выступать любит...
Нурис недовольно засопел.
- Не знаю, - призналась Неллия. - Мы недавно в лесу живём. Мы из города пришли. Мама мне из пала... па...
Она задумалась, вспоминая подходящее слово.
- ...Из лесного домика не разрешала выходить. Я только вечером у костра сидела! А потом мы под землю пошли.
Она наморщила лоб, снова готовясь пореветь.
Но передумала, потому что Боггер потряс замигавшей было световой трубкой и продолжил:
- Нурис его зовут. Он наш командир. Самый главный! А ты почему здесь одна? Тебя почему одну оставили?
- Шумело очень, - вздохнув, ответила Неллия. - Там...
Она махнула рукой в ту сторону, откуда пришли Нурис и Боггер.
- ...Там шумело сильно. У меня даже уши оглохли! Правда! А потом побежали все. Так быстро, быстро... Я вот и отстала, наверное. Меня мама ищет?
- Ищет, - подтвердил Боггер. - Ты одна отстала? Больше никого не видела?
- Никого, - ответила девочка.
Нурис наклонился к Боггеру и шепнул:
- А ведь мы на верном пути... А ты сомневался.
Боггер в задумчивости почесал ухо.
Потом сказал девочке:
- А давай я тебя на руки возьму и буду нести, чтобы ты не устала. А ты мне покажешь, куда все остальные убежали.
- Туда! - ответила девочка и махнула рукой. - А вы маме не скажете, что я темноте одна ходила? Мне в темноте гулять не разрешают!
- Не скажу, - пообещал Боггер. - Нам самим... в темноте гулять не нравится.
Боггер взял ребёнка на руки, передал трубку Нурису и они пошли. Вперёд, всё глубже под землю.
- Вот и вся наша стратегия! - с досадой сказал Нурис, обгоняя Боггера. - Планируем что-то, обсуждаем... Схемы чертим, планы, карты. А в итоге два командира идут к своему отряду, руководствуясь указаниями маленького ребёнка. Без схем, без карт, даже без нормального фонаря... И как это "серые" нас до сих пор не раздавили - ума не приложу!
Неллия внимательно посмотрела на Нуриса и украдкой показала ему язык.
"Ты его не дразни" шепнул ей Боггер. "А то накажет!"
Неллия кивнула в ответ и положила голову ему на плечо.
Он не считали шаги и не пытались измерить пройденный путь. Только Нурис мысленно просил давно забытых на этой планете древних богов о том, чтобы пройденная ими до встречи с Неллией развилка была последней. Потому что точно знал, что такая большая удача едва ли повторится. По крайней мере, в этот день.
Впрочем, он почему-то был уверен, что теперь им будет везти. Обязательно.
И они обязательно выберутся из этого подземного лабиринта, и спасающего их, но и потенциально для них губительного.
Они думали, что путь будет долгим, очень долгим.
Потому послышавшиеся вдали возбуждённые голоса и чьи-то резкие выкрики оказалтись для них такими неожиданными.
Задремавшая было Неллия подняла голову и увидела блеснувшие впереди огоньки. Она услышала не заглушённый голосами шум водопада, плеск воды и, ладошкой проведя по щеке, почувствовала на коже холодные капли.
- Конденсат какой-то в воздухе, - глубокомысленно заметил Нурис. - Неужели до этого уровня вода поднялась?
- Там река? - спросила Неллия и протянула руку вперёд. - А там мама, да? Они на реке все?
- Похоже, что так, - согласился Боггер.
Затем, прислушавшись к крикам, он догнал Нуриса и растерянным голосом произнёс:
- Командир, а ведь там, похоже, проводник надрывается... Его голос, точно говорю!
Не повернув головы, Нурис отрывисто бросил в ответ: "Догоняй!", и резко ускорил шаг.
Запущенный с "Тритиса" автономный зонд несколько раз облетел "Декрон", с разных ракурсов проводя трёхмерную съёмку звездолёта. Изображение выводилось в область пространственного просмотра в центре зала управления "Тритиса".
