ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

удача! Артур завел дневник. И если ты еще раз хе-хе влезешь, вставлять свое слов станешь, тебе.… Да вот Михаил Юрьевич прискачет, и рога отстрелит!
-Чего, кто хе-хе приедет? Не свести!
-Я тебя хе-хе предупредил!

XXI
1.Весна. Май.
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Меня приняли в доме москвичей. Все хорошо даже лучше, чем я ожидал.
Хозяин дома: миллионер Сергей Дмитриевич прозорливый, необыкновенный и вообще.… Такой человек, который только на первый взгляд, со всеми прикидывается своим в доску. Если кому доверяет так это единственное что другу Алексею. Видно они такие друзья, что не разлей вода, но не от того ли, что Сергей верховодит, а Алексей уступает бразды правления, тому кто мечтает… Я разгадал его сразу, вот с кем надобно сойтись в первую очередь.
2.Прошло два дня, как мы знакомы. Мне представляется, что я всех очаровал!
3.Ах, к чему это все…. Москвичи уехали, дом их стоит запертый на ключ. Ключи весят у Дикорева в столовой на гвоздике. Когда Дикорев спал, я снял ключи и пробрался в московскую резиденцию. Чувствовал себя королем! Правда, не долго. Сидел за пустынным одиноким столом. Со стен взирали развешенные чучела. Лиса улыбалась, Кабан втягивал в себя воздух и блестел клыками. Фазан, важно распустив перья, говорил, я тоже птица важная.
«-И вообще кто ты такой?- спрашивает фазан.- Залез в чужой дом! Вор!»
-Но я, ни чего брал?- отвечаю, подозрительной птице.
« -Все ровно, кыш, кыш, не разевай рот на чужой каравай! Тут все мое, я здесь главная птица видишь как горят мои перья? И что тебе вообще надо? Лиса плутовка, что он задумал?»
«-Этот что ли! Да он безобидный, так погреться мальчик пришел!»
« -У чего греться, камин не разожжен!- хрюкнул кабан»
«-Ой!- вздохнула лиса. - Какие вы все-таки! Не далекие! Да сердце он пришел свое поласкать, дух почувствовать. Вспомнить хозяина, его угощение, он себе выдумал, что он его папочка, что когда-то его оставил, и вот вам «индийское кино» отыскался! Мальчик! На самом деле наш господин «серый волк», его терпеть не может! Я сама слышала, как он однажды видел и про себя скривился, что он еще здесь! По-моему, он его терпит, только иза Дикорева! Но что мне до этого! С этим все ясно! Скажите, за что вы на мою голову?! Ну, стащила пару курей у старухи и теперь, навечно с вами в одной позе замертво стоять как цапля посреди болота».
«-Прогони его кабан! Сверкни клыками!- попросил фазан»
-Хрю-ю. Хрю-ю. Иди остуда! Чужой ты здесь».


