стрелу на лету. Он выстрелил еще раз, и могучий тибетец вновь поймал. Все стрелы, выпущенные Чиркудаем, он соб¬рал в стопку, подозвал его и тихо сказал:
- Теперь будешь стрелять мне прямо в живот, вот сюда,- и указал паль¬цем в солнечное сплетение.
Чиркудай подумал и молча отошел. Он прицелился точно в живот учителя, но тетиву натянул не туго, чтобы сильно его не поранить. Бошу уловил мо¬мент вылета стрелы и, метнувшись в сторону, поймал ее на лету. Чиркудай стал стрелять в полную силу, а Бошу как ни в чем не бывало ловил стрелы.
На следующий день стрелял Бошу, заставив Чиркудая стоять под стрелами. Он стрелял мимо. И сначала мальчик не мог понять, что следует делать, чтобы поймать летящую стрелу. Но учитель терпеливо ему объяснил:
- Ты не туда смотришь. Не следи за стрелой. Нужно видеть движения про¬тивника, его глаза, и по ним определить, когда он выстрелит и куда. Понял?
Чиркудай кивнул головой и у него стало получаться. Через месяц он нау¬чился увертываться от летящих в него стрел и ловить их. И еще Бошу показал ему самые уязвимые точки не теле человека:
- Противник часто одет в латы, железные или кожаные. Их не простре¬лишь. Но есть слабое место - это шея. При твоей меткости можно попасть в маленькую щель между шлемом и панцирем. Но просто попасть в шею ничего не значит. Если хочешь убить, то пробивай яремную вену,- он пальцами показал на шее Чиркудая, где она находится, а потом дал пощупать ее у себя.- А ес¬ли не хочешь убить, то стреляй просто в горло. Будет кровь, ему будет больно, но раненый не умрет.
После каждого хорошо проведенного урока Чиркудай кланялся учителю. Но это были не унизительные поклоны после подаяния. Это были благородные пок¬лоны, несущие благодарность за оказанную честь - поклоны мастеру. И этому его научил Бошу.
Еще тибетец научил его медитировать. Чиркудаю понравилось плавать внутри себя, как в бескрайней степи, мысленно охватывая гиганские прост¬ранства. Бошу рассказал, кому они молятся и почему. Но все это весело, со смехом. Было видно, что учитель не очень-то увлекался религией, за что постоянно получал взбучки от ламы. Но в то, что человек не исчезает после смерти, Бошу верил крепко.
- Жизнь на земле - всего лишь миг: промежуточное звено в непонятной нам цепи существования человека, задумчиво говорил богатырь.- Здесь мы де¬лаем одно, а в другом мире - другое. Здесь мы имеем тело, а в другом мире оно не нужно. Там все по-иному устроено. Здесь нам нужна одежда, пища, разные вещи. А там, где нет тела, ничего этого не нужно. Ну на что ты оде¬нешь халат, если нет ни кожи, ни костей, ни мускулов? Там с нами остаются лишь наши знания, добрые дела и наши грехи.
Глава пятая
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ
Весной Худу-сечен и Чиркудай попрощавшись с монахами, вновь тайком пошли через государство уйгуров в родные степи. Но им неповезло. На базаре случайно столкнулись со старшим сыном Назара и тот заорал во все горло, призывая караул. На них тут же налетели стражники, вцепились мертвой хват¬кой в ненавистных монголов, и с хрустом завернули руки за спину. Чиркудай попробовал отбиваться, но его стукнули чем-то твердым по голове и он поте¬рял сознание. В себя пришел в темноте, в яме. Худу-сечен сидел рядом на земле и гладил его по голове. Заметив, что Чиркудай очнулся, он с сожале¬нием сказал:
- Не надо было тебе сопротивляться. Ты еще ребенок, а они здоровые как яки. Бошу немного неправильно тебя учил: он тебе поддавался и ты подумал, что стал сильным,- Худу скорбно помолчал и сообщил:- Назар обвиняет нас в краже, хотя сам украл нашу лошадь. Нам присудили полгода сидеть в этой яме, и обязали выплатить им три серебряных слитка, которых у нас нет. Главное, непонятно за что!.. - старик помог Чиркудаю сесть и продолжил:- Здесь плохо. Сверху бросают рис, куски черствого хлеба и опускают кувшин с водой один раз в день. Я знаю их порядки.
