СКАЗАНИЕ О ЗВЁЗДНОМ МАЛЬЧИКЕ

которую придётся править тебе. И почему молчат музыканты? Я выполняю волю своего внука! Пусть Азнив остаётся во дворце и растёт вместе с ним, как будущая царица страны Хатти.

Вновь грянула музыка. Зашумели гости.

- Слава будущей царице Азнив и царю Тагу! Гой! Слава! Слава! Слава! - поднялись кубки хмельного красного вина…

Дети взялись за руки радостно выбежали из Зала Золотого Трона.

- Ты остаёшься тут, и мы больше никогда не расстанемся! – смеясь, крикнул Таг и закружился с Азнив, словно в танце.
- А это правда? Это не шутка? - не верила девочка.
- Нет! Дедушка не стал бы так шутить, на виду у всех витязей и…

Тут он спохватился, остановился и обнаружил, что за пазухой нет яблока…

- Ой… вот растяпа, - проговорил он, - гм, я чувствую, что я опять буду в чём-то виноват…
- Что случилось? - спросила Азнив.
- Такая история… - начал говорить Таг, подбирая слова для рассказа…

…Парис заметил яблоко почти у себя под ногами. Он наклонился, и подняв его, оценил. Оно было золотистое, с румяным боком и аккуратно вырезанными буквами. Эти буковки, почему-то, и подтолкнули его к мысли, что яблоко это, видимо, не простое и попало сюда не зря.

- Слушайте все! - крикнул Парис и гости, и музыка, враз смолкли, слушая жениха. В дверях показалась голова Тага, но едва увидев причину волнения Париса, моментально спряталась обратно, уже с испуганным лицом.
- Я нашёл, только что нашёл на полу прекрасное яблоко, с надписью на нашем языке, - показал яблоко отцу Парис, - смотри, отец! Тут написано «Самой Прекрасной»! Это видимо благословение богов!

Приам взял яблоко и посмотрел на него, внимательно разглядывая со всех сторон.
- Я бы не стал в каждом яблоке видеть благословения, Парис. Сдаётся мне, что яблочко это больно знакомо. Скорее всего, маленький Таг хотел сделать подарок невесте, но, как обычно это происходит, увлёкся другим и забыл про подарок. И конечно же потерял его. Подари той, кому оно предназначено. Самой прекрасной.

Парис, под молчание гостей, протянул яблоко Елене.

- Это тебе, самая прекрасная на свете.

Елена приняла яблоко.

- Богине, от богов, - произнёс Парис.

По залу прошёл тихий шёпот.

- Самая прекрасная это наша царица, царица македонов Афродита… - говорил кто-то.
- Нет, - уже громче отвечали им другие, - это жена нашего повелителя, царица Ханигальбата, воительница Паль ад-Атена.87
- Нет… - что-то отвечали третьи.

Назревал спор, угрожающий перерасти во вражду…

Собственно о том, что произошло дальше, Таг узнал уже из дворцовых сплетен, но не особенно придал этому значение. Каскские войны уехали в тот же день, вслед за македонянами. Почему-то суровые, и молчаливые… «Видимо из-за яблока», - подумал мальчик, - «ну попросили бы меня, я бы им ещё таких нарвал и написал на них все, что они пожелают!». Но, самой прекрасной Парис признал ту, для которой Таг и принёс это яблоко в Зал Золотого Трона. Только почему-то папа назвал его Яблоком Раздора…88

