Яхонтова книга

тому, кто их сочинил, было знакомо это пламенное чувство, за которое, не задумываясь, отдал бы жизнь.
«Да что есть жизнь? – думал Гораций. – Настоящая жизнь – вот она – в твоих глазах».
Однако вслух он не произнёс ни слова. Алисия тоже молчала. И это молчание говорило больше, чем могли бы сказать все слова, какие только есть в мире.
Неожиданно очарование было нарушено появлением Феликса.
«Принесла же его нелёгкая!»
В другое время Гораций бы обрадовался другу, но сейчас им овладела досада.
В руках у Феликса был батон хлеба и тёмное покрывало.
- Это для королевы, - объяснил он своё странное приобретение. – С открытым лицом Её Величеству здесь небезопасно.
Услышав это, Алисия вздрогнула, а Гораций в недоумении уставился на земляка.
- Простите, Ваше Величество, я не хотел Вас пугать.
- Ничего страшного, - так же неожиданно Алисия взяла себя в руки. – Благодарю Вас за покрывало. Это было весьма любезно с Вашей стороны.
- Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? – спросил Гораций, окончательно сбитый с толку. – Почему ты зовёшь Алисию «Ваше Величество»?
Теперь пришёл черёд удивляться Феликсу.
- Как?! Я думал, ты всё знаешь.
- Что я должен знать?
- Это моя вина, - ответила за Феликса королева. – Я умолчала, что мой муж – король Симеон Пятый.
Гораций был ошеломлён. С минуту он стоял, как каменный, не в силах поверить услышанному.
- Простите, Ваше Величество, - пробормотал он, как только к нему вернулся дар речи. – Я позволил себе непростительную дерзость, обращаясь с Вами как с равной.
- А я позволил себе такую же по отношению к Вашему отцу и брату, - заметил Феликс. – Если бы я знал, что передо мной законный правитель Алых Пионов и наследный принц, то проявил бы должное почтение.
- Вы их видели?! – вскричала Алисия. – Расскажите же мне, ради Небес, как они, что с ними?
Феликс рассказал всё с начала, не утаив и печальной вести о смерти отца.
- Простите, что огорчил Вас, Ваше Величество, - добавил он, видя, что из глаз королевы полились слёзы.
- Вам не за что извиняться, Феликс. Вы правильно сделали, что сказали правду. Даже горькая, она лучше, чем сладкая ложь. Позвольте мне ненадолго удалиться в другую комнату.
Юноши не возражали, понимая, что сейчас королеве, по-видимому, нужно побыть одной.
- А теперь слушай, что я тебе скажу, - обратился Феликс к другу. – Пока я был в булочной, случайно услышал… В общем, мне удалось узнать кое-что про Стефанию.
- Так говори скорее, - поторопил его Гораций. – Где её искать?
- Так вот слушай. Пока я стоял у прилавка, выбирал хлеб подешевле, хозяин беседовал с каким-то оборванцем…
«Когда ты, наконец, за ум возьмёшься? – спрашивал хозяин. – Чем день-деньской пить и клянчить, пошёл бы лучше работать».
«Так работал я, - отвечал оборванец. – Да и у кого! У самого барона Мисуллана!»
«Да ладно! Врёшь!»
«А вот и не вру. Чем хочешь поклянусь. Служил верно, покуда не выгнали. Говорю тебе как на духу: редкий мерзавец!»
«Понятно, что раз прогнал, то мерзавец»
«Да он и прежде был таким. Слуг своих поедом ест. Другое дело – баронесса, жена его покойная. И сын – Фредерик – весь в неё пошёл. Околдовала его эта рыжая».
«Ведьма, что ли?»
«А то! Нормальные бабы по воде, как посуху, не гуляют. А ты думаешь, почему Стефанию эту всё поймать никак не могут? Да ведьма же она. Сама сказала: по воде пришла. Своими ушами слышал. Барон хотел её полицаям выдать, а та, видимо, почуяла что-то – сбежала. Да ещё его сына заморочила – помогать себе заставила».
«А ты почём знаешь, что он ей помогал?»