Чиркудай пощупал шишку на голове и поинтересовался:
- Ты уже попадался...
- Был,- подтвердил Худу.- Не в этой, в другой. Но они все одинаковые,- он повздыхал и стал укладываться спать. Высоко наверху, в отверстии, сияли яркие звезды. Чиркудай лег рядом, прижавшись спиной к спине Худу, так они частенько спали в степи и, повернув голову набок, бездумно уставился в ку¬сочек звездного неба. Он отключал свое сознание от действительности и ста¬рался не замечать холода и едкой вони, пропитавшей яму за долгие года...
Все было так, как предсказал Худу: им бросали не только огрызки хлеба и рис - сверху летела всякая гадость. Некоторые охранники со смехом мочи¬лись сверху, стараясь попасть в них. Старик сильно переживал. И как Чирку¬дай понял, не за себя, а за него, что не уберег от такой беды. Чтобы отв¬лечься, Худу стал рассказывать пареньку былины и сказки. Так прошло нес¬колько дней. Но это скоро утомило рассказчика. Чиркудай видел, что старик слабеет на глазах и сдает, поэтому пытался найти у себя в душе жалость к нему. Но у него ничего не получалось: он не мог растормошить жалость или сочувствие ни к сказителю, ни к себе. Внутри, там где было сердце, у него все онемело, смерзлось.
Через десять дней старику стало плохо. Он хватался за грудь, скрипел зубами и надрывно стонал. Чиркудай не знал, как ему помочь. Но Худу, пере¬жив очередной приступ, сам его успокаивал, говорил, что с ним такое уже бывало, только Чиркудай не замечал. Говорил - и это пройдет. Действитель¬но, через два дня старику стало лучше.
Чиркудай так привык к вони, что перестал ее замечать. А Худу, после приступов, стал больше молчать: мрачно сидел, прислонившись спиной к влаж¬ной глиняной стене, и о чем-то напряженно думал. Чиркудай, же с самого на¬чала старался совсем не двигаться, часами рассматривая одну точку, пытаясь медитировать, как учил Бошу. Он ни о чем не вспоминал, выгоняя из головы все мысли. Старик заволновался, испугавшись, что паренек может потерять разум и поэтому, косясь на него, говорил:
- Хорошо быть молодым: вся жизнь впереди. И ничего тебя не тревожит. Но я надеюсь, что смогу дожить до освобождения. А тебе даже надеятся не нужно, следует чуть-чуть подождать, и все... Только не знаю, что они еще с нами сделают, если мы не уплатим штраф,- он помолчал, покрутил головой и добавил:- Неплательщиков уйгуры бьют палками, хорошо если по спине, а если по пяткам... будет очень больно и можно умереть.
Но Чиркудай молчал, завернувшись внутри себя как юртовая собака мороз¬ной зимней ночью на снегу.
Прошло еще десять дней. Худу рисовал палочки в конце каждого прожитого дня на плотной глине, отполированной спинами десятков узников. Но однажды ночью Чиркудай услышал, будто его кто-то зовет. Худу тоже встрепенулся и прислушался. Нет, им не показалось, наверху кто-то был.
- Сочигель!- догадался старик и тихо спросил:- Как ты сюда попала?
- Я дала охраннику медную монету и он разрешил ненадолго подойти. Я принесла вам еду и короткие стрелки, которые Назар выкинул на помойку.
- Это дротики,- начал объяснять Чиркудай, но его остановил Худу:
- Подожди. Сочигель, ты поможешь нам выбраться отсюда?
- Я не знаю как,- сокрушенно сказала девочка.
Чиркудай прищурился и разглядел ее голову на фоне звезд.
- Прижмитесь к стене, я брошу сверток.
Они расступились, и к их ногам шмякнулся кулек.
- Сочигель,- продолжил Худу.- Ты походи к нам каждый день. Пусть охра¬на привыкнет. А потом, через несколько дней принеси крепкую палку и верев¬ку. Привяжи веревку к палке. Но до этого найди водку и отдай стражнику,- и неожиданно Худу перебил сам себя:- А у тебя деньги есть?
- Немного есть,- тихо отозвалась Сочигель.
Худу тяжело вздохнул и продолжил:
- Когда он напьется, выберешь момент, положи палку поперек ямы, а нам опустишь веревку. Поняла?
