мясо и поезжайте с Джуркой на север, к сопкам. Туда, где видели меркитов. Посмотрите, может быть кто-то из них
откочевал от своих. Мы вас ждем завтра,- при этом он искоса посматривал на
Чиркудая, пытаясь заметить, как незнакомец отреагирует на меркитов.
Чиркудай понял, что они не определили его племенную принадлежность. Да как они могли это сделать, если он сам не знал, кто он есть.
День прошел без приключений. Чиркудай заседлал своего коня и немного погарцевал на полянке, продолжая приучать его к себе и привыкая к нему сам. Остальные делали вид, что не обращают на новенького внимания, хотя, как заметил Чиркудай, исподтишка присматривались. Затем он достал из хурд¬жуна сломанную стрелу, укоротил ее и сделал себе седьмой дротик для мета¬ния. В полдень ему принесли вареной конины.
Вечером похолодало. После ужина, как и в первый день, он залез под кошмы и стал бездумно рассматривать таинственные звезды.
На следующий день к обеду прискакали возбужденные разведчики. Чиркудай слышал, как они рассказывали об откочевавших от основного стойбища трех юртах. Главарь долго думал и, решившись, сказал:
- Нападем сегодня ночью.
Все радостно, кроме Чиркудая, закричали, поддерживая это решение. Че¬рез некоторое время вожак подошел к Чиркудаю и спросил:
- Ты с нами поедешь?
Чиркудаю не хотелось уходить из такого тихого места, но он понимал, что быть приживалкой ему не позволят. Да и бездеятельностью он Худу-сечена не вернет. И уже не сможет попасть в тот, вчерашний день. Значит нужно жить как все.
- Да,- ответил он.
Главаря удовлетворил его ответ и он ушел.
К вечеру банда села на коней и и по холодку направилась через солонча¬ковые топи в степь.
Они залегли на взгорке, с которого хорошо просматривались три юрты меркитов. Ждали до утра, боясь чихнуть, чтобы не выдать себя чутким юрто¬вым псам.
Перед рассветом от юрт отъехали четыре всадника и умчались в степь. Разбойникам это было на руку. Выждав некоторое время, после первых лучей солнца, они с криками и воплями скатились из засады к аулу. В стойбище поднялась паника. Из юрт выскакивали полуодетые испуганные женщины и с визгом стали разбегаться во все стороны. Две оставшиеся собаки, не убежав¬шие утром с пастухами, от страха сиганули за холмы.
Возбужденные подростки ворвались в юрты почти без разбора хватая пер¬вое, что подвернется под руку, стараясь успеть до того, пока обитатели не распознали, что они всего лишь пацаны. Торопливо грузили хабар на коней и стремглав уносились в степь.
Чиркудай не учавствовал в разбое. И не потому, что считал это плохим делом. Нет. Просто он первый раз был в налете и не знал, что нужно брать. Подъехав к юртам, он заметил на деревянном приступке одной из них лук с колчаном стрел. Вот это и взял. А потом, подхваченный всеобщей суматохой, метнулся на своем Черном вслед за бандой.
Отъехав от аула достаточно далеко, Чиркудай, в возбужденных криках пар¬нишек разобрал женский голос: оказывается главарь прихватил молодую мер¬китку и бросил ее поперек своего коня. А сейчас забавлялся, слушая, как она кричала в голос, пытаясь вырваться.
Уходили быстро и не в ту сторону, где были их юрты. Знали - погони не миновать. Очевидно вожак был мастак насчет запутывания следов. Но никто за ними не погнался. В свое логово приехали к вечеру. Главарь сбросил почти потерявшую сознание женщину на землю и велел показать добычу.
Разбойники сложили в несколько куч шкуры лисиц и соболей, халаты, обувь, котлы для приготовления еды, две старые сабли без ножен и еще ка¬кую-то рухлядь. Главарь стал отбирать себе из награбленного лучшее, затем предложил остальным делить то, что осталось. Взглянув на Чиркудая, пригла¬сил к добыче и его. Но того не интересовали вещи и он отрицательно помотал головой.
- Как знаешь,- промычал главарь и, заухмылявшись, подхватил лежащую на земле меркитку и потащил ее под одобрительные возгласы четверки своих приближенных, в юрту.
