Яхонтова книга

похоже, успевший познать в жизни многое, тоже особо не удивлялся. Зато Миранда слушала с жадностью и интересом. Когда гости закончили свой рассказ, она с минуту сидела задумавшись, а потом вдруг воскликнула:
- Нет, он не добрый! Он злой, злой!

***
Над лесом взошла полная луна. Впрочем, Юлиану не надо было глядеть в окно, чтобы это понять. Истерзанное пытками тело отзывалось болью. Проворочавшись два часа, граф уже похоронил всякую надежду заснуть. Вздохнув, он встал с постели и вышел на балкон.
В лунном свете родной лес казался ещё более зловещим. Казалось, где-то недалеко затаилась саламандра, которая жаждет жертву. Впрочем, сегодня она чуть было её не получила.
Юлиан вдруг поймал себя на том, что сейчас боится саламандру больше, чем когда-либо. Это и радовало, и огорчало. Радовало потому, что он знал: чем больше боишься смерти, тем больше хочется жить. Но именно сейчас приходится рисковать собой. Рисковать ради той несчастной, которую не смог защитить года три назад.
Хотя несчастная уже не одна. Есть ещё молодой парень, по отцовской глупости ставший заложником, и рыжеволосая девушка, рискнувшая собой ради любимой кузины. И попадись они королевским слугам, им обоим грозит смерть.
«Хорошо, здесь они в безопасности, - думал Юлиан. – Вряд ли кому придёт в голову искать их в этом замке».
А значит, есть время всё тщательно обдумать. А там уж вывести всех троих из леса и отправить в Королевство Рыжего Солнца. Миранду там, возможно, до сих пор ждут. Стефания оттуда сможет, не опасаясь за свою жизнь, вернуться к себе в Королевство Подсолнухов. Да и Фредерику там будет безопаснее, чем у себя на родине.
«Вот так, Юлиан! – думал граф, окидывая взглядом густой лес. – Три года у тебя не было гостей, и вдруг целых трое! Мог ли я о таком даже подумать?»
Он не сразу заметил, как на балконе, находившимся через две комнаты, показалась девичья фигура.
Сначала Стефания думала, что заснёт сразу, но лишь её голова коснулась подушки, сон как рукой сняло. Случившееся с ней было настолько необычным, что мозг отказывался в это верить. Подумать только – её, всегда стремившуюся вести себя как добропорядочная девушка, объявляют вне закона, и она вынуждена скрываться. Да и где? В тюрьме, окружённой лесом с саламандрой-людоедкой. А спаситель её, страшно подумать, ссыльный преступник.
«Нет, он не преступник, - оборвала она поток мыслей. – Он жертва неправедного короля».
Поняв, что заснуть всё равно не получится, девушка вышла на балкон. Хозяин стоял к ней спиной, задумчиво глядя вдаль.
Неожиданно он обернулся. Луна осветила его бледное лицо, а вместе с ним – шею, грудь, руки…
«Святое Небо!» - только и могла подумать Стефания.
Никогда в жизни ей не приходилось видеть таких ужасных шрамов, коими было покрыто всё тело графа. Казалось, его рвали на части, которые Ираклию удалось каким-то чудом собрать.
Юлиан, заметив испуг в глазах девушки, горестно посмотрел на неё и, не сказав ни слова, удалился.
- Простите, Ваша Светлость! – проговорила девушка, но запоздало – графа на балконе уже не было.
Дышать свежим воздухом тут же расхотелось. Постояв немного на балконе, она вернулась в комнату и рухнула на кровать. Ей было мучительно стыдно, и от этого хотелось реветь в подушку.
«Я же не хотела, не хотела его обидеть!» - думала она.
Только под утро Стефания, вконец измученная, забылась тревожным сном. Снился ей Гораций. Вроде бы он самый, но вместе с тем какой-то другой. Он что-то говорил, но она не слышала, что-то о свадьбе, а она не представляла, как назовёт его своим мужем.

