Яхонтова книга

Феликс.
Ему вдруг подумалось: не это ли самое произошло с дядей Камиллы? Ведь говорили, покойный Аристарх не всегда был таким.
Но почему же тогда саму Камиллу эта книга не сделала злой и бессердечной? Юноша вдруг вспомнил, какой истощённой видели несчастную девушку, когда она спала над книгой. Наверное, Камилла боролась до последнего – одна против колдовских чар. Победить у неё не хватило сил. Но и сдаваться она, по-видимому, тоже не пожелала, за что и была наказана.
«Держись, Камилла, держись, мой хорошая! – думал Феликс, укладываясь на лавку, когда хозяйка погасила свечи. – Обещаю, я найду саламандру, даже если мне придётся перевернуть весь мир вверх дном».

***
Утром чуть свет Феликс отправился в путь, поблагодарив хозяйку за тёплый приём. Выбравшись из леса, бродил по просёлочной дороге. Мимо него быстро промчалась полицейская повозка.
«Должно быть, едут в город, - подумал парень. – Пойду-ка и я по следу».
Однако до города он добрался лишь к вечеру. Там остановился в дешёвой таверне и стал расспрашивать про путь до Королевства Зелёных Вод. Но сегодня людям было мало дело до Феликса. Вся таверна живо обсуждала убийство известного в городе купца. Кто-то жалел бедолагу, но больше было тех, кто говорил: поделом ему – нехороший был человек! Добро, что убийцу-то поймали, говорят, Горацием звать, и на его совести не одна загубленная жизнь. Так что ушлют его, скорей всего, на каторгу – на галеру. Естественно, Феликс и подумать не мог, что речь идёт про его односельчанина.
Утром следующего дня он двинулся дальше. Погода выдалась ужасно ветреной. Вскоре улочки маленького городка сменились просторными полями и пашнями, а те в свою очередь плавно перешли в густой лес.
Феликса поначалу удивило то разнообразие грибов и ягод, которое он там нашёл. Они росли буквально под ногами – даже искать не приходилось. В следующую минуту парень подумал, что люди, очевидно, стараются избегать заходить в чащу.
«Должно быть, местные, деревенские, кого-то боятся», - рассудил он.
Только знать бы, кого. Злых духов? Или разбойников, которые грабят всякого, кто им попадётся? Феликс вдруг вспомнил, как посмотрели на него люди, которых он встретил на дороге. То-то они косились на пришельца недружелюбно, словно в чём подозревали. За разбойника, что ли, приняли?
Неожиданно парень вздрогнул, услышав детский плач. Ребёнок в лесу? Да ещё и в «нехорошем»?
Он спешно зашагал к тому месту, откуда этот плач доносился, думая, что наверняка чьё-то непослушное дитя ушло в лес тайком от родителей, а теперь заблудилось и плачет. Либо же он сам надумал про этот лес всяких страшилок.
Пройдя немного, он увидел девочку лет примерно десяти: босую, в ветхом платьице, с выбившимися из-под платка светлыми кудрями. Она сидела под деревом и плакала. Заметив приближение незнакомого человека, она подняла испуганные глаза.
- Не бойся, я тебя не обижу, - ласково обратился к ней Феликс. – Что ты делаешь одна в этом лесу? Ты заблудилась?
- Нет, меня хозяин погнал. Осердился, что я застудилась и чихнула. Так что жить мне теперь негде.
- Где твои мать с отцом?
- Умерли. Давно.
Самым ужасным было то, что оба умирали долго и тяжело на глазах у девочки. Она видела все их муки, надеялась на чудо (только оно могло бы помочь несчастным), но чуда, увы, не случилось. Тётка родная выгнала сиротинушку из дома. Чтобы совсем не помереть с голоду, девочке приходилось прислуживать у богача, выполнять всю самую чёрную работу.
Сердце юноши сжималось от жалости к бедной девочке. Совсем ещё ребёнок, а сколько горя повидала! Такая хрупкая, такая беззащитная! Любой может обидеть бедняжку.
