воспользоваться ими.
- Вы напрасно себя ругаете, доктор. Вы же прекрасно понимаете, что наука развивается параллельными путями. Рано или поздно, кто-нибудь повторил бы открытие вашего батюшки, и оно все равно стало бы достоянием общественности, - сказал Авенир.
- Зло неискоренимо в мире, но горе тому, через кого оно входит в мир! Разве не знал я, что все благие идеи обращаются во зло? «Quicquid conaris, quo pervenias, cogities?» - «Подумай, к чему приведут твои замыслы?». Зачем, зачем мы взялись за эти исследования? – продолжал трагически вопрошать Иван Карлович.
- Что сделано, то сделано. Я понимаю ваше эмоциональное состояние, но давайте решим, как нам быть дальше, - напомнил я доктору о главной теме нашего совещания.
- В отношении вас все ясно. Мы совершили непростительную ошибку, втянув вас в это дело. Вам надо срочно уезжать отсюда, и снова менять имя и место жительства, - сказал мне Авенир.
- Ну, уж нет! – возразил я. – Неужели вы не понимаете, что вот теперь-то я и не могу оставить вас. Есть правила, которые надо исполнять в любых обстоятельствах, потому что правила эти - основа нашей жизни. Одно из таких правил: не бросать товарищей в беде, - помните, как сказано, «душу отдать за други своя»?
- Верно, есть заповеди, которые нельзя нарушать! Мы, конечно, совершили глупость, пригласив его, но теперь ничего не поделаешь, – поддержал меня Иван Карлович.
- Пригласили, положим, наши жены, - заметил Авенир.
- А мы направили его на встречу с Кобылятским, тоже хороши! – покачал головой доктор. – Однако вернемся к сути нашего разговора: что нам делать?
- Да, что делать? – посмотрел я на Авенира.
- Что делать? – задумчиво переспросил Авенир. – Что делать… Странная штука получается, - все наши действия направлены лишь на исправления вреда, причиненного прежними нашими действиями. Но, исправляя этот вред, мы причиняем новый, - и так тянется бесконечная цепь, которая становится тяжелее и тяжелее со временем.
- Вы чересчур мрачно смотрите на мир, - сказал я.
- Отнюдь, - угрюмо ответил Авенир.
- Ладно, давайте не отвлекаться от нашего конкретного случая. Что делать с вашим открытием? – обратился я к доктору.
- Что же нам с ним делать? – вздохнул Иван Карлович.
- Что делать? – произнес Авенир, погладив лоб рукой.
- Как было бы хорошо, если бы мы смогли закончить свою работу, хотя бы в части, касающейся лечения тяжелых психических заболеваний, - сказал доктор. – Не имея резонатора, на большее мы не способны, но это, видимо, и не к чему. Мечтая облагодетельствовать человечество, мы явно заблуждались. Среди ученых подобное случается. Мы часто впадаем в иллюзию, что наука и прогресс могут улучшить род людской, а они не улучшают даже тех, кто ими занимается.
- В этом вы ошибаетесь, доктор. Вы сами – наглядное подтверждение тому, что наука облагораживает своих подвижников, - заметил Авенир.
- О, благодарю вас за лестные слова, но я тоже – не идеал! А возьмите, к примеру, Кобылятского: он ведь, в сущности, человек науки, но во что он обратил ее плоды? Не будь он образован и учен, он не был бы так опасен.
- Это верно, - кивнул Авенир. – Мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы он воспользовался вашим открытием.
- И что нам делать? – доктор вопросительно взглянул на Авенира.
- Да, что все-таки делать? – я посмотрел на них обоих.
- Что делать? – сказал Авенир. – Что делать, что делать… А давайте просто-напросто прекратим дальнейшие разработки, уничтожим все полученные нами материалы и уедем из клиники. В будущем, если представится такая возможность, мы возобновим исследования по лечению психических заболеваний, а остальное забудем навсегда.
