СКАЗАНИЕ О ЗВЁЗДНОМ МАЛЬЧИКЕ

и фаланги, враз потеряло смысл.
Со стен города казалось, что огромное людское море наводнило пригороды, и там начался шторм, страшный и лютый шторм, способный проломить стены и поглотить город и его жителей. Человеческих тел было множество и не было видно ни конца, ни края, ни спокойствия за ними. Всё копошилось, ревело, гудело и сражалось. В этот момент, когда битва достигла своего самого страшного разгара, вдруг грянул гром, и начался проливной дождь, холодный, с градом и сносящим с ног ветром. Но он не остудил воинов. Он не успокоил их пыл и лють. Он только разозлил их и разъярил ещё сильнее.
Тагу полезли в голову мысли, которых раньше никогда он не замечал у себя. Мальчику показалось, что он знает, как выиграть битву, и что нужно бы было делать воинам в настоящий момент. Он видел слабейшие места в сражении, он видел, куда нужно было бы послать хотя бы маленький отряд, и где воинов было настолько много, что большая часть их гибла просто в давке…
Таг подскочил к стене. Он хотел даже броситься вниз, но только смотрел, отчаянно, понимая, что это конец. Хотел плакать, кричать, но холодный ветер остудил его.

- Пойдём отсюда, - услышал он голос Париса.
- Я не пойду, - обернулся Таг, - я останусь!
- Но холодно…
- Тебе, может и холодно, а мне нет, я остаюсь! - снова, чуть не крича произнёс Таг вновь обернувшись на поле боя.

Все ушли. Он остался один и ещё долго смотрел на битву.
Только ночью, когда развеялись тучи, и взошла полная, красная луна, поле укутала мёртвая тишина… троянцы отступили в крепость…
На поле показались всадники в длинных полосатых халатах…

- Башибузуки… - проговорил Таг узнав разбойников.
- Лучники! - закричал мальчик, увидев, что в руках касков сверкнули кривые ножи. Взмах ножом и чья то голова, сквозь уши, уже ловко нанизана на верёвку подцепленную к седлу…
- Лучники! - повторил Таг.

Подбежало двое с длинными луками.

- Убейте их! - указал Таг на башибузуков…

Лучники молча подчинились приказу мальчика… На поле боя полетели стрелы.
Один каск упал. Второй вскочил на коня и погнал его в сторону лагеря, что-то крича и призывая на помощь своих. Тут Таг увидел, что касков множество. Они почти мгновенно выехали на поле и вновь осадили город.
- Идём, мой повелитель, - сказал один из лучников, - сейчас тут начнётся дождь из стрел…
Едва мальчик успел скрыться за стеной, как на Золотые Ворота посыпались горящие стрелы.
Воины укрывались щитами, но стрелы залетали даже за стену. Одна из них вонзилась в колесницу. Анхиз выдернул её и загасил пламя. Потом последовал ещё один залп… Каски, видимо, хотели только устрашить троянцев, потому что второй залп оказался последним. Таг прислушался. За стенами царила гробовая тишина…
Троя уже была не тем городом, которым Таг видел её ещё утром. Беспокойство, беззаботность и постоянная базарная суета исчезли. Они пропали, как будто их и не бывало. А вместе с ними пропали вездесущие торговцы, храмовые служители собирающие милостыни, исчезли музыканты, которые и днём и ночью веселили на базарной площади народ. Всё стало, каким то предсказуемым, суровым и молчаливым. Теперь никто не бросался под царскую колесницу и не приветствовал Тага. Мальчик ехал среди спокойного, выдержанного и озабоченного народа. На улицах кучковались воины, на перекрёстках горели костры. Женщины хлопотали около огромных чанов, из которых несло сюрпой и топлёным маслом, а детвора таскала со всех укромных уголков то дрова, то ломаную мебель, то доски, из тут же разбираемых лавок и сараев. Повсюду, по домам, в переулках, стонали раненые. Там уже господствовали бабки знахарки, жрецы да лекари-самоучки...

