Труп молодого мужчины

возвращения! Говорю с твоих слов. Значит, эти некто там были. А по словам Анны Михайловны, лицо у ... у того мужчины было, так сказать, изуродовано до неузнаваемости. Понимаешь, к чему я веду?
- Ну, догадываюсь. - нехотя ответил Геннадий Львович.
Он страшно не любил логические рассуждения своей жены, часто оказывающиеся верными. Главное, не любил за то, что всякий раз по прошествии очень короткого промежутка времени удивлялся, почему сам до этого не додумался. Сейчас он молчал, ждал, чем она завершит свою речь.
- Значит, проще разговаривать. Может быть, я ошибаюсь, но, понимаешь, не исключено, что наблюдатели, если таковые были, а это допустимо процентов на девяносто...
Геннадий Львович тяжко вздохнул.
- ...не найдя его на пустыре, ринулись на поиск, а тут это происшествие на дороге, толпа людей у филармонии и всё такое. Почему бы им не принять того, погибшего человека, за этого, которого ты притащил домой? В таком случае они считают его мёртвым. И ты, - торжественно произнесла Лера, - можешь смело его выпроводить из дома!
- Лера. - официальным голосом ответно обратился к ней Геннадий Львович, хотя всё в нём задрожало от радости, ибо он остро почувствовал, что логика жены в данном случае однобока и его критики не выдержит.
- Во-первых, я его не выставил чисто из-за его физического состояния.
- Он блефует!
- Во-вторых, твои гипотетические наблюдатели могли проследить за перемещениями, ну... за приключениями данного... э-э-э...  трупа и...
- Стоп. Могли, не спорю, но что они увидели? Ничего! И ещё, дорогой мой, предполагаю из твоего рассказа и из сомнений Марьи Капитоновны, что того погибшего человека вряд ли кто хватится. Это бомж.
Они ещё какое-то время всласть поиграли в догадки, отстаивая каждый своё.
- Всё правильно. - закивал головой загнанный в угол рассуждениями жены муж. Лера облегченно перевела дух: ну вот, наконец-то он понял, что бритоголового не только можно, но и нужно выставить из дома как можно скорее!
- Но, Лерочка, - мягко произнёс он, - Из всего сказанного следует только одно.
- Да! - улыбнулась она.
- Ему ни в коем случае нельзя носа из дома высовывать!
- Но!..
- Подумай сама. Они увидели труп. Решили, что это он. И вдруг встречают его на улице? Должно пройти время, чтобы окончательно уверить их в гибели этого парня. Может, они сомневаются в его смерти. А тут мы его выставим, и вдруг так получится, что его увидят какие-нибудь знакомые, заодно и меня увидят, если придётся его провожать, а ведь придётся, тогда уж и нам несдобровать, как укрывателям.
- Ну что ты разыгрываешь какие-то детективные ходы! Оденется в твои тряпки, нахлобучит шапку поглубже, никто его не узнает. И присматриваться не будут! Не жди! Если их донесло до морга, хотя и это уже целый детектив, правда, очень даже допустимый, они наверняка приняли тот труп за труп своего дружка. Ведь у него же нет никаких примет, кроме бритой головы и накаченных мышц!
- Этого достаточно.
- Чего достаточно?
- Чего, чего! Того, чтобы тот труп не принять за труп этого парня!
- Ну, конечно! Думаешь, у того бомжа не было мышц? Грузчик с товарной станции тоже может иметь неплохие мускулы и ... и такую экономичную причёску!
- Почему грузчик?
- Ну, может быть, и не грузчик, но, во всяком случае, не обессиленный бомжик попался, судя по тому, как он обошёлся с твоим крутым! И соображение, и силы у него были. - непоколебимая уверенность звучала в голосе хозяйки квартиры. - Они считают его трупом. Он труп. Они не вертятся в нашем районе в поисках неизвестно чего. Я не верю, что в нашем городе водятся такие крутые и принципиальные организации, которые будут организовывать тотальные поиски на пустом месте. Подох - ура! Свершилось их правосудие! Не паникуй, Генка! Скажем ему о том парне, это приободрит и быстрее поставит его на ноги. Давай, иди.
