суматошно размахивать руками перед носом рычащего монстра, стараясь привлечь всё его внимание к себе.
Юрка потянулся к спасительному проёму в стене. Однако тут же замер и вновь оглянулся на сестру.
- А ты?.. – прошептал он и, понимая, что его, скорее всего, не слышно, крикнул, как мог громко: – Свет, я без тебя никуда не пойду!
Светка вскинула тяжёлую голову и чуть было не осталась без рук; она даже почувствовала на запястьях дыхание подпрыгнувшего хищника. Девочка с трудом сфокусировалась на замершем брате. Она собиралась уже что-то сказать, но так и не сказала – лишь махнула неподъёмной рукой, понимая, что всё кончено. Потом перевела дух и всё же прошептала:
- Я следом, – и себе под нос: – Вот только придумаю, как...
Юрка вроде поверил. Засуетился, потянулся пальчиками к тёмному зеву в стене.
«В данный момент он уверен, что спасение совсем рядом: вот оно, на расстоянии вытянутой руки... и в то же время так далеко».
Светка мотнула головой, не совсем понимая хода собственных мыслей. Она свесила забинтованную руку, а пальцами здоровой сжала окровавленную ткань блузки. Вниз закапало, отчего монстр пришёл в неистовство: он издавал страшные булькающие звуки и носился вдоль стен, круша остатки мебели. Светке даже показалось, что однажды шлепки лап пронеслись над её головой... Но это был уже явный бред, как впрочем, и всё остальное.
«Если видишь в стенке руки, не пугайся – это глюки!»
Светка улыбнулась смешному каламбуру и сорвалась вниз...
Юрка не увидел этого.
Какое-то время он ждал сестру у основания хода, но когда спиногрыз принялся заново крушить кухню, нервы не выдержали: малыш рванулся к вентиляционному коллектору, кое-как пробрался в его дышащее холодом нутро и, обдирая локотки и коленки, пополз в сгущающуюся темноту.
Затылок то и дело упирался в верхний свод, руки скользили, со всех сторон напирал металл. Хотелось повернуть назад, а ещё плакать, – но Юрка знал, что так нельзя. Нужно сосредоточиться на движении и ползти вперёд, как бы тяжело при этом не было. Иначе все старания сойдут на нет. Да и кем он будет выглядеть в глазах сестры... Мамина муля – не иначе! Поэтому прочь сомнения и страхи – стиснул зубы и вперёд!
В какой-то момент Юрка понял, что стало легче дышать. Каждый новый вдох выбивал из организма остатки опротивевшей сладкой ваты, возвращая чёрствую реальность. В мозгу, не смотря ни на что, с небывалой силой вспыхнула надежда на спасение. Да так ярко, что окружающее пространство и впрямь озарилось. Юрка замер, зажмурился, не понимая, что происходит. Даже глаза кулачками потёр.
Светка тоже увидела свет. Поначалу она никак не отреагировала на него, решив, что это пресловутый свет в конце туннеля. Его видят все, кто завершают путь на планете Земля. Он уводит за грань, где всё иначе. Там познаётся истина и утрачивается смысл. На этот свет не стоит ходить, но он так манит – как свет фонаря заблудшего мотылька, – словно может враз избавить от боли и страха.
«Мне нужно именно туда! Чтобы понять, отчего я такая. Сама ли я по себе превратилась в монстра, или была задумана такой изначально...»
Светка потянулась на свет, но в следующее мгновение больно ударилась об пол, отчего в голове на секунду наступила абсолютная ясность. С ясностью пришло осознание того, что её сейчас снова примутся рвать на части. Светка моргнула, но свет так никуда и не делся. Более того, он становился всё ярче, так что на глаза выступили жгучие слёзы.
На потолке что-то щёлкнуло; Светка узнала этот звук – стартер ламп дневного освещения!
От последующей догадки девочку буквально парализовало.
«Сейчас рванёт! Ведь газа уже столько, что меня даже глючит!»
