один за другим заскочили в крошечную комнату, заняв почти все свободное пространство. Аркадий ощутил блаженное ощущение спокойствия и уверенности, что все самое страшное осталось позади. Он с любовью и благодарностью посмотрел на своих верных друзей, и в это самое мгновение понял, что теперь они стали еще ближе, чем раньше.
От приятных мыслей Аркадия отвлекло то, что с Олли внезапно стало происходить нечто невообразимое. Дыхание его участилось, став тяжелым и болезненным, кожа покрылась мелкими красными пятнами, а взгляд, переполненный ужасом, впился в Аркадия, словно моля о помощи. Рана мальчика на глазах становилась все шире и шире, превращаясь в нечто странное. Уже через секунду на месте небольшой царапины образовался шершавый участок кожи, покрытый черными блестящими волосами. Жесткая шерсть росла так быстро, что вскоре достигла длины в несколько сантиметров. Еще через несколько секунд пятно принялось расползаться по лицу мальчика, а затем медленно растеклось по всему телу, превращая Олли в странное существо. Неожиданно Аркадий с ужасом осознал, что его лучший друг становится одним из чудовищ острова.
- Это то, чего я боялся.... Если тебя ранит одно из чудовищ острова, то ты становишься таким же как они... Нужно скорее увезти его отсюда, теперь ему может помочь только энергия кристалла. Будем надеяться, что она в нем еще осталась, - сочувственно глядя на Олли, сказал Дром, а затем приложил руку к изображению ладони на стене, и комнатка, отделившись от замка, воспарила в небо.
29. Возвращение в королевство
Крохотная комната с прозрачными стенами, названная Аркадием лифтом, уносила их все дальше и дальше от острова. Где-то далеко позади остался замок, загадочный лес да и сам остров уже давно исчез из виду. Уже значительный отрезок времени все четверо путников парили над сине-зелеными волнами, и лифт, словно давая возможность пассажирам насладиться видом, замедлил ход и дальше летел плавно, будто его несло по тем самым волнам, которые лениво ползли почти под самыми ногами путешественников.
Аркадий с грустью заметил, что зверь, предусмотрительно сдерживаемый сильными руками Дрома, все больше поглощал личность его близкого друга. Все чаще новоявленное чудище порывалось кого-нибудь укусить, а когда ему это не удавалось, издавал отвратительный, режущий слух, вой.
- Как мы ему поможем, если кристалл уже погас? - не в силах наблюдать эту картину, спросил Аркадий, с надеждой глядя на Дрома.
- Боюсь, что уже никак... - с искренним сожалением ответил Дром, и снова с силой отбросил Олли назад, когда тот попытался вырваться.
Юнна, все это время молча смотревшая вдаль, неожиданно повернулась к своему приемному отцу и пристально посмотрела ему в глаза.
- Как ты оказался на острове? И что это за история о том, что ты тут уже был?
Дром ответил не сразу. Еще долго задумчивый взгляд нерешительно блуждал по сине-зеленой поверхности воды, словно ответ должен был лежать где-то на ее поверхности. Аркадию даже показалось странным, что такой сильный и твердый человек не может набраться смелости, чтобы ответить на этот вопрос, но потом решил, что каждому свойственны свои слабости, и что этисы в конечном счете мало чем отличаются от обычных людей.
После недолгого молчания, Дром, по-прежнему удерживая Олли, уже окончательно превратившегося в зверя, начал свой рассказ. Здоровяк поведал и о своем детстве, и о брате, так ужасно поступившим со своим королевством, и о несправедливости жителей и много о чем еще. Когда разговор дошел до того момента, где Дром вернулся в королевство и стал мастером, рассказчик замолчал. Аркадий, недолго поразмыслив, понял, что это должно быть еще не конец рассказа, ведь путеводитель каким-то образом оказался у Трипса, а значит Дром после этого с ним встречался еще раз, но рассказ так и не продолжился.
- А как домик в стеклянном шаре попал к Трипсу? - не выдержал Аркадий. Его любознательная натура хотела знать все от начала до конца, и мальчику тяжело было с этим совладать.
- А ты любопытный малый, - с улыбкой похвалил его Дром, - действительно, я встречал Трипса еще раз, на этот раз в последний. Через несколько лет после того, как я снова обосновался в Этисе, Трипс появился опять. Он пришел без армии, без оружия, без цели захватить королевство. Ему нужен был только путеводитель. Не знаю, слышали ли вы об этом, но во время посвящения мудрец вручил ему карты, которые должны были вести Трипса по жизни, и с тех пор он верит им беспрекословно. Карты сказали ему, что эта игрушка поможет ему в будущем одержать победу, осуществить все его мечты. В тот момент, когда я отдал ее Трипсу, он даже понятия не имел, что это такое - он лишь выполнял повеление карт. А в обмен за путеводитель он пообещал больше не беспокоить меня и не пытаться испортить жизнь мне и моим близким, если такие у меня появятся... Вот такая история! Если бы я только знал, что Трипс использует его для того, чтобы отправить на Остров Искупления детей, то никогда не пошел бы на это!
- Так значит, Трипс понятия не имел, для чего нужен путеводитель, а лишь следовал указанию карт? - решил уточнить Аркадий. Дром утвердительно кивнул головой.
30. Соглашение
Прошло уже несколько часов с тех пор, как на главную площадь опустился лифт с прозрачными стенами, но Аркадию так и не удалось убедить этисов, обезумевших и обессиленных, что зверь, привезенный ими с острова, и есть мальчик Олли, который отправился на остров вместе с ним. Не смог ничего сделать и Дром, к словам которого некогда прислушивались. Жители давно перестали внимать голосу разума. Все они поддавались только одному чувству - инстинкту самосохранения, который изо всех сил кричал и требовал уничтожать любую возникшую угрозу.