И обижают. Хозяин ей попался злой и немилосердный – за малейшую провинность (а то и без таковой) палкой бьёт, хозяйка без конца ругается, зовёт голытьбой безродной, дети хозяйские пинками да тумаками привечают. Вчера забавы ради водой холодной облили, отчего она и застудилась…
Благородный гнев овладел всем существом Феликса. Страстно захотелось юноше взять палку-дубинку и отходить этого богача так, чтобы потом неделю подняться не мог. Чтоб навеки запомнил, как бедных сироток обижать!
Неожиданно его ноги подкосились, и он, обессиленный, рухнул на землю. Попытался встать, но, к своему ужасу, обнаружил, что весь, с ног до головы, опутан паутиной. А девочка… она надвигалась на него, перебирая паучьими лапками. На теле, покрытым хитином, вертелась голова со злобно ухмыляющимся лицом. Феликс дёрнулся, пытаясь высвободиться, но его испуг лишь обрадовал паучиху.
«Вот тебе и беззащитная сиротка!» - подумал парень невесело.
Ему вдруг вспомнились слова отца:
«Если видишь, что тебя вот-вот околдуют, попытайся рассмеяться. Иногда помогает».
Сейчас это было, пожалуй, единственным, что мог бы сделать Феликс. Хотя смешного тут было мало. Но всё же ему, в конце концов, удалось собрать остаток сил…
Паутина вдруг с треском порвалась, а хищника какая-то неведомая сила подбросила кверху. Падая, паучиха зацепилась за ветку дерева и так и осталась висеть, злобно шипя и болтая лапками.
Феликс попытался встать снова, но тут же упал обратно. Ползком добрался он до дерева и обхватил руками ствол. Силы стали медленно прибывать.
Сверху злобно пыхтела паучиха, пытавшаяся слезть. Не дожидаясь, пока ей это удастся, юноша стремглав кинулся прочь. Вслед ему неслось писклявое:
- Тварь! Тварь!
Только оказавшись довольно далеко от этого места, Феликс позволил себе отдышаться. Теперь ему было понятно, чего боятся местные жители.
Стало смеркаться, и парень ускорил шаг. Провести ночь в лесу с пауками ему хотелось меньше всего. Сколько их ещё там, кроме знакомой «девочки»?
Неожиданно до его ушей донёсся крик, полный ужаса:
- Помогите! Спасите! Кто-нибудь!
«Наверное, ещё кто-то попал в лапы пауку», - подумал юноша.
Первым его побуждением было бежать отсюда. Но он вовремя опомнился. Вдруг тот несчастный даже не знает, что надо смеяться? А у него, Феликса, есть какое-никакое оружие.
Но добравшись до места, он увидел, что никакого паука нет. Вокруг было сплошное болото. На поверхности валялись куски материи и обломки деревянного каркаса. В воде по самую грудь стоял человек и просил о помощи.
«Надеюсь, он не паук», - подумал Феликс, осматриваясь в поисках подходящие ветки.
Наконец, таковая ему подвернулась. Бедолага был уже в воде по шею.
- Держите! – крикнул Феликс, протягивая ему ветку.
Утопающий тут же схватился за неё обеими руками. Юноша усилием воли заставил себя засмеяться.
- Очень смешно! – пробормотал человек.
Тогда Феликс потянул его на берег.
- Спасибо тебе, добрый человек! – проговорил спасённый, как только чуть отдышался. – Кабы не ты, пропал бы я тут. Честно сказать, не чаял увидеть человека в этом лесу. Местные-то сюда не ходят – боятся паука-вампира.
- Знаю теперь – отозвался Феликс. – Сам с ним повстречался.
От этих слов глаза спасённого сделались большими, словно плошки.
- Как же ты живой-то остался? Паук-то хитёр – чувствами питается. А там уже силу всю и высосет.
Тогда парень рассказал ему, как путы паучьи порвал, а самого злодея на дерево забросил.
- Так вот оно что! – воскликнул собеседник. – А я-то уж подумал: дурачок – хохочет без причины. За паука меня, оказывается, принял… Да ладно – не возражай. Самому бы мне, на твоём месте, такая мысль пришла… Как тебя звать-то?... А я Ипполит. Живу в деревне, что за лесом… А ты куда путь-то держишь?