Светка вжалась в пол, ожидая обжигающей вспышки, бетонной крошки в глаза, острых штырей арматуры между рёбер! Однако время шло, но ничего не происходило.
«Видимо, до критической массы ещё далеко... – Вспыхнул свет. Загудели трубки. Светка зажмурилась. – Всё равно надо бежать! Если газ всё же не взорвался, а зверь до сих пор не напал – это ещё ничего не значит!»
Светка тут же попыталась разлепить ресницы, но ничего не вышло – глаза нестерпимо жгло от слёз. Тогда девочка просто уперлась спиной в дверцу холодильника, сжалась в маленький бесформенный комочек и инстинктивно выставила перед собой руки, понимая, что так у неё всё же будет какой-никакой шанс.
«Шанс на что?..»
Стоп!
«Свет не мог загореться сам по себе – для этого нужно перещёлкнуть предохранитель в щитке! Значит, помимо нас с Юркой и чудовища, на этаже находится кто-то ещё!»
Светка в ужасе открыла глаза. Уставилась на белое гало, заслонившее кухню. Окружающее пространство плыло.
«Господи, он ведь понятия не имеет, что именно скрывается внутри квартиры!»
И Светка закричала во весь голос. Правда совсем не то, что хотела секундой ранее:
- Уходите! Слышите!.. Бегите как можно дальше! Тут монстр! Спасайтесь, скорее! – Девочка не знала, слышен ли её голос на лестничной клетке, а потому продолжала повторять одно и то же, не понимая, почему до сих пор ещё дышит.
15.
Алла Борисовна преодолела одышку и, глубоко выдохнув, надавила на кнопку восстановления автомата. Внутри предохранителя противно щёлкнуло, отплюнув красный «флажок» в прежнее положение, – свет мигнул и тотчас погас.
- Ах ты, зараза, этакая! – выругалась консьержка, потирая ноющий от продолжительного подъёма бок. – Ну сейчас мы посмотрим, кто кого... – Она обтёрла взмокшие пальцы о подол халата и снова надавила на кнопку блинкера – только на сей раз не отдёрнула руку сразу же после щелчка, а принялась терпеливо выжидать.
«Флажок» задрыгался, однако осознав решительность, с которой Алла Борисовна подошла к решению данного вопроса, смирился с уготованной участью и, напоследок жалобно хрустнув, зафиксировался во включенном положении. Трансформатор надсадно ухнул и загудел, наполняя лестничные пролёты рыжими вспышками срабатывающих стартеров.
Алла Борисовна довольно улыбнулась, оторвала палец от кнопки.
Вот так – всё снова работает. Всё замечательно.
Консьержка отвернулась от щитка и обомлела. В том, что открылось её взору, не было ничего замечательного.
Дверь в 71-ю была приоткрыта, вся площадка залита кровью, а над лестничным пролётом повис дух смерти.
Но самое страшное покоилось на пороге квартиры.
Алла Борисовна еле устояла на ногах – поскорее вскинула руки, в поисках опоры. Она чуть было не угодила в открытый щиток трансформатора, но вовремя спохватилась и оперлась о перила. Её взор был прикован к оторванной ноге в таком знакомом тапочке со стоптанным задником...
- Ах ты, бесюка, этакая, – прохрипела консьержка, когда первоначальный шок немного отпустил. – Чего же ты тут натворила такого... Германа Полиграфовича-то нашего за что же?
Алла Борисовна кое-как оторвалась от перил, нерешительно шагнула в сторону приоткрытой двери. За порогом угадывалось шевеление; недолго думая, консьержка скользнула правой рукой в оттопыренный карман халата. Из квартиры, тем временем, послышался грохот переворачиваемой мебели, злобное рычание и, кажется, детские крики.
Алла Борисовна достала из кармана свеженький номер «Speed Info» и принялась старательно скручивать его в свёрток. Она оттолкнула мешающую дверь, кряхтя, наклонилась; бережно отложила ногу Германа Полиграфовича в сторону. Поправила съехавший тапочек. Затем выпрямилась и переступила порог. Оказавшись в квартире, Алла Борисовна замерла, уткнувшись безумным взором в то, что когда-то было её кумиром, а теперь лежало зловонной кучкой под обломками мебели, пластами оторванных обоев и осыпавшейся с потолка штукатурки.