Олли, избитого и связанного, но все еще пытавшегося вырваться, посадили в прочную металлическую клетку, в которой некогда жил королевский лев, и выставили на центральной площади на всеобщее обозрение. Этисы, еле передвигающие ногами, находили силы на то, чтобы подойти к клетке и, вяло потыкав в зверя крючковатыми пальцами, выкрикнуть что-то вроде:
- Уничтожить создание Акдаков! Уничтожить зверя!
Чувство страха и осознание неизбежности собственной гибели пробудило в этисах самые низкие, животные чувства. Некогда приветливые к Аркадию, теперь они лишь презрительно фыркали в его сторону, а некоторые даже угрожали поколотить за то, что он не оправдывал возложенных на него надежд. В какой-то момент мальчик поймал себя на мысли, что возможно и не стоит спасать народ, так легко поддающийся панике и теряющий надежду, но Аркадий тут же беспощадно отбросил их. Внутреннее чутье подсказывало, что нынешнее поведение этисов исходит не от них самих, а от страха, полностью завладевшего их сознанием.
- Что мы будем делать? Как поможем ему? Энергии кристалла едва хватает, чтобы подпитывать остатки жизни в этисах... - обреченно спросила Юнна, повернувшись к Аркадию. Глаза ее влажно блестели.
- Я не знаю, - ответил Аркадий, и тут же понял, что произнес это сочетание слов впервые. Некогда казавшиеся такими далекими и невозможными теперь они стали единственным ответом на вопрос Юнны. Произносить их оказалось гораздо сложнее, чем тогда, когда Аркадий думал о них раньше, когда считал, что ему никогда не придется отвечать так; когда он считал, что всегда найдет выход из ситуации, какой бы сложной она не казалась. Через секунду, чтобы не потерять остатки уважения к самому себе, Аркадий добавил:
- Мне надо подумать..., - и замолчал.
Думать особо было не о чем. Все время, отведенное на решение проблемы королевства, он потратил на поиски призрачного ответа, доверившись глупой игрушке, называемой ключом-путеводителем.
- Никакой это не путеводитель, - решил для себя Аркадий, - а так.. Просто способ заманить людей на остров, чтобы поиграть с ними, а затем отправить обратно, униженных и разочарованных в себе...
Не обращая внимания ни на Юнну, ни на Дрома, Аркадий направился в неизвестном направлении по тропинке, на которой, как ему показалось, шаталось меньше всего разъяренных и рыскающих в поисках жертв, этисов. Обернулся Аркадий лишь один раз, чтобы посмотреть на друга, теперь мало походившего на прежнего Олли. Невооруженным взглядом было видно, что зверь мало понимал, что именно с ним происходит. Он лишь бешено бросался на столпившихся у клетки зевак и злобно рычал.
Аркадий и сам не знал сколько времени прошло, прежде чем он покинул стены королевства и оказался на покрытой мелкой травой равнине. Мысли его занимал бесполезный поиск решения, которого, казалось, он не найдет никогда. Это походило на желание умирающего цепляться за ускользающую из обессиленных пальцев жизнь, только в данном случае из рук Аркадия ускользала жизнь целого королевства.
- Не нужно терзать себя, юноша, ты ни в чем не виноват, - послышался откуда-то сзади незнакомый голос.
Аркадию показалось, что голос звучал как-то холодно, словно исходил он вовсе не от живого существа, а от бесчувственной машины. Мальчик медленно обернулся, и увидел высокого, одетого в темный балахон акдака. То, что это именно акдак, Аркадий понял потому, что кожа его отливала сероватым оттенком, а аруаки на руках были иссиня-черного цвета. Никто из друзей мальчика не рассказывал ему как выглядят настоящие акдаки, но Аркадий представлял себе их именно такими. На лице незнакомца тоже была печать древних, как и у этисов, только смотрелась она не как украшение, а как черная метка, внушающая страх и отвращение.
- С чего вы взяли что я терзаюсь из-за какой-то вины? - спросил Аркадий первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать.
Акдак холодно улыбнулся, и, создав рядом с собой два небольших, но вполне устойчивых табурета, присел на один из них.
- Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь... - знаком приглашая мальчика присесть, ответил акдак.
Аркадий не слишком хотел тратить свое время на беседы, но завидев табурет, с аккуратно лежавшей на нем подушкой, понял, что и так достаточно вымотан, чтобы лишать себя такого удовольствия, как отдых. Уже через секунду мальчик сидел рядом с акдаком, приготовившись внимательно слушать, что тот хочет ему сказать.
- Тебе жаль друзей, которым грозит опасность, но ты чувствуешь, что ничем не можешь им помочь, - начал акдак, не отрывая бездушного взгляда от Аркадия, - Меня зовут Трипс, и ты, верно, уже немало слышал обо мне...
Аркадий удивленно взглянул на Трипса, но решил ничего не отвечать.
- И скорее всего, - продолжил акдак, - Слышал обо мне только плохое. И вот, что я тебе отвечу на это, друг. Этисы вовсе не такие добрые, какими пытались казаться все это время...
- Но они вовсе и не плохие, - хотел было возразить Аркадий, но снова промолчал.
- Я докажу тебе то, что ты и так всегда знал, только не хотел себе в этом признаваться, - с этими словами Трипс приподнял балахон, обнажив изуродованную ногу, сплошь покрытую отвратительными шрамами, ямами и буграми. Но больше всего отвращения у Аркадия вызвала деревяшка, впивавшаяся в и без того искалеченную ногу своими шипами, и, вероятно, помогающая Трипсу ходить, - Не пугайся, моя нога уже давно ничего не чувствует. В отличии от сердца, раненого безразличием брата, который отказал мне в приюте, когда я пришел