- Прекратим… Уедем…. – повторил за ним Иван Карлович. – Да, другого выхода наверно нет... А уезжать нам обязательно?
- Безусловно. Только вы и я проводили эти злосчастные разработки, поэтому после уничтожения результатов исследований мы с вами становимся единственным источником информации по ним. Те, кто охотятся за вашим открытием, найдут способы выудить из нас соответствующие сведения.
- Увы, я вынужден согласиться с вами! Что же, будем заметать следы и готовится к отъезду, – сказал доктор. - Обидно, обидно, едва успели обжиться, обустроиться на новом месте, - и опять уезжать! И клинику в этот раз некуда перевозить; как-то все здесь будет без меня?
- Будем надеяться, что с клиникой ничего не случится, - Авенир пожал доктору руку.
- Я помогу вам собраться, - предложил я.
- Спасибо. Весьма благодарны, - ответили мне они.
…Доктор и Авенир решили сразу же взяться за ликвидацию своей лаборатории, а я направился к Эллис, Агапе и Бистис, чтобы сказать им об отъезде.
На улице была ясная холодная ночь; сквозь легкую дымку было видно темное небо, усыпанное звездами. Я поднял голову и долго смотрел на них. В какой невообразимой дали они мерцали, как ничтожна казалась перед космосом земная жизнь с ее мизерными пространствами и мимолетным временем! Зачем, с какой целью образовалась эта жизнь в безбрежном звездном океане, для которого она являлась бесконечно малой величиной, не имеющей ни малейшего влияния на его существование? Или не было никакой цели, а была простая случайность, приведшая, в конце концов, к возникновению разума, который тысячи лет ищет смысл там, где нет никакого смысла?
Позади нас вечность и впереди нас вечность, нас не было и не будет в этом мире, - как трудно смириться с этой простой и беспощадной истиной! Бедный разум! Не в силах осознать свою неизбежную гибель и уничтожение, он ищет жизнь после смерти и верит в то, что он будет жить всегда! Как жестоко посмеялась природа над нами, дав возможность понять, что такое жизнь и что такое смерть, - и по сравнению с этой насмешкой мироздания какой мелочью кажутся издевательства судьбы над человеком…
Поразмыслив подобным образом, я совершенно успокоился и пошел к нашим женщинам, заранее представляя их реакцию на мое сообщение о необходимости готовиться к немедленному отъезду.
В нашем флигеле горел свет на первом этаже в общей гостиной. Несмотря на мороз, форточка большего окна была открыта настежь, и я услышал голоса Агапы, Эллис и Бистис. Был ли на самом деле этот разговор или причудился мне, не знаю, но он показался настолько занимательным, что я не решился прервать его, взошел на крыльцо и замер, прислушиваясь.
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - говорила Агапа, - я бы во все сердца вселила любовь. Она победила бы зло на земле, принесла бы мир и радость людям! Любовь – это добро, любовь – это Бог. Помните, как про нее сказано: любовь милосердна и терпелива, она не раздражается, не завидует, не мыслит зла; любовь всегда надеется, всему верит и все перенесет. Если в сердце моем живет любовь, то я живу, и жизнь побеждает зло, связанное со смертью.
Я счастлива своей любовью, и ничто не страшно мне! Со мной мой Авенир, и он любит меня, - что может быть лучше, и что может быть крепче нашей любви? Глупенький, он ведь противился ей, доказывал, что она не может возникнуть между нами! А любовь отбросила все его доказательства, и вот мы любим друг друга. Лишь об одном молю я Бога – чтобы никогда, никогда не разлучаться мне с любимым моим!
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - сказала Эллис, - я бы дала людям надежду. Если не имеют они сейчас любви, то пусть знают, что она придет к ним; если сейчас не видят они добра, то увидят его; если они несчастны, то ждет их утешение. Где есть надежда, там нет отчаяния и безысходности, - где есть надежда, там есть жизнь.