- Прямо сейчас?
- Да. Прямо сейчас. Какой смысл тянуть?


YII.

- Ну! - поторопила его Лера.
Но её упрямый муж хмурил брови и с сомнением смотрел на жену. Прямо сейчас взять и пойти? - как-то странно замедленно размышлял он, - и сказать? Хм.
- О, господи. Трус! - резюмировала Лера и решительно развернулась, но в дверь она не прошла, а, мягко затормозив перед нею, из-за косяка заглянула внутрь комнаты.
Бритоголовый, судя по всему, дремал. Затемневшие проклюнувшейся за сутки щетиной щеки и крепкий подбородок; лейкопластырь, слегка затрепавшийся по краям, более мощная и чуть более длинная щетина на бугристом черепе ни симпатии, ни решимости не прибавили, зато укрепили в страстном желании поскорее избавиться от этого типа. Ну, ничего, сейчас она ему скажет!
Пока она собиралась с духом, бритоголовый вдруг издал слабый странный звук, нечто среднее между мычанием и стоном и, сдёрнув с груди одеяло, будто оно придавило его неимоверным грузом, тяжело сел на диване. Супруги Волковы от неожиданности подались обратно в дверь, и на какое-то время застыли неподвижными силуэтами.
Воспалённые, неестественно ярко горящие глаза на бледно-сизоватом лице с красными пятнами на скулах, дико, как им показалось, уставились на них, робко застрявших в дверях. Ладонь прижалась к груди, словно таким образом бритоголовый хотел помочь себе сделать глубокий вдох, который ему явно не давался.
- Ну всё. - упавшим голосом обречённо произнесла Лера. - Этот тип всё-таки простудился.
- Я же говорил тебе, что он не алкоголик! – торжествующе воскликнул Геннадий Львович.
Лера повернула к нему лицо, немо одарив ледяным взором.
- Господи, - прошептала она, - и почему они не убили его сразу?
- Лерка! Что ты говоришь! Побойся бога! - с упрёком, тоже шёпотом, возмутился Геннадий Львович.
- Да. - неожиданно громко отчеканила его милая жена, - Если бы я была крутой, я бы своего врага уничтожила не рассусоливаясь. У них логика такая. Стиль жизни. Или тебя пришьют, или подчиняйся! Или сам пришивай, если что натворил и тебе грозит смерть!
Геннадий Львович в ужасе отпрянул от жены.
- Он, - заикнувшись, слабым голосом произнёс Геннадий Львович и махнул рукой в сторону комнаты, - он же слышит тебя.
- Эй, вы, слышите меня? - Лера решительно вошла в комнату.
- Да. - хриплым голосом отозвался бритоголовый, продолжая держаться рукой за грудь. Он сделал осторожное глотательное движение и поднял на Леру воспалённые глаза, криво ухмыльнувшись пересохшими губами. - Но и это надо делать вовремя. Бывает, что убивать не выгодно, во всяком случае, сразу. - и тихо добавил. - Мне плохо.
- Конечно, плохо. Температура, наверное, все сорок. Ложитесь, я дам вам градусник. Гена! - она мрачно глянула на мужа. - Собирайся в аптеку. Я напишу, что надо докупить.
Бритоголовый упал обратно на подушку. Лера молча поставила ему градусник и отправилась в маленькую комнату к письменному столу написать список необходимых покупок. Ситуацию несколько скрашивала возможность без оглядки тратить деньги. Без вечных удручающих подсчётов, выборов между необходимостью, ценой и качеством.


***
- Получается, что вы желанная дичь. - произнося эти слова, Лера всадила иглу в ягодицу бритоголовому.
Геннадий Львович, наблюдавший за процедурой, вздрогнул и сморщился, отвернувшись. Он чувствовал себя кем-то вроде ассистента при своей жене. Правда, пугливым и чересчур чувствительным. Он бы так лихо не смог вколоть иглу. Их пациент буркнул что-то невразумительное в подушку. Может быть, поблагодарил за укол. Вероятнее всего так оно и есть. Хотя, всё может быть и по-другому. Откуда знать Геннадию Львовичу, что этот “крутой” парень уже изрядно утомился от его разлюбезной жёнушки. Она для него – противная бабёнка. Эта несносная «училка» – так он мысленно называет её – расправляется с ним жёстко, бесчувственно и враждебно.