***
Что же сталось с Горацием? В первый день, покинув родную деревню, он скакал до позднего вечера. Лишь ближе к ночи остановился на постоялом дворе.
Остановившись, он первым делом расспросил хозяина, не случалось ли ему видеть молодого человека с тёмными волосами.
- Да видел вчера одного. У меня останавливался. Феликсом звали. Чудной он какой-то, всё про каких-то серебристых ящериц говорил.
Выяснив, в какую сторону он поехал, Гораций решил, что сегодня, пожалуй, будет неразумно продолжать погоню. А завтра с утра поскачет дальше. Тогда он ещё до вечера сумеет нагнать Феликса.
В таверне было шумно. Один из постояльцев разгулялся не в меру: кружками глушил дорогое пиво, кричал на трактирного слугу, чтоб быстрее подавал ему закуску, ругался, что столы слишком маленькие, что молоко «дерёвней воняет», а огурцы слишком кислые. То щупал за грудь дородную кухарку, отпуская пошлые комплименты. Хозяин же перед ним буквально стелился, всячески стремясь угодить. Слуга и кухарка следовали его примеру.
Старик, сидевший напротив Горация, осуждающе качал головой:
- Вот что значит богатый купец! Деньги есть, считай, всё дозволено. Мы-то люди простые, с нами церемониться не станут. А с ним, вишь, носятся, как с писаной торбой!
Наскоро поужинав, Гораций лёг спать. Богач внизу продолжал шуметь, но парень уже не слышал.

***
Проснувшись следующим утром, Гораций не мог понять, что происходит. Люди в трактире о чём-то тревожно переговаривались. Двое в полицейской форме ходили туда-сюда, заглядывали в комнаты.
- Купца-то ночью зарезали, - сообщил парню старик, тот самый, что сидел с ним вчера за одним столом. – Самого-то ножичком, а деньги украли. Убийцу вон ищут.
Один из полицейских тем временем подошёл к Горацию, стал спрашивать, что он делал ночью, не видел ли чего, не слышал ли звуков каких подозрительных. Тот в ответ клялся: ничего не видел, не слышал – спал как убитый.
- Сейчас, господа, мы будем осматривать ваши комнаты и ваши личные вещи, - сказал другой полицай, собрав хозяина и посетителей в таверне. – Следуйте за нами.
Горацию ничего не оставалось как повиноваться.
Перевернув вверх дном две комнаты, находившиеся по соседству с убитым, полицейские взялись за ту, в которой остановился наш герой. Заглянув под кровать, они вдруг вытащили окровавленный нож. Люди во все глаза уставились на ошеломлённого Горация.
- Подумать только! – пронёсся в толпе сдавленный шёпот. – А по виду так приличный человек!
- Что, доигрался, любезнейший! – проговорил полицай, надвигаясь на него. – Не мудрено, что ничего не видел, не слышал. Больно занят был, поди, человека-то убивал.
- Это неправда! – воскликнул бедный Гораций. – Я его не убивал!
- А нож под кроватью откуда?
Напрасно парень убеждал, что ничего про нож не знает – верить ему никто не собирался.
- Все вы так говорите. Только разговор у нас с преступниками короткий. Посидишь – сам это поймёшь.
- Но мне некогда сидеть – моего земляка убить хотят…
Толпа тут же принялась возмущённо роптать:
- Вы только посмотрите, каков наглец! Прямо заявляет, что хочет убить ещё и земляка.
- Нет уж, голубчик! – пробормотал полицейский, надевая на него наручники. – Хватит тебе и одного убийства.
Как ни пытался Гораций объяснить, что убить Феликса хочет вовсе не он, его не слушали. Вывели из таверны на улицу, затолкали в карету с зарешёченными окошками, наглухо заперли и повезли куда-то.
- Прошу вас: найдите Феликса! – крикнул он полицаям. – Скажите, что колдун обманул – серебряная саламандра его съест!
- Сказки будешь рассказывать своим сокамерникам, - был ответ.

