может грозить встреча с медиками. Поэтому я схватился за электрошокер и на малой мощности ударил его разрядом. Смотритель рухнул на газон, как подкошенный, и я не на шутку встревожился. Где-то в подсознании тут же промелькнула мысль о том, что если со стариком случилось что-то нехорошее, врачи его обязательно спасут. Я бросился бежать, и не успел добраться до границы сквера, как услышал над головой пронзительный рёв сирены медицинского авиамобиля. Я понимал, что смотритель скоро придёт в себя, расскажет о случившемся, и меня начнут искать, поэтому срочно затерялся в переулках мегаполиса, стараясь не привлекать к себе внимания возбуждённым поведением. Впрочем, кому какое дело до человека в синем комбинезоне?
В ту ночь я так и не смог больше уснуть.
По прошествии десяти дней с момента побега из Научного Центра я так и не смог найти себе уютное пристанище. Придя к столь неутешительному выводу, я крепко задумался. Надо было что-то делать, приступать к решительным действиям. Скоро наступит осень – уже сейчас по ночам бывает очень холодно. Кроме того, раз в три дня над городом собирают тучи, чтобы дождь освежил мегаполис и смыл пыль с улиц и зданий. Эти ночи я проводил либо в крытых беседках, расположенных в парке, либо под мостом. Но даже ни разу не промокнув, я ощущал приближение простуды и очень хотел не допустить развития болезни.
Но какие варианты у меня были в запасе? Что я припрятал в рукаве, на самый чёрный день, который уже настал? Оставались только два варианта, оба не самые надёжные, но выбирать, похоже, придется именно из них.
Можно было связаться с Джейсевеном или Кейваном. Можно было, но в другой ситуации. Своим побегом я сильно их подвёл, подставил. Наверняка у них были серьезные неприятности, и оба теперь проклинают сам факт знакомства со мной. А вдвойне обиднее им оттого, что я для них давно был не столько объектом охраны и присмотра, сколько приятелем, товарищем, другом. И я никак не мог предупредить их о своих намерениях, потому что не вызывает сомнений тот факт, что они бы меня остановили. И теперь связываться с ними означало подписать явку с повинной. А я очень не хотел возвращаться в свой век. Современные люди, разумеется, способны понять мой эгоизм, но не способны его одобрить.
Оставался последний вариант, и тут я был не в состоянии даже оценить свои риски. С одной стороны, это могло оказаться той самой соломинкой, которая меня спасёт, проложит путь к успеху. А может быть, не пройдёт и пяти минут, как для меня всё будет кончено. Окончательно и бесповоротно. Я не мог знать наверняка, но здесь была хоть какая-то альтернатива по сравнению с первым вариантом.
Я в последний раз подумал, какие могут быть ещё варианты, помимо рассмотренных, но все они были обречены на неудачу. Особенно такая желанная изначально идея по поводу перелёта на другую планету на поверку оказалась глупой и опасной. Как я уже говорил, покинуть Землю официально я не мог, а вариант с путешествием в багаже рассматривал не больше пяти секунд, прежде чем решительно отверг.
Итак, решено. И не буду тянуть больше ни минуты. Теперь, когда я знал, что мне следует делать, мне стало гораздо легче.
Таксофоны стояли в городе едва ли не на каждом углу. В моём времени так располагаются только ларьки с пивом, сигаретами и мороженным. Я закрыл за собой дверь, но потянулся не к клавишам вызова, а в справочное меню. Ввел имя «J1/1827», и на экране высветился адрес. Название улицы было мне незнакомо, но ничего не стоило добраться туда на такси.
Я до сих пор не одобрял систему имён, принятую в далёком будущем, но только сейчас заметил её главное преимущество. Если бы мне понадобилось разыскать человека, скажем, в Монреале, Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Москве или Пекине, то я обнаружил бы длинный список однофамильцев, живущих на разных концах города. Надо было целый день колесить по огромному мегаполису, чтобы найти того единственного, кто тебе нужен. Однако здесь подобная проблема отсутствовала. Имя J1/1827 оказалось единственным в своём роде, вероятно, на всём земном шаре.
Три минуты спустя я уже парил среди облаков, удобно устроившись на кожаном сиденье такси. Я слегка нервничал, и тому были веские основания. J1/1827, которую я в своей манере называл просто Жанной, была ведущим специалистом по романским языкам, в особенности галло-романской и итало-романской подгруппам. Соответственно, она в совершенстве владела французским, и первое время работала личным переводчиком Наполеона Бонапарта. Именно благодаря великому корсиканцу и произошло наше с Жанной знакомство. Язык не поворачивается назвать это настоящим романом, но не было смысла спорить, что между нами возникли невидимые, но прочные узы. Большую часть свободного от работы времени Жанна проводила в моём обществе. Приходилось, правда, довольствоваться прогулками по парку и долгими разговорами за чашкой кофе в одном из институтских ресторанов – всё-таки мне нельзя было покидать территорию Научного Центра. Но нам для счастья хватало и этого.
Дальше этого наши отношения так и не развились. Жанна, очевидно, прекрасно понимала всю бесперспективность служебного романа, да ещё с мужчиной, которого совсем скоро вернут в его настоящее время, то есть почти на двадцать тысяч лет назад. А мне не хватило времени, чтобы разобраться в чувствах, которые я всё это время испытывал к этой девушке. Любовь с первого взгляда? Нет, едва ли. Временная привязанность? Это было куда больше похоже на правду. А пока я терзался сомнениями, Жанна завершила свою работу и перестала появляться в Научном Центре. Мы с ней расстались друзьями – так мне, во всяком случае, казалось. Несколько раз я замечал её в институте. Она мило улыбалась в ответ на мои приветствия, интересовалась моей жизнью и жаловалась на то, что много времени проводит за новым лингвистическим проектом. Но вот уже больше трёх месяцев мы друг друга не видели. И теперь именно на неё я возлагал все свои надежды. Я решил, что если Жанна действительно питала ко мне нежные чувства, то она окажется в состоянии понять меня, поддержать, помочь уладить неприятности. Или сегодня же выдаст меня Научному Центру, разом отплатив за все обиды, которые я, быть может, нанёс ей своим малодушием.