Ему постоянно приходится контролировать себя даже по таким пустякам – что можно попросить, а о чём лучше и не заикаться. Это за свои же деньги! Малейшая оплошность, и холодные, льдистые глаза сужаются в обидной усмешке. Он избалован. Миллионы людей, эта пара в том числе, живут на грани полной нищеты. Доступный способ жизни – обыкновенное выживание, а такие сволочи, как он, жируют, если не сказать покрепче.
Слава богу, вздрагивая, утешал себя Саша, вышестоящим в иерархической лестнице экземплярам рода человеческого доставалось больше. Самое удручающее, что он не мог ей ответить тем же. Во-первых, зависим, а во-вторых, эта мерзкая женщина, жена приютившего его мужчины, обладает пренеприятным умением ничего особенного не говоря, одной коротенькой, ничего вроде бы не значащей репликой, словом, скупым жестом, взглядом – придраться не к чему! – облить презрением, которое неизменно повергает его в уныние.
Тикают часы, олицетворяя собой уют, но в комнате очень холодно. Его кутают, о нём заботятся, но забота эта не радует. От него попросту спешат избавиться. Раздражение на ухаживающую за ним отталкивающе красивую надменную даму порой отнимает силы, не хватает дыхания, чтобы оставаться беспристрастным. Кто она такая?! Нищенка, образованная нищенка! Трясущаяся над вещами, приобретёнными лет восемь, не меньше, назад. Ничтожное существо - вот кто она! Мужик у неё нормальный, выпивоха, правда, но вполне правильный мужик, а она...
Но приходится терпеть, не показывать слабины, давить желание хорошенько рявкнуть на неё, чтобы показать, кем он её считает на самом деле и кем является он сам – не молчаливо же благодарным ублюдком, какого ему приходится изображать! Из-за такого дисбаланса наплывала на него злая обида. Нет ничего приятного в том, что о тебе так скрупулёзно заботятся, без капли жалости или сострадания, или хотя бы этакой малюсенькой симпатии в душе. Были бы хоть какие-нибудь положительные эмоции в его адрес! В полубредовой, высоко температурной слабости в такие минуты его одолевало напряжённо несчастное настроение. Может быть, поэтому он так трудно, со скрипом, выздоравливал.
Женщины никогда, никогда так к нему не относились! Никогда! А эта!.. А, может быть, он ошибается? Вдруг сумрачно начинал размышлять Саша. Может быть, те, другие, тщательно скрывали свои чувства, а эта намеренно выказывает основу своего заботливого к нему отношения – как можно быстрее от него избавиться. Она ведь не цепляла его в качестве любовника, когда от твоих влюблённых глаз зависит твоё благосостояние, у неё другая цель, он ей просто мешает. А деньги он всё равно заплатит – за уход, за спасение. Она играет с ним честно. И, выходит, что не за что ему, вторгшемуся в чужой мир без приглашения, требовать к себе каких-то там положительных эмоций.
Вот и получается, день и ночь рядом с ним эта пара, от которой зависит его жизнь и, возможно, успех всего его дальнейшего процветания, а опереться, кроме как на самого себя, ему не на кого. Приходится надеяться, что эти двое, эти два совершенных несмышлёныша, его не подведут. То, что они его не предадут, несмотря на неприятие этой женщины, Саша не сомневался, был уверен в этом, подсказывала интуиция и знание людей, почерпнутое не из книг, а из всей его жизни, полной опасностей и отчаянно-рискованных, но успешных действий. Данное его плачевное состояние показатель как раз успеха, а не проигрыша. Это дурацкое нападение, едва не окончившееся для него фатально, не умоляет его гордости за самого себя. Как он всех их провёл: деньги-то у него! А вот его бывшие дружки явно сглупили,