***
Этим утром Хриса была взбудоражена появлением на горизонте данайской галеры. Галера была одинока и медленно, но уверенно направлялась по волнам прямо к городскому причалу. Она напоминала скорее призрак, нежели корабль. Но, что самое страшное было в этом «призраке», это иссиня-чёрный парус на мачте. Такого не видели даже видавшие виды матросы. Парус возбуждал интерес, ужасный, рождаемый страхом.
К причалу сбежался практически весь город. Тут были все. От градоначальника, до последнего нищего. И у всех на устах держались только догадки, отчего это вдруг данайцы решили прислать в Хрису эту галеру. И почему не в Трою, а в забытый богами, и даже случайными людьми, рыбацкий городок. Старики наперебой рассказывали предания о кораблях-призраках, о морских демонах и чудовищах, принимающих облик кораблей, и даже целых армад. Вспомнили даже о том, что колдуны данайцев могут напустить обман в очи врага, когда один воин покажется десятью, а сотня - одним единственным безоружным странником. А тут, видать, огромная эскадра приняла облик захудалого судёнышка с несколькими матросами. По крайней мере, все были уверены только в одном, что без колдовства тут не обошлось!
На всякий случай ударили в колокол, который обычно оповещал о появлении неприятеля…
Но это мало повлияло на галеру.
С приближением корабля все поняли, что галера не призрак и не заколдованная эскадра. Люди могли отчётливо разглядеть гребцов, и кормчего, и матросов, и даже баранов в клети у мачты. Но тех, кто был на палубе, почему-то мало волновало происходящее на берегу. Двигаясь словно в пустоту, гребцы продолжали уверенно грести по направлению к пристани. Наконец корабль приблизился к берегу и, на удивление людей, галера не причалила к пирсу, а чуть замедлив ход врезалась в песчаный берег, как это обычно делают данайские мореходы.
С палубы, через борт, на берег спустили широкий трап, по которому к собравшимся людям вышел сам кормчий, ведя за собой молодую девушку. Он приблизился к толпе.

- Кто здесь Актамасад, жрец Феба89? - спросил кормчий хладнокровно.

Люди начали переговариваться, узнавая в девушке пленённую пол года назад дочку жреца храма Яяша, Актамасада, красавицу Идико.

- Так кто тут Актамасад? - повторил кормчий свой вопрос.

Толпа расступилась, пропуская вперёд жреца.

Кормчий выставил вперёд Идико. Та, подойдя к жрецу, упала к нему в ноги обнимая их.

- Актамасад ушёл на Балканы, что бы умереть на Олимпе, - ответил монотонно кормчему жрец, - я Анкар, его брат и верховный жрец Яяша.
- Я Одиссей, - сказал кормчий, - архонт Итаки90. Мне велено, базилевсом Агамемноном доставить дочь жреца Феба Хрисеиду домой, и принести дар городу и Богу земли Илион91, в знак искупления. Многие беды обрушились на наш народ. Наши боги, через наших прорицателей, велели вернуть Хрисеиду в родительский дом. Мор, голод, болезни, падёж овец и коз явились карой за непочтительное поведение некоторых наших гоплитов к Актамасаду. Едва он удалился из нашего стана, как неведомая болезнь была принесена Фебом, которая словно стрелы сразила многих наших воинов.
Примите от нас скромное подношение в знак искупления, и отдайте богам то, что обещано народом Эллады.

Одиссей подал знак воинам на галере.

Четверо воинов вынесли клеть с животными и поставили её на берегу. За ними вышли другие воины. Каждый нёс небольшой ларец. Ларцы поставили рядом с клетью. Одиссей открыл каждый из них по очереди.

- Это наш дар городу и дар искупления богам, самоцветы рудников Балканских гор и золото наших архонтов, - указывал он на драгоценности, - это знак смирения, которого требуют от каждого из нас боги Олимпа.

Он поклонился жрецу.

- Прими, о великий Анкар то, что велено было отдать в руки Актамасада.

Жрец подошёл ближе и коснулся сокровищ.

- Наш небольшой город принимает дары мира, Одиссей, повелитель Итаки. Мы думаем, что данайские и хеттские мечи никогда не пересекутся больше в смертельных схватках. Но почему вы не явились с этими дарами в Трое?
- Троянские царевичи уже посетили Аргос, - ответил Одиссей, - да и наши предки завещали нам класть туда, где брал. Возвращать тому, у кого отнимал.
- Мудро, благородный Одиссей. Ваши мудрецы прорекли мудрое наставление грядущим, - ответил жрец.

Одиссей подал знак воинам, и те направились на галеру. Он двинулся вслед за ними.