Одновременно зонд проводил волновое сканирование поверхности "Декрона" и пытался подключится к какому-либо из используемых экспедициями Зелёного Мира каналу связи (на стандартные запросы бортового модуля связи "Декрон" не отвечал).
Электронный мозг "Тритиса", анализируя поступающую информацию, постепенно (хотя и довольно быстро) выстраивал объёмную модель обнаруженного звездолёта, разноцветными точками обозначая на ней технические блоки, которые ему не удалось дистанционно протестировать.
Когда же изображение "Декрона" на три четверти покрылось разноцветным узором, Каэ не выдержал.
- Что же там творится?! - крикнул он, вскочив с кресла.
- Система связи выведена из строя, - забубнил в ответ компьютер, - двигательная установка разрушена, система гидроснабжения разрушена, систем жизнеобеспечения...
- Я вижу! - прервал его Каэ. - Характер движения "Декрона"?
- Свободный дрейф, - ответил компьютер. - На начальном участке была попытка перейти в режим разгона для гиперпространственного прыжка, но в связи с разрушением фотонного блока разгон был прерван.
На борту зонда беззвучно вспыхнули, выбросив жёлтые реактивные струи, двигатели торможения. Зонд завис у стыковочного терминала "Декрона", с расстояния ощупывая его лучами подсветки.
- Дай-ка увеличение! - скомандовал Каэ. - Изображение на главный экран!
Телекамеры зонда равнодушно и неспешно, аккуратно подправляя расплывающуюся при перемещении объективов картинку, транслировали изображение разрушенного терминала: изрезанные и расплавленные лазерными установками стыковочные фермы, глубокие вмятины (будто вдавленные гигантскими, невероятно мощными пальцами легендарного космического чудовища-великана), дыры с рваными, загнутыми внутрь краями в обшивке звездолёта, трещины на деформировавшемся от невероятных нагрузок металле, выплывшие наружу сквозь повреждения в корпусе чёрные, оплавленные силовые кабели...
Все эти картины разрушения проплывали на экране перед застывшим от изумления Каэ в абсолютной тишине, лишь изредка прерываемой едва слышным шипением воздуха, прорывавшегося сквозь биомембраны в декоративных панелях бортового кондиционера.
Каэ казалось, что он готов ко всему. Даже к смерти... Ведь он встречался с ней. Он хоронил родителей. Он похоронил своего учителя.
Он провожал родных и любимых им людей.
И в космосе, и на далёких планетах смерть поджидала его, следила за ним, изредка показываясь на мговение, лишь для того, чтобы забрать кого-нибудь из его друзей.
Каэ представлял себе смерть ночной кошкой-герецей, хищницей из тропических джунглей. Таящейся где-то рядом хищницей...
Её можно увидеть только в ничтожно малый, короткий миг броска. Её броска на добычу. Тень, смутный контур, жёлтые полоси на спине.
Потом - удар когтей, вскрик. И тишина.
Её снова нет. Но она где-то рядом.
Всё время рядом.
Но сейчас он видел новое, совсем неожиданное для него лицо смерти.
Лицо войны.
Смерть была уже не когтистой кошкой. Смерть огромным молотом била по борту "Декрона", хищными пальцами вцепилась в его борта.
Смерть грызла металл, рвала его на куски. Смерть прорывалась внутрь звездолёта.
Смерть была мясником, равнодушно и спокойно, выверенными движениями вскрывающего банку консервов.
А потом смерть стала мясником. Голодным мясником.
Она шла по коридорам "Декрона", настигая бегущий от неё экипаж. Она пришла, чтобы утолить голод...
Но кто пустил её сюда? Кто привёл её с собой?
Кто же эти смертоносцы?!
Каэ застонал и закрыл глаза.
- Внутренние помещения просканированы, - ровным голосом доложил компьютер. - Движение не обнаружено. На борту четыре биологических объекта. Биотелеметрический анализ отрицательный. Корабль разгерметизирован.