Чиркудай слышал как надсадно закричала женщина. Но крик был недолгим. Вскоре она замолчала. Уже в темноте из юрты вышел довольный главарь, само¬довольно подтянул штаны и мотнул головой своему брату, разрешая идти вмес¬то себя, а сам направился к Чиркудаю. Он по-хозяйски уселся на кошмы и предложил:
- Иди в мою юрту, к женщине... Сладкая... Иди попробуй,- сам при этом самодовольно ухмылялся.
Чиркудай мельком взглянул на вожака и, ничего не сказав, поудобнее улегся на кошмах. Вожак понял его молчание.
- Как хочешь,- равнодушно сказал он, встал с кошм и направился к юр¬там, где кучковались подростки.
Чиркудай видел, что половина мальчишек не рискнули идти в юрту. Оче¬видно, они в банде появились недавно. Трое из нерешительных подошли к кош¬мам Чиркудая и стали топтаться, не осмеливаясь заговорить. Но один из них не выдержал и спросил:
- Можно, мы тоже здесь ляжем?
- Места много, ложитесь,- ответил Чиркудай.
Ребята быстро примостились в сторонке. Чиркудаю была безразлична выка¬занная таким образом их солидарность с ним. Немного поразмышляв, он спро¬сил ближнего:
- Как тебя зовут?
Но на его вопрос ответил тот, кто спрашивал у него разрешение лечь на кошмы.
- Тохучар.
Больше Чиркудай ничего не спрашивал. Молча укрылся кошмами и уставился в звездное небо.
Ночью его разбудили всхлипывания меркитки, которая вышла из юрты и направилась в степь. Крепыш высунулся из входного отверстия и сказал бра¬ту:
- Она утонет в солончаке: дорогу не знает.
- Вот и хорошо,- донесся сонный голос вожака.- Нам спокойней будет. Чиркудаю не пожалел меркитку. Он не умел сочувствовать другим и себе
тоже. Не осуждал и главаря. Считал, что тот может поступать так, как ему хочется. Мальчишки рядом с Чиркудаем немного пошептались и угомонились. Чиркудай опять задремал.
Утром они ели баранину на побелевших от инея кошмах. Мясо прихватили вместе с котлом в ауле и доварили на своем очаге. Меркитка исчезла.
Чиркудай навестил Черного. Вернувшись, осмотрел лук и стрелы. Оружие было не новое, но еще хорошее. Половина стрел оказались кривыми и Чиркудай их выкинул, сняв наконечники. А остальные стал шлифовать о войлок.
Мальчишки, ночевавшие с ним, с интересом наблюдали за его действиями. У них, кроме старых ножей в ременных поясных петлях, никакого другого ору¬жия не было. Стрелять, как догадывался Чиркудай, в банде никто не мог. Он присмотрелся к Тохучару, который с нескрываемым любопытством следил за его работой. И будто увидел со стороны себя. Но не сегодняшнего, а того, заби¬того в прошлом мальчишку. Однако, в отличии от него, Тохучар был веселым, умел улыбаться и строить рожицы по любому поводу.
В это время крепыш, который никак не мог успокоиться из-за своего по¬ражения, стоя около юрт, в двадцати шагах от них, посматривал в сторону соперника. Его лицо искривилось недовольной гримасой, когда он увидел, что Тохучар стал помогать Чиркудаю шлифовать стрелы. Крепыш снял с головы вой¬лочный малахай, подбросил его в воздух, и крикнул Чиркудаю:
- Эй ты!.. А ну, попади!..
Чиркудай моментально положил стрелу на лук и, зацепив тетиву китайским хватом, двумя пальцами, не целясь, выстрелил. Тонко свистнув, стрела мель¬кнула в небе и прошила шапку крепыша еще на взлете.
Мальчишки, сидевшие около него, удивленно поцокали языками и во главе с Тохучаром шумно побежали за стрелой. Главарь понаблюдал, как с неба па¬дает простреленная шапка брата, и направился к Чиркудаю. Крепыш недовольно вырвал у парнишек свой продырявленный малахай и отвернулся. Вожак подошел, уселся на кошмы, прочистил горло и сказал:
- Ты хорошо стреляешь. Для меня ты непонятный. Я не знаю, кто ты. Кто же ты?