Защемило под левой лопаткой, но Алла Борисовна не обратила на это внимания. В ту же секунду на неё налетел ураган, от которого консьержка принялась спокойно отбиваться скрученной в трубку газетой.
- Ах ты бесовское отродье! – приговаривала она, никак не реагируя на несущиеся из соседней комнаты призывы к бегству, и лишь с ещё большим упорством стегая бумагой по окровавленным клыкам, нацеленным в собственную шею. – Ничего, сейчас я тебя отучу от всякой эка-пакости! А потом и хозяина твоего отучу! И всех остальных тоже отучу! Будете знать у меня, как хороших людей изводить!
Внезапно Алла Борисовна поняла, что больше не может стегать тварь газетой по морде. Руки просто обвисли вдоль тела и сделались словно чужими. Консьержка, не без сожаления, отвлеклась от причитаний и глянула на запястья... Ткань халата, поддетый свитер, ночнушка – всё было изодрано в клочья, будто она сунула руки в работающую на полных оборотах газонокосилку. Кожа также отслаивалась, исполосованная вкривь и вкось чем-то острым; свисала с костей уродливыми отрепьями, вперемешку с изодранными мышцами и сухожилиями. На пол ручьём лилась кровь, однако боли, не смотря ни на что, Алла Борисовна не чувствовала, как, впрочем, не было и страха.
Единственное, что копошилось в душе, – это обида. Обида от осознания того, что она не может и дальше приучать ненавистного пса к общественному порядку и, тем самым, удовлетворять свою потребность в отмщении ни в чём не повинного Германа Полиграфовича. Досада всецело завладела перегруженным сознанием, отчего консьержка выпучила глаза и, бормоча под нос что-то бессвязное, двинулась на обозлённое животное, которое даже и не думало отступать.
Зверь присел на задние лапы, сжался, точно пружина, и прыгнул на утратившего бдительность противника.
В последний момент в мозгу Аллы Борисовны всё же наступил просвет, но было уже поздно. Поникшие руки было дёрнулись вверх, в попытке заслонить шею от клыков, однако они не проделали и половины пути, как всё было уже кончено.
Алла Борисовна хотела что-то сказать, но не смогла. Попыталась молча проглотить обиду, однако не вышло и этого. Решила просто наклонить голову – да и тут полнейшее разочарование!
Зверь, как ни в чём не бывало, сидел на прежнем месте и с любопытством наблюдал за ошарашенной жертвой, которая даже не поняла, что её атаковали – настолько всё стремительно произошло. С морды животного капала свежая кровь, а между лап на полу лежало что-то бордовое.
До Аллы Борисовны всё же дошло, что это её горло. Только вот почему пёс не проглотил его, осталось для неё загадкой. Шипя и кровоточа через перекошенный рот, консьержка тучно осела на коленки, которые тут же превратились в крошку, не снеся вес тела. Хрустнули, надламываясь, тазобедренные кости, и старуха неуклюже завалилась на бок, в микс из собственной крови, перемешанной с останками Германа Полиграфовича. В разодранном горле предсмертно заклокотало, после чего кровь хлынула сплошным потоком, унося жизнь из подёргивающегося тела.
Зверь победоносно зарычал и кинулся на кухню.
16.
Светка не помнила, как добрела до вытяжки; она слышала звуки борьбы, доносящиеся из соседней комнаты, но ей было всё равно. Спиногрыз рвал не Юрку – и это оставалось самым главным. Всё остальное отступило на второй план, сделавшись блеклым и сопутствующим.
У них был путь, который, несомненно, выведет из этой ужасной квартиры, которая в сознании девочки сопоставлялась с камерой пыток.
«Хотя проводить эксперименты на детях – это уже вроде как перебор! С другой стороны, немцы и японцы ещё в сороковых годах прошлого века доказали, что