- У них есть скафандры, - прошептал Каэ. - Есть скафандры, спасательные капсулы...
- Капсулы выведены из строя, - продолжал убивать его надежды компьютер.
- Наплевать! - с ожесточением заявил Каэ, наплевав на старое правило пилотов, которые полагали недопустимым использовать бранные слова и слишком эмоциональные высказывания при общении с собственными кораблями.
Корабли ведь тоже умели обижаться! И ещё как!
- Команда не ясна, - мгким голосом ответил компьютер.
- Это мне наплевать, - пояснил Каэ. - На это вот!
И, повернувшись, он показал пальцем на висевшую в воздухе объёмную модель "Декрона", тщательно вычерченную компьютером.
- Я обследую "Декрон", - решил Каэ. - Сам! И немедленно!
- У нас есть роботы-спасатели, - напомнил компьютер. - Системы жизнеобеспечения "Декрона" разрушены, он явно подвергся нападению. Там опасно, господин Денкис.
"Он что, и впрямь испугался за меня?" с удивлением подумал Каэ. "Боится один остаться?"
- Сам, - повторил Каэ. - Сейчас не могу... доверить всё - автоматам. У них программа спасения для стандартных операций. А здесь...
Он попытался подобрать подходящее слово, но не смог и лишь махнул рукой.
- Подготовь скафандр с защитой для выхода и двух спастелей для подстраховки. Каналы связи со спасателями переключи на меня. Я буду управлять ими дистанционно.
Компьютер замолчал ненадолго, и Каэ показалось, что из динамиков послышался тихий и горький вздох.
- Порт разрушен, - снова попытался образумить его компьютер. - Я не смогу пристыковаться. Даже с помощью гибкого рукава.
- Сам долечу, - ответил Каэ, глянув на показания датчика расстояния до "Декрона". - Недалеко, топлива в ранце хватит. В крайнем случае, спасатели вывезут. Или ты вытащишь... Проследи за мной, "Тритис"!
- Как обычно, - ответил компьютер.
Каэ хлопнул ладонью по спинке кресла и пошёл к выходу.
- Всё! Приступаем!
- Мозг "Декрона" мёртв, - тихо сказал ему вслед компьютер.
И Каэ почувствовал, что голос его дрожит.
- А вот после этого меня из мастерской и попросили. Вон, стало быть... И это справедливо, ты мне скажи?
Пилот неодобрительно посмотрел на изрядно надоевшего ему Эшбера.
Неугомонный охранник, получив нагоняй от сержанта, покинул пассажирский салон и, презрев все данные ему инструкции, забрался в пилотскую кабину.
Пилоты, бывшие транспортники из метрополии, лишь недавно спешно переброшенные по запросу жандармерии (которой армейское командование упорно не выделяло транспорт для перевозки заключённых), по сути - гражданские лица, плохо ориентировались в чинах, званиях и ведомственной принадлежности служащих Сил Порядка, и потому любого человека в форме воспринимали как потенциального начальника (ведь кому попало оружие не доверят!) и, может быть, даже очень важную персону.
Честно говоря, пилоты были просто запуганы рассказами о жестокой войне на дальней космической окраине, о кровожадных дикарях-аборигенах с планет Тёмного пояса, и (это было особенно неприятно слышать!) о постоянных обстрелах вертолётов Республики и печальной участи сбитых лётчиков.
Поэтому подсознательное, с детства привитое и в условиях войны особенно обострившееся уважение к людям в форме в соединении с неотвязно преследующим страхом превратилось в какое-то особое чувство, сочетание испуга, ощущения близкой и едва ли не верной гибели, и в то же время какой-то почти религиозной веры в то, что само пристутствие рядом людей в форме непременно каким-то чудесным образом приведёт всех к обещаному командованием спасению.
Именно почтение к форме и некоторая контуженность окружающей неспокойной обстановкой заставила пилота,