Чиркудай помедлил. Взял принесенную стрелу у Тохучара, осмотрел нако¬нечник и негромко ответил:
- Я не знаю, кто я.
Главарь недоуменно покрутил головой, покашлял и, ничего больше не ска¬зав, ушел.
Все лето они шныряли по степи, подбирая остатки вещей после многочис¬ленных междуусобных стычек между различными монгольскими племенами. А в Монголии творился настоящий бедлам: многие рода и племена невзлюбили друг друга, вспоминая старые обиды. Сходились в беспощадной рубке и при этом не успокаивались, а возбуждали новую вражду. Рубились беспощадно. В Великой степи не было единого хозяина, не было хана. Хотя претендентов объявлялось немало. В Монголии властвовал закон родовой кровной мести: если набедоку¬рил всего лишь один член рода, за него должен был отвечать весь род.
К осени банда Гурджила, так звали главаря, пополнилась еще тремя изго¬ями-малолетками. Он хотел быть единоличным хозяином, поэтому выискивал только подростков. От взрослых шарахался.
Иногда они нападали на небольшие аулы и быстро уходили. Во всеобщем разбое их совсем не замечали. И они жили в солончаковых дебрях спокойно.
Чиркудай чувствовал, что находится в какой-то прострации, но выйти из этого зависания никак не мог. Да ему и не хотелось. Внутренним зрением он предчувствовал, что приближается что-то значительное. И оно его стороной не обойдет. Нужно лишь немного подождать. И он ждал, слушая по вечерам многословные рассказы Тохучара о том, как на его аул напали люди длинной воли:
- Банда была большая,- медленно говорил Тохучар, лежа на кошмах и как Чиркудай глядя на звезды.- Наша маленькая,- и неожиданно добавил:- Гурджил трус. Он на такое не пойдет,- вздохнув, продолжал:- Я думал, что умру в степи... Какой-то нукер, во время нападения, кольнул меня копьем. Крови много потерял. Совсем обессилил. И на всю степь один! Кое-как отбился от волков железной цепью, они чуют слабого. Потом пошел дальше, волки за мной. А куда идти - не знаю. И кто меня примет? У всех в родах полно наро¬ду. Вечером на меня наткнулись вот эти,- и он мотнул головой в сторону юрт.- Напоили водой. Я не мог напиться, все пил и пил... Я должен благода¬рить Гурджила... Но не могу. Он плохой. Не могу и все!..
Чиркудай не отвечал ему откровенностью. Слушал не перебивая. Ни о чем не спрашивал. Тохучар сам говорил.
Эти рассказы по ночам не мешали и не трогали Чиркудая. Судьба у Тоху¬чара мало чем отличалась от его собственной и от судеб множества осиротев¬ших детей, которым удалось выжить, которых могли загрызть волки. Любой из них мог летом погибнуть от жажды, а зимой от холода. Бывало, что кого-ни¬будь подбирали белые татары и продавали в рабство китайским чжурчженям.
Когда наступила осень, Чиркудай с Тохучаром и двумя парнишками собрали третью юрту из старых кошм, на которых они спали. Решили перезимовать с бандой, а весной уйти. Но куда - еще не определились. Это предложение сде¬лал Тохучар. Чиркудаю было все равно.
Однажды главарь собрал всех около своей юрты и сказал:
- Земля застыла от холода и сделалась как камень. На ней почти не вид¬но следов. Скоро зима. Нам нужно будет есть много мяса, чтобы не замерз¬нуть. Завтра пойдем отгонять баранов из одного куреня. У них несколько стад. Одно из них откочевало слишком далеко. Пасут его всего пять чабанов. Мы попробуем заманить пастухов в засаду,- главарь повернулся к Чиркудаю и спросил:- Ты сможешь их перестрелять из скрата?
Чиркудай подумал и согласно кивнул головой.
- Тогда хорошо,- скривил губы в неприятной улыбке Гурджил:- Тогда мы будем с мясом.
На следующий день они выехали из солончаков и направились на север. Главарь знал дорогу и