- Да,- ответила девочка,- я постараюсь. А сейчас ухожу. Стражник идет меня прогонять.
- Мы тебя ждем, Сочигель,- негромко крикнул ей вслед старик.
И они стали ждать. Худу заметно повеселел.
Сочигель приходила к ним каждую ночь и однажды сказала, что отдала стражнику водку и принесла веревку.
- Сегодня вас сторожит пьяница. Я его знаю. Он живет рядом с нами,- она положила палку поперек ямы и бросила канат вниз, продолжая говорить:- Он сразу же выпил. А сейчас лежит на своей подстилке и храпит.
Первым полез Чиркудай, нащупав руками сплетенную из конских волос ве¬ревку. Ловко перебирая ногами по стене, он легко выбрался из ямы. Сказа¬лась жесткая тренировка у монахов. С Худу было труднее. Сказитель несколь¬ко раз срывался, пока ребята не стали тащить веревку наверх. Старик только перебирал ногами по стене. Кое-как выбравшись, крадучись пошли за девоч¬кой. Но неожиданно Худу остановился и тихо сказал:
- Подождите. Ты же с нами не побежишь?- обратился он к Сочигель.
- Нет,- вздохнула она,- я не могу. У меня на руках больная бабушка. Хотя она и чужая мне, но очень добрая...
- Понятно,- пробормотал старик. - Вот в этом-то все дело. Наш побег неудачен. Завтра охранник сразу же покажет на тебя. И ты займешь наше мес¬то, хотя женщин уйгуры в ямы не бросают, но... Тебя накажут.
Сочигель испугалась, представив, что ей грозит.
- Что же делать?- тихо спросила она.
- Сейчас...- забормотал Худу, разыскивая что-то на земле. Он пошел на¬зад к яме. Ребята с нетерпение ждали его:
- Я сейчас... Вот. Нашел. Мы так обрадовались, что бросили палку с ве¬ревкой. И я, старый дурак...- начал он ругать себя, подтаскивая палку с канатом к соседней яме. - Совсем голову потерял от радости,- наклонившись над ее краем, Худу тихо спросил:
- Здесь есть кто-нибудь?
- Я здесь. Я!..- донеслось из ямы.
- Не кричи,- осадил узника Худу:- Держи и выбирайся,- он бросил верев¬ку вниз. По ней довольно быстро выбрался молодой парень и чуть было не стал плясать от радости.
- Тише!..- зашипел на него старик:- Пошли к следующей яме, освобождать других.
- А вы кто такие?- срывающимся голосом спросил парень.
- Мы... Мы...- начал мямлить Худу, но тут же нашелся и ответил:- Мы - белые татары. Враги уйгурских судей и палачей.
- Понятно,- неуверенно пробормотал парень, но с расспросами больше приставать не стал.
Из другой ямы выбрались четыре человека, которым Худу сказал, что нуж¬но освободить побольше людей, и тогда стражники запутаются и их не пойма¬ют. Люди с ним согласились. А Худу, подхватив под руки ничего не понимаю¬щих Чиркудая и Сочигель, крадучись пошел к выходу мимо храпящего сторожа.
Когда они отошли от тюрьмы довольно далеко, Худу спросил:
- А теперь куда?
- Я спрячу вас в старом доме. Приду утром. Каждый день я вывожу на те¬лежке за город мусор, а назад возвращаюсь с хворостом. Меня знают у ворот и выпускают,- сказала Сочигель.
- А дырка в городской стене?..- спросил Худу, торопливо пробираясь вдоль темной стены дома за Сочигель. Чиркудай замыкал шествие.
- Дырку заделали. Придется идти через ворота,- вздохнув, ответила де¬вочка.
- Тележка с лошадью?- поинтересовался Худу.
- Нет. Я ее сама тащу. Но вы на ней поместитесь. Я вас прикрою тряпка¬ми, как мусор. Меня не проверяют.
- Если нас до утра не хватятся, то...- Худу замолчал и недовольно бро¬сил:- Размечтался - старый дурак!- и вновь обратился к Сочигель:- Однако, тебе будет тяжело.
- Ничего. Я привыкла. Один раз вывезла сдохшую корову.
Старик сокрушенно покачал головой. Чиркудай увидел это, хотя на их счастье на безлюдной улице было темно.