«Да сам видел, как он в её комнату заходил. Ну, думаю, не иначе как молодой баронет пошалить вздумал, поэтому ничего хозяину не сказал. Сам же потом и виноватым оказался. Выгнали меня метлой поганой! А потом и сын хозяина пропал, как сгинул. Видать, приворожила его ведьма рыжая».
Весь этот разговор Феликс и передал Горацию, стараясь не упустить ни малейшей детали. Тот слушал внимательно, затем задумался.
- Понятно, что колдовством Стефания не владеет, - проговорил он, наконец. – Поэтому бесследно исчезнуть не могла. Да и Фредерик (или как его там) не мог сгинуть без следа. Думаю, имеет смысл в первую очередь наведаться во владения Мисулланов. Надо только выяснить, где оно.
- Я знаю, - отозвалась Алисия, вошедшая в тот момент к друзьям. – Когда я была королевой, мы останавливались в его замке.
- Расскажите же нам об этих местах, Али.. Ваше Величество.

***
Владения барона Мисуллана поражали своей роскошью. Поля, пастбища, реки с изумрудными водами, густые леса – чем-чем, а землёй король не обижает своих приближённых.
- Вот в этом лесу мы охотились, - сказала Алисия, показывая вперёд.
Они шли по узкой тропинке, окружённой со всех сторон золотистой рожью.
- Думаешь, Фредерик может скрываться здесь со Стефанией? – засомневался Гораций.
- Нет, едва ли. Здесь бы их давно уже нашли. Но наверняка в деревне, что за лесом, есть кто-то, кто мог бы видеть Фредерика в день исчезновения. Можно бы местных расспросить.
- Ника права, - поддержал Феликс. – Кто знает, может, от них услышим что-то стоящее.
- Тем более, я видела, как Фредерик обращался с крестьянами, - продолжала Алисия. – Совсем не так, как его отец. Поэтому кто-то из них может знать если не местонахождения, то хотя бы то малое, что может нам помочь.
Горацию ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Как раз один из местных шёл им навстречу.
- Скажите, добрый человек, - обратился к нему Гораций. – Далеко ли до Базиля-колдуна?
- Ой, милые, это вам ещё долго идти, - отозвался тот. – Да и не знаю, по-честному, примет ли он вас. Базиль за свою работу дорого берёт.
- А колдовство его хотя бы помогает?
- Это уж как будет воля Небес.
- Денег-то нам не жалко, - продолжал Гораций. – На мою жену какая-то рыжая ведьма порчу наслала. Всё лицо язвами покрылось.
Крестьянин сочувственно посмотрел на Алисию: понятно теперь, отчего она лицо под покрывало прячет, людям не показывает.
- Была и в наших краях одна рыжая… - сказал он. – Ведьма? Да ещё и какая!.. Слушайте, вашу рыжую часом не Степанидой звали?... Говорите, незнакомы были… Куда делась? А лукавый её ведает! Сгинула куда-то… Не навела ли порчу? Да нет, вроде, если не считать нашего молодого господина. Охмурила мальчишку, морок навела – так его потом король казнить пожелал... Как за что? За то, что ведьме помогал… Да не порчу наводить – сбежать.
- И что стало с несчастным? – поинтересовался Феликс. – Так и пропал, бедолага?
- Этого никто не знает. Сбежал, говорят. Прямо из дворца. Может, ведьма оказалась не такой уж и неблагодарной – помогла.
С этим Феликс и Гораций готовы были согласиться – в неблагодарности Стефанию уж точно никто не мог бы упрекнуть. Она бы никогда не предала тех, кто ей помогал.
Гораций сделал вид, будто не поверил:
- Как же он из дворца-то сбежал? Да и куда?
- Куда – не знаю. Куда ведьмы обычно людей уводят? В лес, на болото. А может, она его саламандре в зубы кинула. Кто знает?
Так друзья узнали, что молодой баронет бежал не вместе со Стефанией, а после неё, и совсем из другого места. Но куда он мог бежать из дворца? Возможно, в отчий дом с надеждой, что родной человек пожалеет, спрячет. Но если он думал, что именно там его будут искать в первую очередь, то наоборот, постарался бы, наверное, уйти в другую сторону.
- В любом случае, нам надо в столицу, - заключил Гораций. – Ведь если он бежал оттуда, может найтись кто-нибудь, кто видел хотя бы, в какую сторону он бежал… Видите, даже врать не пришлось, будто к Базилю идём. Всё-таки по пути.