4.Всю ночь не спал! Не выходили из головы слова лисицы мошенницы! Разодрал бы ее чучело в клочья! Заглянул внутрь, убедился, что нет у нее там ничего, что все она лжет! И фазана, и кабана из двустволки!
-О, хе-хе, все идет по плану, наследник сходит с ума чучелам войну объявляет! Два один в мою хе-хе, пользу!
-Бах! Бах!- раздались выстрелы.
-А - а-а-а! Кто палит?!
И снова!
-Бах! Бах!
-А - а-а-а попал, попал, о мой рог!
-Попал, попал! Я отстрелил ему рог!
-Превосходный выстрел!- выкрикнул Порохов
-Да, ловко я его!
-Еще бы, на шести шаг! У меня не было не малейшего шанса, ну нечего. Рог у меня как у ящерицы хвост отрастет! И я вам хе-хе такую устрою!
-Бах! Бах!
-А - а-а-а!
-Попал, попал! Я ему торой рог отстрелил!
-Просыпайтесь,- стал звать Порохов. Вставайте Александр Сергеевич. Федор Михайлович Михаил Юрьевич приехал. C трофеями! Николай Васильевич, Лермонтов черта подстрелил! За вас ему рога пулями отшиб! Автор, передохните, отложите перо, идите, смотрите, кто к нам приехал!
-Подумаешь! Приехал! Дуэлянт, мальчишка! Отрастут у меня к ночи рога, я вам устрою, сайт знакомств! Развели, понимаешь, «одноклассники!» Ну, ни чего хе-хе, я вам вирус пришлю! Уже запускаю! Все хе-хе еще минута, и обрушиться сеть!
-Скройся!- выкрикнул я, и черт стуча копытами, побежал обратно к себе на дно реки в омут отращивать себя рога, чтобы строить нам новые козни, но мне было уже не так страшно, нет мне было не по себе, потому что, про что еще там черт трепался про какой вирус, какие неприятности? И все же! Да что скрывать сердечные чувства, новое пополнение в нашем «полку» меня воодушевила.
Я все бросил и мы все вышли встречать Михаила Юрьевича.
Лермонтов был как на картине П.П. Кончаловскова: в папахи, с саблей только на коне и с пистолетом в руках. Молодой красивый и усами, и детским лицом, мальчик, который может вызвать на бой великана, бросить вызов обществу, чиркнуть строчку в честь друга поэта и она станет бессмертной.
Михаил Юрьевич лихо соскочил с коня.
-Александр Сергеевич!- покланялся Лермонтов своему герою.
И мне улыбнулся.
-Спасибо вам автор! Полтораста столетия ждал встречи с Александром Сергеевичем!
-Да, что я! Вам спасибо! Вы подложили в топку нужные поленья, и наша печь не остыла, не угасла и через полтора века.
-То было уготовано!- сказал Федор Михайлович.
И мы стали обниматься с Михаилом Юрьевичем.
И только Федор Михайлович был весь серьезный сосредоточенный. - Некогда господа, княжна в опасности, они к ней уже приходили….. Прошу в дом, это надо обсудить! Да Пасхи считанные дни!!


XXII
Когда Щукин ушел,- стал рассказывать Федор Михайлович Достоевский. Адам делал над собой большое усилие, чтобы покинул свое укрытия, и только тогда спустился с чердака, когда дождался, чтобы все стихло, был не слышно мотора приезжавшего автомобиля, а потом еще какое-то время сидел и ждал.
Он был ошеломлен и почти крался, ему все казалась, что они могут вернуться.
Настя продолжала оставаться на полу и плакала.
Адель поднялся, и стоял у раковины и смывал с лица кровь.
Адам подбежал к Аделю и схватил его за грудки.
-Ты, ты!- закричал Адам. - Это ты привел их сюда!
-У меня не было иного выбора. Они пригрозили расправиться с Ольгой, и ее шестилетним ребенком.
-Мне что с того? Теперь они не оставят нас в покои! Ты выдал, где мы! Здесь был рай и покой! Змей! Змей! Проклятый змей ты втянул меня. Обольстил сладкими речами, наобещал золотые горы! А только и есть, что сто тысяч,- обманул Адам.
-Отдай мне половину!- попросил Адель.
-Половину! Ты ничего не получишь, проклятый змей. Убирайся ты мне больше не товарищ, не друг.
-Ты не можешь так со мной поступить! - У меня ничего не осталось! Дай сколько не будь.
-На, вот!- и Адам достал из кармана и бросил в лицо Адама пятьсот рублей, что у него осталось от сдачи, когда он ходил в магазин за продуктами.
-Гадина! Не благодарный!- закричал Адель, его охватила ярость. Он у кого было все, дома и слуги. Он кто на чай давал официанту больше чем тот получает получку. И вот в него швыряются «медным грошом». И то, что когда-то жило в его сердце, словно вернулось обратно, нет, не навсегда, черту больше не нужен был Адель, душа его давно уже принадлежала черту, он вернулся, чтобы показать, на что способен. И разжег огонь в сердце. И взыграла кровь и ударила в голову.
Адель схватил со стола нож.
Адам увернулся, но не полностью от удара, а от смерти. Удар сильно поранил левую руку.
И снова Адель взмахнулся, но на помощь, Адаму пришла его женщина, и первое что попалось ей под руку, хрустальной тяжелой пепельницей ударила Аделя в самое темя.
Адель замертво рухнул на пол, сжимая нож в руках. Убийцы замерли и долго смотрели на мертвеца. И казалось что, он сейчас встанет и снова ударит.
Очнувшись, Адам, почувствовал, как теплая кровь бежит у него по руке, но не испугался, а наклонился и силой и злобно стал освобождать руку мертвеца от его оружия. И освободил. И долго не выпускал из рук, а потом сказал.
-Я возьму его нож себе!
-Зачем? Выброси!- сказала женщина.
-Нет, я его оставлю. То теперь будет «наш меч».
-Мы не можем его бросить так,- сказала женщина. Кто-нибудь придет и увидит и подумает на меня. Меня все здесь знают. Давай сожжем его.
Адам за ноги взял мертвеца, из головы из темени шла кровь, и поволок, оставляя кровавый след на полу.
Они сожгли его во дворе за домом и закапали. И вышел из него дух и поселился, словно змей во дворе у яблони того дома.
-Батюшки! Царица небесная!- воскликнул Порохов. Да что за страсти, Федор Михайлович?!
Мы были все погружены в мысли, и каждый думал, о том духи, что теперь словно наш не зримый страж охраняет нас, и выпустит только…
-И что он и поныне там?!- восклицал Порохов. Да вы совсем! Я под яблоней червей на рыбалку копал, а там оказывается мертвец. Ну, Федор Михайлович! Вот знал истинный крест, знал, явитесь и кто-нибудь кого-нибудь обязательно удавит!
-То предначертано! И не человеками решается то!- ответил Достоевский необыкновенным голосом, словно и не он вовсе.
-Бог мой! Дайте мне вашу книгу! Вы перечитали, я вижу! Я верну! Верну, когда придет время, сами возьмете и дадите тому, кому надо, без фантазии, для сердца, и Максим Денисович взял у нас книгу и спрятал до времени.
-А если,- взволновался я.
-Если потребуется, выдам! Почитаете!!
-Что было дальше?- спросил я.
И стал рассказывать Антон Павлович Чехов.