- Бинты для раненых нужны! Вино и уксус сюда несите! - слышал мальчик вокруг.
- Кто может держать оружие, вступайте в войско! Защищайте Трою! – вторили им тут же.
- Это не на долго, они уйдут, - успокаивал какой то старик двух заплаканных девушек.
- И сколько ж их там? - спрашивал торговец у случайного воина, но тот молча, хмуро, только пожимал плечами в ответ...
И всё это сопровождалось звоном кузнечных молотов, множества молотов, да отблеском алых зарниц из кузниц, которые светили все вместе и ярче чем факела и фонари по улицам. Ковалось оружие...
И так повсюду и везде...
Город не спал. Город готовился к длительной осаде и обороне...
Воины только кивком головы приветствовали маленького царевича. Анхиз, осторожно, как бы выбирая дорогу, подгонял коня.
Выехали на площадь, над которой, на огромном холме возвышалась цитадель. И тут было
полно народу. От сверкания лучей луны в шлемах и мечах, Тагу показалось, что вокруг не
глубокая ночь, а день...

- Останови! - крикнул он Анхизу и спрыгнул с колесницы.
- Куда вы, повелитель? - услыхал мальчик позади, но молча, не обращая никакого внимания на волнения Анхиза бросился к одиноко сидящему раненому воину.
- Оник! Оник, я тебя узнал!

Раненый воин улыбнулся глянув на мальчика.

- Здорово, Рыбачёк. Вот, видишь, знать я отвоевался... - прохрипел он, - теперь могу только со стороны наблюдать. Но я могу ещё стрелять из лука. Я скорее умру, чем дам в обиду этим данайцам свою сестричку и её друга...
- Нет, Оник, мы сейчас тебя заберем, и лекарь поставит тебя на ноги, а Азнив с мамой выходят тебя... - заговорил Таг упав на колени перед Оником и схватил его за руку.
Оник в ответ покружил головой, посмотрел в лицо Тагу и Таг заметил в глазах слезу.
- Ты что, Оник, нет, воину нельзя плакать, так, что бы кто-то видел, - сказал мальчик, - папа ругает меня за это.
- Нет, Рыбачёк. Придётся тебе ехать одному... Я останусь. Тут мои товарищи, - ответил Оник, - что они скажут, когда я уеду на царской колеснице? У них есть лук и стрелы. Я буду воевать... Иди... Тебя ждут...
- Но я не пойду без тебя! Там Азнив! А она, между прочим, царевна. Значит и ты мне теперь брат. Как можно оставить раненого брата?
- Ради Азнив. Ты её должен защитить. Она остаётся одна. Совсем одна, - прохрипел Оник
ещё тише.
- Как одна! Что случилось, Оник!? Что!? - закричал мальчик.

Оник усмехнулся и коснувшись щеки Тага замазал её кровью.

- Они все погибли. Даже малыш, Айрик. Нас не тронули хетты, хотя отец боялся их больше. Твоё имя и весть о царевне Азнив спасли нашу семью... Но на следующий день пришли данайцы. Виноградник сожжён, а наш дом разрушен... Они проломили Айрику голову на глазах у матери, а потом убили наших родителей... Мы отказались помогать каскам... Мы остались верны тебе, повелитель... А я всё это видел и даже не смог им помочь... Мы были верны тебе... до последнего вздоха...

У Тага перехватило дыхание, а слёзы покатились сами собой.

- Нет!.. Нет, Оник, зачем ты говоришь мне это! Азнив не должна об этом узнать... зачем
ты мне рассказал... я же не смогу…
- Я их похоронил там, прямо возле реки.., - Оник запрокинул голову на бок
- Оник... Оник.., - коснулся его мальчик, подумав, что Оник просто заснул, но резко отнял руку. Изо рта Оника потекла густая кровь...
- Анхиз! - вскрикнул, словно ошпаренный, Таг, - скорее сюда, ему надо помочь!

Анхиз присел около Тага и закрыл Онику глаза.

- Он мёртв, мой повелитель.
- Как мёртв? - не поверил Таг, - он только что со мной разговаривал.
- Он с вами не говорил. Он не мог с вам говорить. Он холоден словно камень. Его устами, кто-то сказал вам то, что вы должны бы знать, - произнёс Анхиз...

Спиной Тага пробежал холодок...