***
Феликс тем временем шёл вперёд, не подозревая, что идёт навстречу собственной гибели. Покинув таверну за день до того, как там остановился Гораций, он целы й день шёл лесом, покуда ночь не застала его. Он уже свыкся с мыслью, что заночевать придётся под открытым небом, как вдруг его взгляд привлекла невзрачная хижина.
Феликс подошёл ближе и постучался.
- Входите, открыто, - раздался изнутри старушечий голос.
Парень толкнул дверь. Та со скрипом отворилась.
Внутри обстановка была такой же убогой, как и снаружи. Покосившийся стол с тремя наполовину сгнившими лавками, полуразрушенная печь. У печи на трёхногом табурете сидела сморщенная старуха.
- Проходи, сынок, не стыдись, - прошамкала она почти беззубым ртом. – Устал, небось, проголодался. Садись за стол, раздели трапезу со мной, старой.
- Благодарствую, бабушка! – с чувством произнёс Феликс.
Вскоре хозяйка и гость сидели за столом, поглощая нехитрый ужин.
- Куда же ты, сынок, путь держишь? – расспрашивала старушка.
Когда Феликс рассказал, что направляется в Королевство Зелёных Вод за чешуйкой серебряной саламандры, хозяйка отчего-то решила, что юноша возжелал несметного богатства, а заодно и славы. И принялась его поучать:
- Ты богатеть богатей, да про совесть-то не забывай. Нечестно нажитое – оно до добра не доводит.
- Не до богатства мне сейчас, - ответил Феликс. – Невесту спасать надо…
- Ой, прости, сынок, ошиблась я в тебе! – произнесла старушка после того, как гость рассказал ей свою историю. – Страшная это вещь – яхонтова книга, в ней и вправду зло несусветное. Теперь живу и проклинаю тот день, когда дала её в руки своему сыну.
- Он тоже заснул? Как моя Камилла?
- Лучше бы заснул! Погубила она его совсем!
И старушка поведала грустную историю о том, как, рано овдовев, осталась с маленьким сыном. Жили в нужде. Чем больше мальчик подрастал, тем больше матери не давала покоя мысль: что с ним будет? Так всю жизнь и промыкается в бедности.
В конце концов, женщина, прихватив единственную корову, отправилась к колдуну. Тот сперва не хотел её принимать.
«Худющая, - сказал, - корова твоя».
«Это единственное, что у нас есть, - ответила бедная женщина. – Оттого я и пришла к тебе помощи просить, что прозябаю с сыночком в нищете».
«Ладно, отдавай корову, - смягчился колдун. – Только имей в виду: этого мало, чтобы отплатить мне за помощь. Как обретёте желаемое богатство, так и рассчитаетесь со мной сполна».
Женщина поклялась, что так и сделает. Тогда колдун протянул ей книгу, усыпанную яхонтами, со словами:
«Пусть твой сын заглядывает в неё каждый день. Эта книга подскажет ему, как стать богатым».
- И ведь не обманул, бестия! Мой сын и впрямь разбогател.
Как велела мать, он заглядывал в книгу. Но с каждым днём мать всё меньше узнавала того милого, доброго мальчика, каким он был прежде. Всё больше в его словах проявлялось пренебрежение к людям, глаза всё чаще излучали злорадство и жестокость, поступки его становились всё злее и подлее. Никогда прежде не вравший, он стал обманывать людей, глядя им в глаза и нисколько не краснея. Предать друга быстро стало для него привычным делом. Всякие попытки матери вразумить сына встречали насмешливое:
«Мораль – это для дураков. Вроде Вас, матушка. А я парень умный!»
И вправду к шестнадцати годам он уже научился искусно влезать в доверие, играть на людских пороках, извлекая из них выгоду, оборачивать против людей их же слабости и даже добродетели. И годам к восемнадцати парень стал таким искусным мошенником, что не всякий бородач рискнул бы с ним тягаться. Друзья и товарищи и оглянуться не успевали, как отдавали ему свои деньги, мужья помогали согрешить с их же супругами, девушки не успевали опомниться, как оказывались в его объятиях. И все они, в конце концов, были брошены и осмеяны тем, кому так безоговорочно верили.
А вскоре он и собственную мать из дома выгнал, сказав на прощание, что она ему более не нужна.
- Вот с тех пор и живу в лесу, - закончила старушка свой рассказ. – А мальчик мой так и вовсе на каторге. За мошенничество сослали.
- Мне очень жаль! – воскликнул