XXIII
Ольга потеряла покой! На службу не пошла. Руки опускались. Она была сама не своя. Где Артур, почему не звонит, и вообще что и как теперь будет? И Ольга заболела! Никогда еще Антонине Сергеевне не приходилось видеть такой свою внучку. Прежде всегда жизнерадостная, учтивая, Ольга все время проводила у себя в комнате и несколько дней к ряду не выходила на улицу. И не желал разговаривать, сказала только, что она поссорилась с Артуром.
Антонина Сергеевна, махнула рукой, желая успокоить, что, мол, все пустяки, что дело поправимое.
-Ничего тоже, нашла повод, записалась в монашки. Умру и так не дождусь от тебя внуков. Закрылась! Не ешь, не пьешь! Да нарядись, вон, сколько у тебя всего! Да выйди на улицу, увидит тебя Артур и ссоры как небывало.
Ольга промолчала и, делая над собой усилие, улыбнулась в ответ, но улыбкой отчаявшегося человека.
«Ах, действительно если бы поссорились! И прежде я сорилась с тобой Артур. Неугомонный как буря. А какой вспыльчивый, способный вспыхнуть как бензин по каждому пустяку. А какой обидчивый все ровно как маленький, принимающий мое любое слово как приговор. А я же тебе глупышка всегда наоборот миловала, за фокусы твои. И вот ты выступил со своим с главным концертом. Но ой как невесело как, страшно на твоем представленье. Что же будет теперь?!»
Ольга стояла на коленях и смотрела в глаза Чудотворцу. Старинная икона стояла у нее в комнате, и она молилась. Тихо шепча молитву держа руки на сердце. Креста она не носила и теперь, когда постучалась беда, девушку, то смущала. И она спрашивала, и сердце ее волновалось: «Не ведаю, прости меня Святитель! Имею ли права спрашивать тебя. Не ношу я креста, не соблюдаю постов. Но истина верую в тебя, верую, что помилуешь, защитишь, свое дитя неразумное. Может, то я виновата, что не отговаривала его? Поддалась! Но знаешь, видишь Святитель, не прикоснусь я, к деньгам тем, чувствую, поняла, что нехорошие деньги эти. Не святая, я! Где до святости мне. Желала я, чтобы все хорошо, вот как должно быть в доброй семье. Вот как было у бабушки моей. Ты все знаешь, как любили они друг с другом с дедом, как работал и приносил в дом, честным путем заработанные деньги. Что я всю жизнь как неприкаянная?».
И Ольга расплакалась.
«Да, кто-то скажет, зарабатывал, много твой дед, и нам и бабушке всегда оставался излишек, можно было отложить и собрать на крупную покупку. Но, то Святитель ты знаешь было честно. Почему у нас так выходит, что если надо денег, они в больших случаях воруются, а не