Не знаю, чего мне стоило ожидать, но обратной дороги уже нет.
Жанна проживала в многоярусной квартире огромного дома, в котором использовался замкнутый биологический цикл, как на пассажирских космических кораблях. Это означало, что внутри здания самостоятельно вырабатывался кислород и большая часть остальных необходимых для жизнеобеспечения системы компонентов, присутствовала система фильтрации воздуха и воды, а во внутренней атмосфере распылялись полезные бактерии, препятствующие возникновению вирусных инфекций, плесени и неприятного запаха. В доме располагалось несколько сотен просторных многоярусных квартир, и окна половины из них выходили во внутренний дворик. В нём был разбит вечнозеленый сквер, а также располагались детский сад, начальная школа, медицинский пункт и несколько развлекательных и социально-значимых объектов. Территорию под зданием занимала парковка авиамобилей и технические помещения. Над двориком располагался огромный прозрачный купол из сверхпрочного вещества. В погожие дни он оставался открытым, в сезон дождей и зимний период плотно закрывался и выступал в качестве большой линзы, концентрируя на себе скупую энергию Солнца и преобразуя её в тепло, тем самым поддерживая микроклимат закрытой системы. А в особенно жаркие летние дни купол закрывали и настраивали на отражение большей части энергии, что исключало создание во дворе «парникового эффекта».
Бывать в подобных домах мне никогда прежде не доводилось, но я много читал про них и потратил несколько часов на изучение планов. Причём делал это исключительно ради удовлетворения любопытства. Так же я знал, что попасть внутрь здания я мог совершенно беспрепятственно. Никаких систем идентификации личности инженерами предусмотрено не было. Это было мне на руку – искать новую карточку было бы сейчас проблематично.
Такси, наконец, приземлилось на специализированную парковку таксопарка, расположенную на крыше. Сквозь верхние этажи здания проплывали легкие облака, и здесь дул сильный ветер. Если бы не высокие ограждения, окружавшие сектора посадочных площадок, меня наверняка бы сдуло отсюда. Но так я вполне успешно добрался до входа в лифт.
Справа от шахты лифта находилось небольшое помещение с тремя терминалами, посредством которых можно было получить различную информацию о здании и его обитателях. Сейчас там было пусто, что, впрочем, не имело для меня никакого значения. Я свернул в эту комнату, набрал имя Жанны на первом терминале и выяснил, как быстро добраться до входа в её квартиру. Оказалось, что путь мне предстоит очень даже неблизкий – Жанна проживала в другом крыле здания, и я ошибся подъездом. Но я был не против подобной прогулки, мне всё ещё требовалось какое-то время, чтобы обдумать свои реплики для предстоящего разговора. Внезапно я понял, что Жанны, должно быть, ещё нет дома, так что времени у меня в запасе ещё много. Тем не менее, я не стал шататься по всему дому, а решил прежде всего разыскать её жилище.
Входная дверь квартиры была приоткрыта. Сквозь щель я разглядел две пары высоких женских туфель, стоящих у порога. Место на вешалке занимала тончайшая накидка для комбинезона, что-то вроде шарфа, который женщины носили в качестве украшения. Из глубины квартиры доносился женский голос. Точнее, два женских голоса, один из которых, несомненно, принадлежал Жанне. А вот это нехорошо: разговаривать с ней при свидетелях не входило в мои планы. Вообще не хотелось, чтобы меня кто-то здесь видел. Радовало лишь то обстоятельство, что у Жанны гостил не мужчина.
Пока я топтался перед дверью, не зная, входить мне или подождать, когда Жанна останется одна, моё присутствие обнаружили.
– Посмотри, у тебя гости, – раздался приглушённый голос её подруги. – Какой-то мужчина стоит в дверях, не решается войти. Ты не говорила, что кого-то ждёшь.
– Я и не жду никого, – рассеянно отозвалась Жанна. Она бросила взгляд на монитор, обнаружила меня и удивлённо вскрикнула: – Ох, да это же Джим!
– Кто?
– В11/3212, – оправившись от удивления, пояснила Жанна. – Он из Научного Центра, специализируется на истории архаичной эпохи. Двадцатый и двадцать первый век, если конкретно.
Я невольно вздрогнул. Жанна не солгала своей подруге, но и не сообщила ей всей правды. Она не раскрыла ей, что я специализируюсь на архаичной эпохе только потому, что сам прибыл сюда из того времени. Интересно, Жанна знает, что я сбежал из Научного Центра? Судя по её поведению, ей всё известно, но она совершенно не ожидала, что я приду к ней, тем более прямо домой.
Скромно переминаться с ноги на ногу на пороге больше не было необходимости. Я вошёл и с облегчением стянул с ног ботинки. Жанна с подругой о чём-то ещё говорили, но так тихо, что я ничего не мог расслышать. Спустя минуту обе они появились в прихожей. Жанна с милой, почти счастливой улыбкой подошла ко мне и на мгновение прижалась к груди. Затем отстранилась и приветливо сказала:
– Здравствуй,
