Песнь о Постороннем

постороннему человеку нет никакой вероят-ности. Так что можете и не пытаться: всё равно не отыщете.
На той вершине, которую облюбовали призраки, стоял старинный замок, сооружённый в неза-памятные времена. Может быть, слишком смело с нашей стороны утверждать, что замок стоял, по-скольку почти всё, что от него осталось, не столько стояло, сколько лежало в виде довольно живо-писных руин, способных глубоко растрогать сердца всех, кто ценит подлинные древности. Но одна башня, сложенная из самых толстых камней, сумела не подчиниться всесильному времени и сохра-нилась почти неповреждённой. Теперь там жил и работал сведущий во многих науках Чёрный Док-тор.
Это имя учёный сосед получил у жителей долины неспроста, и оно вовсе не было напрямую связано с цветом его одежд или с цветом его волос – хозяин замка любил носить синий сюртук с красными отворотами и при том был совершенно лысым. Но вот род занятий его и впрямь оставался загадочным. Отсюда следует, что всё непостижимое независимо от цвета кажется простым людям тёмным и даже чёрным.

– Если кто-нибудь считает, что сверкающая лысина является всего лишь родиной солнечных зайчиков, то он совершенно не прав. Потому что отсутствие волос на верхней части черепа очень часто свидетельствует о мощном напряжении мыслей, которое буквально выталкивает корни волос наружу. Хотите быть кудрявым? Тогда постарайтесь поменьше думать и займитесь действительно полезными делами.
Так сказал один из слушателей.
Посторонний внимательно посмотрел на него и хитро улыбнулся.

