец - Ты только говорил, что верёвку вешать нужно обязательно на шею.
- Поговори мне ещё! - огрызнулся Берендил. - Вот, привязали бы его за грудь и ничего не получилось бы. Всё я правильно говорил. Что я не знаю куда верёвку наматывают? Не спорь мне тут! Давай, иди дальше капать. Нужно всех положить, а то не дам тебе библиотеку палить.
Видели ли вы воду, которую вы пьете? Вы ли ниспосылаете ее из дождевых туч или Мы ниспосылаем? Если бы Мы пожелали, то сделали бы ее горькой. Почему же вы неблагодарны?
21
Теперь времени не было совсем. Политическая жизнь захлестнула нового вождя с потрохами. Встречи, переговоры, разработка законов и стратегий. Целыми днями Муха мотался со свитой по загородным суверенам. Пугал, умасливал, казнил и покупал новых сторонников. Активно выступал перед народом, суля золотые горы и светлое будущее на том свете. По всюду на рынках, в храмах, на собраниях пропагандировалось новое учение со своими нормами и канонами. С отступниками расправлялись спешно, так что довольно скоро народ стал непьющ, богобоязнен и счастлив. Постулатами нового мира стали война и коммерция.
Город Медира, простояв несколько правителей без особых потрясений, был переполнен холостяками. В первые же дни зажиточные миряне сначало не уверенно, а потом с настойчивостью расхватали в городе всех незамужних девок. Подчистили даже карявеньких простушек за Гнилой башней. Вобщем досталось ни всем. Молодые и амбициозные бессеребренники быстро формировались в колонны и шли в военный поход за невестами, начальным капиталом и славой.
Чтобы Голова города не дурил и не искал интриг, его семейство было заключено в оливковой вилле почившей Жижи. Заложницам с детьми, согласно новым требованиям канонов Халипута, была отведена в доме женская половина. Обращались с женщинами по царски. Питание и развлечения были предоставлены пленницам в изобилии. Так что дамы даже начали прибавлять в весе.
Если Муха в своих деловых поездках встречал что либо интересное, тот час отправлял диковину в свою оливковую виллу. Давеча отправил им танцовщиц пикантных танцев, коими сам был сражен на банкете. Перед ними послал детишкам дохлого павиана. Хотел изначально живого доставить, но тот был агрессивный, так, что бригадный генерал Берендил еле срезал его мечом со своей изгрызенной ноги. Мертвая макака была такой мягкой, пушистой и чудной, что это не могло не порадовать затворниц, а до того презентовал ребятне урода колеченного на удивление, призабавнейшая рожа.
Все чаще уже не молодой, но еще энергичный Муха задумывался о