Хотя все трое прекрасно знали, что к Базилю даже не зайдут. Алисия придумала назвать его имя для прикрытия. «А так никакой он не колдун – обыкновенный шарлатан».
- А вообще я думаю, если бы ты, Гораций, привёл меня к этому «колдуну» и сказал бы про жену и про порчу, он бы купился. Да ещё сказал бы, что «видит» эту «рыжую ведьму».
- А ты, Ника, была у него?
- Я – нет. Но одна из моих фрейлин была. Вернулась вся в слезах. Колдун сказал, что на ней порча не бездетность, что не сможет она ребёночка зачать.
- Соврал, наверное.
- Ещё и как соврал. Потому что через день она узнала (уже от доктора), что скоро станет матерью.
- Вот шельма! Прямо как и наш Александр!
Сам не зная зачем, Гораций принялся рассказывать Алисии о той подлости, что колдун учинил его другу, и о зловещей книге, которой он испортил Никифора и Аристарха, и которая усыпила бедную Камиллу.
- Книга с яхонтами?! – воскликнула вдруг Алисия. – У моего мужа тоже была такая. У первого мужа, - добавила поспешно, вспомнив, что для людей она жена Горация.
И хотя сейчас рядом не было никого, кто мог бы их услышать, решено было называть Алисию Никой и говорить друг другу «ты». Так меньше риску в самый неподходящий момент случайно оговориться.
Умом Гораций понимал, что всё это обман, но как он хотел сам в него поверить! Забыть напрочь, что перед ним королева и видеть в ней просто женщину. Женщину, которую ему позволено любить, потому как нет между ним и Никой пропасти, называемой «сословия». И порой он действительно попадал под власть этой иллюзии.
Никто не знал, о чём думала Алисия, но вела она себя так, словно и вправду была просто Никой. Живая и разговорчивая, она словно освободилась от оков дворцового этикета и жадно ловила каждый миг жизни.
Глядя на неё, Гораций вспоминал себя. Так же весел он был, когда избежал мучительной смерти.
- Представляю, какой ужас ты тогда пережил! – откликнулась Алисия, когда Гораций, рассказывая о своих приключениях на острове, дошёл до знакомства с саламандрой. – Но за что тебя отправили на каторгу?
Пришлось Горацию рассказать о том, как в его комнате нашли нож, коим убили купца.
- Тебя подставили – я уверена.
Ночь тёмная, словно платье вдовы, опускалась на землю, а до города оставался ещё долгий путь. Поужинав тем, что было в дорожных сумках, друзья разожгли костёр, чтобы уберечься от холода, а заодно и отпугнуть диких зверей, и расположились на ночлег.
Феликс и Алисия заснули сразу. Горацию отчего-то не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, он встал и на цыпочках подошёл к Алисии. Долго он, сидя на корточках, любовался спящей, восхищался белизной её кожи, золотом её волос. Её гибкий стан сводил его с ума. Как страстно хотелось юноше прикоснуться к её пухлым губкам и ощутить сладость поцелуя! Но он не посмел.

***
- Это Германов корень!
Стефания его сразу узнала по описанию в травнике. Густые заросли зелёных цветов она видела здесь впервые. Никогда прежде они не отходили от замка так далеко.
- Да, - ответил Юлиан. – Его ещё называют корнем Анны. Есть такая легенда…
И хотя Стефания уже знала о печальной любви Германа и Анны, предпочла услышать её из уст Юлиана.
Слушая о смерти Анны с тоски по любимому (по другой версии – самоубийстве), девушка ловила себя на мысли, что никогда ещё не понимала её горя так, как сейчас. Смогла бы она сама жить, если бы (не приведи Небо!) что-то случилось бы с Юлианом?
«Я бы умерла на месте», - так, наверное, сказала бы Камилла, если бы представила, что беда стряслась с её Марком.
- А что потом стало с Джуной? – спросила Стефания. – Наверное, до конца жизни страдала из-за своего поступка?
- Страдала? Может быть. Но прежде она отомстила магу, который дал Герману корень…
Золотая саламандра – обращённый маг… Всё это, конечно, было интересно, но ни девушка, ни Юлиан,