Настоящие учёные редко испытывают большое влечение к мирным домашним занятиям, по-скольку в голове у них обычно крутятся соображения, связанные с величайшими тайнами мирозда-ния и оттого бесконечно далёкие от простых, естественных помыслов. Потому нет ничего удивитель-ного в том, что Чёрный Доктор при всём своём трудолюбии нанял себе в помощь в деревне слугу.
Трудно было одобрить его выбор, но и выбора, по существу, не было. Те юноши, у которых на плечах сидела сколько-нибудь мыслящая голова, не захотели пойти служить в замке, полном приви-дениями, как богатый улей пчёлами. Тот малозначительный факт, что никому из аборигенов ни разу не повезло лично встретиться с призраком, даже самым захудалым, не мог послужить надёжным ос-нованием для недопустимого подозрения, что привидения обитают совсем в другом месте. Конечно, эти бесплотные создания выбрали своим жилищем этот разрушенный замок, поскольку других дос-тойных укрытий местная природа предложить им не могла. По такой причине молодых людей, со-гласных сменить незатейливую жизнь в долине на более возвышенную, долго не находилось.
Один только Айгор, с детства отмеченный очевидной нехваткой умственных способностей, со-блазнился внушительным денежным вознаграждением. Вполне возможно, что по прирождённой ту-пости он совсем не верил в нечистую силу.
Теперь он, наряженный в расшитый цветами кафтан, – когда-то эту красивую одежду носил сам хозяин – каждый день спускался в селенье, чтобы купить самые свежие продукты. Раньше никто не обращал на него внимания, потому что был он невысок, некрасив и небогат. Теперь же все искали с ним знакомства. А всё потому, что, погибая от неудовлетворённого любопытства, надеялись разуз-нать, чем там наверху занимается его господин. С непревзойдённым искусством, беседуя, казалось бы о совершенно посторонних вещах, славные виноделы умудрялись почти незаметно и уж совсем ненавязчиво спросить то об одном, то о другом. Но парень был настолько глуп, что не понимал са-мых простых вопросов, а если и понимал, то давал такие ответы, что уразуметь их было невозможно.
Потом кто-то из местных грамотеев толково объяснил своим распалённым неизвестностью со-гражданам, что удалившийся от мира мрачный исследователь день и ночь читает недоступные про-стому уму книги и одновременно усердно трудится над неведомым и пугающим творением, настоль-ко таинственным, что к нему и название трудно подобрать. После этого всем всё стало ясно, и они перестали думать о непостижимом и на том успокоились. Каждому нормальному человеку, если он долго думает и размышляет, такое занятие обязательно начинает надоедать. В этом состоит естест-венное проявление принципа экономии умственных сил. Сама же экономия всегда диктуется неуст-ранимым инстинктом посредственности.
Если бы Тарталья и Труффальдино умели заглядывать в прошлое (увы, они не умели) то они увидели бы много интересного на величественной горе, естественным образом привлекающей бес-плотных призраков, поскольку она кажется этой нематериальной публике вполне подходящим ме-стом.
Чёрный доктор осторожно отодвинул колбу, в которой булькала мутная жёлтая смесь, покрутил головой влево-вправо и, не увидев того, что хотел бы увидеть, закричал:  
– Айгор, куда ты опять подевался, глупый болван!? Разрази меня гром, но это не слуга, а просто наказание!
В голосе учёного слышалось лёгкое раздражение.
Деревянная лестница, ведущая снизу, заскрипела, и после того, как она последний раз скрипну-ла, в лабораторию ввалился Айгор. Он и впрямь выглядел глупым и более всего походил на болвана.
– Пока тебя дозовёшься, вся субстанция успевает остыть, – упрекнул его хозяин. – А ну-ка при-неси мне из подвала раствор, который я приготовил вчера.
Слуга не знал, что такое субстанция, но догадался, что ему следует повторить путь в обратном направлении. Он испустил тяжкий вздох, достойный умирающей Клеопатры, и без большой охоты неверными шагами стал спускаться по лестнице, а учёный тем временем поднёс к лампе колбу с жёл-тым веществом и, снова внимательно рассмотрев его, остался на этот раз очень довольным. Настоль-ко довольным, что залился злобным смехом.
В этом и состоит особенность учёных, целиком отличающая их от людей, далёких от всяких на-ук. Покажите нормальному человеку прозрачный сосуд с мутной жидкостью, и что вы услышите? Вы услышите – ну и что? кому это надо? фу, какая гадость! уберите это подальше от моего носа!
И это будет с его стороны совершенно неверная ошибка. В отличие от него настоящий учёный в большинстве случаев тут же начнёт безумно радоваться, всплескивать руками и даже торжествовать.
Прошло немало времени, и, наконец, Айгор вернулся.
– Простите, сударь, – виновато проскрипел он, – там их двадцать бутылок. Я сам посчитал. Так которую вам нужно?
– Вот так всегда! – схватился за голову хозяин. – Возьми, о несчастный, ту, что похожа на бу-тылку с вишнёвкой.
– Хорошо, сэр, – согласился неуклюжий недотёпа и притащил бутылку. Это оказалась настоя-щая вишнёвка, очень вкусная. В тех краях она считается незаменимым целебным средством. До сих пор неизвестно, каким путём она попала на склад химических реактивов.
Конечно, такое недоразумение навело Чёрного Доктора на очень грустные мысли. Не сумев найти иного способа выразить их, он перешёл на обычный громкий крик:
– Дубина! Ничтожество! Я ведь готовлюсь получить власть над всем человечеством, а мне предлагают выпить за его здоровье! О боги, с таким помощником действительно можно рехнуться!
Накричавшись вволю, великий учёный умолк, бросился в кресло и, обхватив голову руками, стал обдумывать название, которое лучше всего подошло бы его замечательному творению.
На поиски ушла половина ночи.
– Умопомрачительное Чудовище! Вот они, те слова, что я искал! – наконец вскричал обрадо-ванный мыслитель и просветлённый продолжил свою недобрую деятельность.
Вот так и шли дни, которые складывались в годы. Годы тоже складывались, и когда их набра-лось очень много, на щеках Чёрного Доктора нарисовалось слишком много морщин, а это никого не украшает. Айгор тоже не похорошел, но готовность услужить не покидала его лица.  Со временем она даже усилилась.
И вот пришёл тот знаменательный день, когда нелёгкая работа закончилась.
– Победа! Я сделал это! – вскричал упоённый успехом изобретатель. – Теперь я всех сильней, и мир будет принадлежать одному мне!
На радостях он попытался сплясать. Но одеревяневшие ноги не позволили ему сделать это.
Когда первые конвульсии ликования утихли, учёный вытер вспотевший лоб и приступил к об-суждению деталей своего зловредного замысла:
– Пожалуй, вначале я в виде первого опыта пошлю Умопомрачительное Чудовище в ближайшее селение и повелю полностью разграбить его. Заодно и напугаю всех до обморока. Вот будет потеха! А затем я создам целую стаю непобедимых бойцов. И тогда по моему приказу эти молодцы безжало-стно набросятся на неблагодарное человечество и первым делом сотрут в мелкий порошок Академию наук, которая не заслуживает снисхождения, поскольку не сумела своевременно признать мои талан-ты и щедро вознаградить мою творческую индивидуальность. Тео, ты не возражаешь?
Второй участник обсуждения, толстый кот по кличке Тео, промолчал и никаких возражений со своей стороны не представил. Возможно, если бы он занял менее нейтральную позицию, события пошли бы иным путём. Но Тео по известной одному лишь ему причине предпочёл сохранить своё мнение при себе, и потому ближайшим вечером свежеиспеченное творение было отправлено в доли-ну.
В поздних сумерках ему было легко приблизиться незаметным, потому что оно было очень чёр-ным и очень осторожным. А затем сгустилась ночь, и Чудовище уже совсем нельзя было разглядеть. Сначала оно проскользнуло в тот из домов, где рано потушили свет, и попробовало украсть самое ценное. По незнанию или, наоборот, из высших соображений оно посчитало наиболее ценным боль-шой бронзовый бюст Платона.  
Ухватить бюст оно ухватило, а удержать не сумело: уж очень увесистым оказался классик.
Тяжело рухнул он на пол и случайно зашиб палец Труффальдино. Тот как раз осторожно шарил в темноте ладонями по половицам, надеясь нащупать свою рубашку, потому что пора было уже воз-вращаться из гостей на постоялый двор, который он непозволительно покинул, позабыв предупре-дить отдыхающего Тарталью. Не стерпел пылкий воин нечаянной боли, и его вопль протеста разо-рвал темноту. Тут же пробудились и оглушительно заорали все остальные, кто ночевал в том доме в других комнатах. К ним сразу же присоединил свой истошный визг отряд свиней, проживавших в соседнем сарайчике. Огорошенный дикими звуками умопомрачительный злодей подпрыгнул и заме-тался, насквозь перепуганный непереносимым шумом. А потом это создание преступного гения не-удачно наткнулось на острие гвоздя в стене – его когда-то заколотили в стенку в соседней комнате, чтобы повесить картину, а перегородка та была слишком тонкой – и с треском взорвалось. Наверное, безрассудный строитель этого монстра что-то упустил при выборе материала оболочки. В доме сразу же повеяло крайне неприятным жабьим духом, который до утра не смогли выветрить.
Мелкие части безвременно лопнувшего отвратительного существа разлетелись после взрыва на-столько далеко, что потом собрать удалось не все. Отдельные обломки диковинного продукта, случа-ется, находят и в наши дни, но приспособить их к делу никому пока не удалось.
Вот таким удачным образом наш мир был сохранён от грозившего ему Умопомрачительного Чудовища. Дьявольский замысел бессердечного