Узнав, что Феликс направляется в Королевство Зелёных Вод, Ипполит на мгновение задумался. Затем проговорил:
- Да, далековато ты собрался. Хуже всего, что неподалёку отсюда есть речка чёрная, широкая. Только ни вброд её никто переходить не решается, ни на лодке плыть. А всё потому, что в ней рыбы живут с одним глазом и тремя ртами. Уж больно они большие и зубастые. Хоть по воздуху летай.
- Но я не умею летать, - начал было Феликс.
- Я тоже. Иначе не изобретал бы крыльев. Пойдём, будешь сегодня моим гостем. Заодно и поделюсь.
Дорога до деревни, в которой жил Ипполит, заняла немногим больше получаса. За это время словоохотливый попутчик успел рассказать о себе очень многое: и о том, что в родной деревне его считают сумасшедшим изобретателем, что жена без конца ворчит, когда же он, наконец, станет серьёзным. Ругалась, когда он крылья изобрёл. А теперь наверняка будет недовольна, что из-за них он едва не погиб. Когда он летел над лесом, поднялся сильный ветер. Человека с крыльями стало кидать из стороны в сторону. И так его бросало, пока кроны и ветви деревьев не изломали и не изорвали в клочья все крылья. Упади Ипполит чуть в сторону, непременно бы разбился. А так болотная вода несколько смягчила удар.
Также рассказал Ипполит о том, что его сестру выдали замуж на чужбину. И поныне живёт она в Королевстве Алых Пионов, соседним с Зелёными Водами. Для того-то он и изобрёл крылья, чтобы через лес и речку перелететь – сестру проведать. Не получилось.
Затем он поведал Феликсу о жутком произволе, творящимся в Королевстве Алых Пионов после свержения старого короля, о несчастной судьбе его дочери, выданной замуж за короля Зелёных Вод, о старшем принце, мечтающем вернуть себе право на престол.
- Как бы войны не случилось! – говорил он с беспокойством.
Дома Ипполит, притомившись, почти не раскрывал рта. Говорила в основном его супруга. Она то сердечно благодарила гостя, что не дал ей остаться вдовой, то отчитывала мужа: мол, пора бы уже и образумиться да не маяться чепухой, отнюдь не безопасной. Но, судя по лицу хозяина, этот совет пропал даром.

***
На четвертый день пребывания в замке Стефания уже почти смирилась со своим положением. Гостья – не гостья, пленница – не пленница. Это замок – тюрьма, и умом девушка это понимала. Но каждый раз, когда она слышала весёлый смех Миранды, ей казалось, что её обманули. Бедная девочка не скрывала, что именно здесь впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему счастливой. Ираклий – замечательный дедушка. С каким удовольствием Миранда помогала ему по хозяйству. Стефания пыталась было тоже помочь, но Ираклий сказал: нет, нет, даже не думайте – Вы наша гостья. Он, как и полагается слуге, делал всё, чтобы гостям хозяина было комфортно – настолько, насколько это возможно здесь, в заброшенном замке. Но держался со Стефанией довольно холодно. Видимо, обидно ему было за графа.
А что же сам граф Блувердад? Его Стефания почти не видела. Казалось, он нарочно старался как можно меньше попадаться ей на глаза. Когда всё-таки избежать встреч не удавалось, граф делал всё возможное, чтобы девушка не слишком замечала его присутствия. И конечно же, почти с ней не разговаривал.
«Он очень обижен на меня, - думала Стефания. – Оттого и избегает».
Она чувствовала, что должна с ним помириться, и если она этого не сделает, то будет последней дрянью. И лучшего посредника, чем Ираклий, было не найти.
Однажды, выбрав момент, когда граф вышел на прогулку, а Миранда, раскрыв рот, слушала, как Фредерик рассказывает ей о дальних странах с морями и попугаями, она подошла к Ираклию.
- Я хотела бы с Вами поговорить.
- Я Вас слушаю, - отозвался старый слуга с обычной сдержанностью.
- Понимаете, в тот день, когда меня чуть не съела саламандра, я была чересчур нервной. Я хочу, чтобы граф знал: я очень сожалею, что оскорбила его. Знаю, он имеет