...Геркле сидел молча, склонив голову на руки, у входа во дворец. Когда подъехал Таг, он подозвал его и взяв за руку долго молчал, глядя на мальчика.
- Вы смело бились, - наконец сказал Таг отцу, - я всё видел со стены...
Геркле не отвечал.
- Не расстраивайся, папа, мы отобьем врагов, - улыбнулся мальчик, подумав, что отец расстроен из-за битвы, проигранной сегодня.
- Дедушка умер, - ответил Геркле, и сердце Тага схватило нестерпимой болью. Он даже не мог дышать. Когда мальчик вдыхал, словно вражеская стрела вонзалась в грудь, там, где сердце, и не давала ему биться. Таг начал бешено хватать воздух ртом, и вырвав руку из отцовской ладони побежал во дворец.
- Таг! – испугавшись, вскочил Геркле, но Таг, казалось, не слышал его.

Мальчик бежал превозмогая боль, сжимая грудь руками, что бы утихомирить сердце готовое выскочить. Упал, и только тогда почувствовал облегчение.

- Таг, - поднял его Геркле и мальчик впервые на глазах отца увидел слёзы, - Таг... зачем... я совсем забыл. У тебя же... больное сердце... Тебе нельзя волноваться.

Мальчик начал упираться и вырвался из рук отца. Геркле что-то крикнул вдогонку, но Таг побежал ещё быстрее, надеясь, что отец ошибся,что это неправда и вообще это всё, весь сегодняшний день всего лишь страшный сон. Он влетел в покои к дедушке и увидел, что папа сказал истинную правду... Дедушка умер...

Приама хоронили тайно. Столько смертей в один день Тагу не приходилось ещё пережить. Может быть, поэтому мальчик не спал ни в эту ночь, ни на следующую. День был спокойным. Враги тоже готовились и со стен наблюдали картину, которая напоминала скорее стройку, чем подготовку к штурму. Там, за стенами города ставились шатры, шалаши, таскались брёвна и устанавливались ограждения, чем-то напоминавшие огромных ежей. Весь лагерь данайцев казался дружной артелью строителей, такой весёлой, миролюбивой и безмятежной.
А Золотой Трон во дворце впервые стоял не занятый. И на совете больше молчали, нежели говорили.
Таг очень не хотел туда идти. Ему было страшно не увидеть там дедушки. Не покидало чувство, что на самом деле дедушка живой, что сейчас он зайдёт в комнату к Тагу, как всегда возьмёт мальчика за руку под шутку-прибаутку и поведёт к гостям. Тагу всегда было интересно, о чём говорят взрослые, но сейчас, впервые, непривычно и страшно... Впервые пришёл не дедушка, а Анхиз, и когда мальчик начал упираться, впервые, грубо схватил его под локоть и выволок пред светлы очи жрецов и воевод. Мальчик даже было, открыл рот, что бы возмутиться, но подняв голову увидел, что на него смотрят десятки глаз, и испугался...
Отец сидел на своём постоянном месте. Все молчали. Долго молчали. Наконец, Лаокоон вышел на середину зала.

- О мудрейшие и смелейшие, - произнёс Лаокоон, - враг не должен проведать о смерти нашего правителя. Ибо одно имя Приама внушало и внушает ужас в сердца данайцев и касков. Мы сейчас должны принять решение, которое, возможно, станет важнейшим в истории нашего народа. Правитель нам нужен уже сегодня. Ибо оставить народ без правителя, это всё равно, что оторвать малое чадо от родителей. Я говорю о тебе, Геркле, -
указал на Геркле Лаокоон, - только ты и никто иной должен вести наш народ в грядущие времена. Только ты, старший сын Приама, старший из потомков Божественного Лабарны,
должен стать венценосцем троянским, царём державы хеттов, великим правителем всех народов земли хеттской. И как правитель всей нашей державы, ты более не смеешь рисковать своей жизнью, в которой будущее нашего народа. Более ты не должен выходить на поле боя. Наблюдай за боем, как и все цари до тебя, со стены...
- Что ты говоришь, Лаокоон! - встал Геркле, - если я сегодня же не поведу в бой воинов, то данайцы поймут, что отец умер. Моё отсутствие на поле брани только вдохновит их! Да, кроме того, они не упустят момента, что бы внести смуту даже за стены Трои!
- Я пойду вместо тебя! - перебил его Парис, - я надену твои латы, и враги ни о чём не догадаются!
- Ну да! -