Когда все говорили, что Иван Карлович погиб, когда тело его зарыли в землю, я знала, что он жив и мы встретимся с ним! Надежда дала мне силы на поиски его, и надежда вернула его мне. Со мной возлюбленный мой, муж мой, и я радуюсь этому! Пусть жизнь наша полна трудов и скитаний, пусть зло преследует нас, - вместе с любимым моим через все пройдем мы и достигнем нашей счастливой пристани.
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - сказала Бистис, - я бы не стала им пользоваться. Да, не стала бы, не смотрите на меня так удивленно! Есть средство сильнее того, что изобрел Иван Карлович, сильнее всего, что может дать наука. Я уверена, что вся наша жизнь и все, что происходит вокруг нас, подчинено высшим законам, которые мы не понимаем, и никогда не сможем понять, потому что они созданы за пределами мира, доступного нашему пониманию.
Бог создал эти законы, и Бог дал нам разум, чтобы мы знали, что Он их создал, и верили в его добрую волю. Бог – мой заступник, Бог – мой утешитель; в нем моя надежда и к нему моя любовь.
- К нему одному? – в голосе Агапы прозвучала усмешка.
Бистис не ответила…
В разговоре сестер наступила пауза, и тогда я постучал в дверь и вошел.
- А где Иван Карлович? Где Авенир? Что вы решили? – воскликнули сестры.
- Они задержались в лаборатории. Мы решили свернуть работу, и уехать отсюда. Бистис, наверно, вам рассказала об открытии доктора, и о том, какая охота идет теперь за этим открытием. Иван Карлович и Авенир посчитали невозможным продолжать исследования в подобной обстановке, и остаться здесь тоже было бы опасно.
- Зачем они вообще взялись за эти исследования? – бросила Бистис.
Эллис отмахнулась от сестры и спросила меня:
- Когда же выезжаем?
- Чем скорее, тем лучше.
- Тогда надо собираться, - засуетилась она. – Бедный мой Иван Карлович! Только обжились на новом месте, только наладилась работа клиники, и опять уезжать!
- Будем надеяться, что с клиникой ничего не случится, - Агапа ободряюще улыбнулась сестре.
Я невольно засмеялся, и они удивленно посмотрели на меня.
- Простите мое неуместное веселье, но вы слово в слово повторили то, что сказали ваши мужья, - пояснил я.
- Чему тут удивляться? - пожала плечами Агапа. – Вот нам надо срочно уезжать, зимой, в мороз, неизвестно куда, - а я счастлива, счастлива от того, что еду с моим мужем! Больше всего я боялась разлуки с ним, а все остальное мне не страшно.
- Ты поедешь с нами? – Бистис взглянула на меня.
Я покачал головой.
- Нет. Мы расстаемся. Опять буду жить один.
- Зачем жить одному? – заметила Эллис, многозначительно посмотрев на Бистис.
Бистис отвернулась, а я почувствовал себя неловко и стал пятиться к двери:
- Извините… Вы собирайтесь, а я должен помочь Ивану Карловичу и Авениру.
Выскочив на улицу, я услышал дружный хохот сестер в гостиной.
…Наши сборы растянулись на весь следующий день, и виной этому был, естественно, Иван Карлович. Уничтожив с помощью Авенира оборудование своей лаборатории и полученные в ходе исследований материалы, доктор принялся улаживать дела медицинского центра, для чего ему надо было внимательнейшими образом осмотреть каждого больного и посоветоваться с коллегами относительно дальнейшего лечения, самолично убедиться в наличии необходимого запаса медикаментов, продовольствия и топлива в клинике, а также отдать подробнейшие распоряжения по ее дальнейшей деятельности. Зная беспокойную натуру доктора, мы не торопили его, так что медицинский центр мы покинули лишь на второе утро.
Вначале мы должны были добраться до уже знакомого нам с Бистис заброшенного шахтерского поселка; оттуда наши дороги расходились: Иван Карлович уезжал с Эллис, Авенир - с Агапой, а Бистис и я - по отдельности. Всем нам нужно было отныне жить под чужими именами и в