- Данайцы держат своё слово, - остановился он у трапа, повернув лицо к Анкару, - данайцы не отрекаются от своих обещаний.

Произнеся это, он молча поднялся на палубу. Воины втянули вверх трап и оттолкнулись от берега. Галера отчалила. Скрылась из виду она так же быстро, как и появилась. Вскоре люди не могли разглядеть на горизонте даже пятнышка…

Анкар приблизился к дарам. Это были самые обыкновенные бараны, обычное золото и обычные самоцветы. Но всё это вместе стоило десяти таких городков как Хриса. На них можно было возвести могучие городские стены, подобные троянским, или поставить храм более величественный, нежели в троянском порту. Анкар только поднял руки к небу и молитвенно закрыл глаза.

- О Яяш, - произнёс он, - благодарим Тебя за возвращение в отчий дом моей племянницы, Идико. И за эти дары, данные тобой руками данайца Одиссея, славим твою щедрость к детям Твоим, к жителям Хрисы. Мы восславим дела Твои справедливые и щедрые.

Вслед за Анкаром пал ниц весь город, повторяя слова жреца.

- Заберите жертвы и несите их к алтарю, в храм! - крикнул Анкар.

Люди подхватили клеть с баранами, ларцы и с пением гимнов Яяшу, веселясь, направились к храму.
Впереди молча шла Идико. Она была более чем молчалива. Её глаза говорили о том, что ей было вообще безразлично всё происходящее. Идико только смотрела вперёд и как-то равнодушно реагировала на радость своего дяди Анкара, и всех жителей этого города, на их поклоны ей и счастливые поздравления с возвращением домой…

***
Следующим утром Идико исчезла. Её не могли найти ни в храме, Богу которого она была посвящена с малых лет, ни дома, где она вечером ложилась в постель, умастившись благовониями, что бы отдохнуть после длительного путешествия через Море Тысячи Островов, ни во всём этом небольшом городе. Никто её не видел. Правда городская стража, под покровом ночи слышала топот конских копыт, удаляющийся от города на север…
И вновь в городе поползли упорные слухи, что молчащая Идико была призраком, равно как и архонт Одиссей, все матросы, да и сама странная галера под чёрным парусом. Нашлись даже рыбаки, которые рассказывали, что незадолго до появления странной галеры уже видели её обломки недалеко от Тенедоса, которые запомнили по гонимым волнами вдоль берега
чёрным парусам.
Все решили, что настоящая галера действительно разбилась о камни Тенедоса и затонула, а Одиссей погиб выполняя приказ Агамемнона, везя Идико домой к отцу, что он был настолько верен своему базилевсу, что даже погибший достиг берегов Хрисы!
Нашлись, правда, противники этой версии. Они утверждали, что Одиссей, благородный архонт и славный воин, не мог спокойно смотреть на страдания прекрасной девушки. Поэтому он, якобы, выкрал её у Агамемнона, что бы отвезти к родным берегам и благословившись у Актамасада, жениться на ней. Одиссей, видимо, говорили люди, решил остаться в стране хеттов и, ради своей возлюбленной, служить Приаму. Правда, по дороге их застал шторм и Одиссей погиб вместе с Идико, разбившись о неприступные камни Тенедоса. Но угрюмый Бог морей и источников вод Варуна, узрев в их сердцах любовь, разрешил возлюбленным достичь желанных берегов… Одиссей растаял в морском тумане, а Идико, добыв до утра, растаяла в лучах восходящего солнца, навеки соединившись с возлюбленным, и теперь они неразлучны вовек... Что же касается даров, то все сошлись во мнении, что они являются даром погибших Одиссея и Идико городу и есть ни что иное, как частичка сокровищ Владыки Океана, который и отпустил сих воина со девицей красной проститься с родным домом, то есть с миром живых, что бы заявит о своей любви и своём благородстве…
Городской же, базарный, певец даже сложил песню о любви пленной хеттской девушки и данайского архонта, который, спасая свою возлюбленную погиб в волнах грозного и бушующего моря, а та последовала за ним, бросившись в бушующую стихию. Но призраки их достигли берегов страны