что первый мяч, залетевший в ворота ломбардцев, явно должен был просвистеть мимо штанги, и лишь чья-то недобрая воля в последний миг за-вернула его в сетку ворот. А потом судья, чтоб ему гореть в аду до конца дней своих, назначил пенальти, которого вовсе и не было. Одним словом чёртзнаетчто!
Ах, сколько заслуживающих признания воистину славных имён кануло в Лету только потому, что не на-шлось сноровистого историка, способного простым и по-нятным, но одновременно выразительным и красочным языком описать деяния, мысли, чувства, мнения и сомне-ния достойных носителей этих незаслуженно позабытых имён! Но милейшего Джулио Чезаре, я надеюсь, такая не-завидная участь не постигнет, и блеск его, усиленный моими бескорыстными стараниями, воссияет так, как ему надлежит воссиять, и ни на один грамм меньше.
Когда меня спрашивают, чем мне так полюбился этот старый чёрт, я сразу же начинаю испытывать полную не-уверенность, поскольку до сих пор не научился давать правильные ответы на самые естественные вопросы. Это в прошлом заметили ещё мои школьные учителя. То были деликатнейшие люди, и, чтобы не смущать меня и не пор-тить настроение себе, они старались спрашивать меня как можно реже, а я, благодарный за их внимание, отвечал им тем же, сопровождая для верности отсутствие своих во-просов также и отсутствием ответов.
Теперь вам, надеюсь, понятно, почему честолюбивый Джулио Чезаре избрал своим биографом именно мою бо-лее чем скромную персону. Мне же это счастливое обстоя-тельство до сих пор осталось бы не очень понятным, если бы я сумел отвлечься от того непреложного факта, что ни-кто другой ни за какие коврижки не согласился бы так ре-шительно воспевать мало чем примечательного ветерана.
Как и все недолговечные создания, чьи дни стреми-тельно катятся к закату, Чезаре не любил пустой суеты и бессмысленного движения. Поэтому он избрал местом своего отдохновения небольшое селение в богом забытой долине, куда почти не заглядывают певцы, политики, сборщики налогов и другие продукты современной циви-лизации. Там под сенью древней виноградной лозы, беспо-рядочно опутавшей беседку местного трактира, отставной грешник попивал винцо подозрительного качества, поку-ривал трубку, наслаждаясь дымом, столь приятным всем представителям неугодного небесам племени, и прислу-шивался к нехитрым беседам односельчан, собиравшихся здесь поиграть в карты. Сами карты были столь изношен-ными и стёртыми, что разобрать масть на них можно было разве что только на ощупь. В отдельных случаях мнения отдельных игроков по поводу достоинства той или иной карты расходились столь сильно, что приходилось обра-щаться за помощью к третейскому судье. Лучше других с этой ответственнейшей ролью справлялся наш Джулио, и это снискало ему заслуженный и неоспоримый авторитет в глазах простодушнейших симплицитанцев. А назывались они так, поскольку имя деревушки было Симплицитас. Переводу на существующие ныне нормальные языки это загадочное словечко не подлежит ввиду того, что знатоки латыни в наше доброе время целиком и полностью выве-лись.
И вот услышал однажды наш тихий пенсионер, что с некоторых пор завелась в их мирных краях какая-то не-привлекательная нечисть. Появлялась она всё больше бес-просветными ночами, и все, кому повезло с ней встретить-ся, рассказывали потом, дрожа от страха, что то был самый настоящий Всадник без Головы.
Старому Чезаре всё это показалось более чем стран-ным. Поэтому он решил подкараулить эту необычную личность и самому убедиться, что её физические недостат-ки и впрямь соответствуют народной молве.
Стояла тёмная октябрьская ночь. Она могла бы быть немного посветлее, если бы низкие, почти припавшие к земле тучи не прикрыли так надёжно луну. Этому изуми-тельному светилу лишь на короткий миг удавалось раз-двинуть тяжёлую, намокшую завесу и бросить быстрый взгляд на чёрный приунывший лес, обронивший уже почти все свои листья, на раскидистое небрежно вспаханное поле и на спокойную речку, благодарно отвечающую луне чуд-ным серебряным отблеском.
Проскакав по дороге несколько раз туда-назад, Джу-лио расслабился и предоставил своему немолодому скаку-ну полную свободу самому выбрать приемлемый для него аллюр. Этот новый Росинант не замедлил злоупотребить подаренной возможностью и сразу же поплёлся столь вяло, что даже неразличимые во тьме вороны, придирчиво оце-нивающие всё происходящее на свете, неодобрительно за-каркали.
Позади расстался быстрый топот и кто-то стреми-тельный пронёсся мимо Джулио, потом остановился, раз-вернулся и поехал на встречу. В этот момент затерявшаяся в тучах луна очень кстати выглянула, и старый чёрт уви-дел, что к нему приближается Всадник без Головы. За поя-сом у него торчал большой пистолет, а на боку болталась длинная, хорошо оточенная шпага. Но воспользоваться этими угрожающими орудиями наездник никак не мог, по-тому что одной рукой он держал поводья своей горячей лошадки, а второй собственную голову.
Убедившись, что при таких обстоятельствах данное существо никакой общественной опасности представлять не может, мудрый Джулио Чезаре улыбнулся, повернул своего коня и поехал домой поспать, размышляя по дороге о предметах нам неведомых и, скорее всего, совершенно нам не нужных.
Позади снова послышался топот.
Эй! крикнула голова Всадника без Головы, по-дожди меня.
Зачем? спросил Джулио.
Ты единственный из всех людей, кто меня не ис-пугался.
«Не совсем из людей», меланхолично подумал дос-тойный представитель инфернальных сил, а вслух небреж-но сказал:
Да ладно уж.
Понимаешь, все от меня шарахаются, да так быстро, что никто не успевает выслушать мою горестную повесть.
И ты хочешь, чтобы это сделал я? неосторожно спросил Чезаре.
Разумеется, сказал Всадник без Головы, точнее, сказала его голова, что, впрочем, почти одно и то же, и по-этому в дальнейшем мы не будем обращать отдельное внимание на истинный источник звуков.
Так слушай же, сказал Всадник, и отзывчивый Джулио безропотно покорился своей участи.
Р а с с к а з В с а д н и к а б е з Г о л о в ы
В прежние времена был я любимейшим рыцарем про-славленного короля Дундылы. А всего нас было двена-дцать отменных бойцов, по числу апостолов, и все мы бы-ли обласканы вниманием обожаемого монарха выше голо-вы, простите за каламбур. Каждый день мы были весёлыми участниками разудалых пирушек, которые начинались при первых криках петухов, а заканчивались далеко за пол-ночь.
Всё было очень мило, но временами, примерно раз в месяц, наш Дундыла хватал лишнего, и тогда он требовал, чтобы ему рассказали интересную историю. Все мы были на редкость умелыми бойцами, но рассказчиками не столь славными, и это, случалось, приводило к самым печаль-ным последствиям. Если рассказ королю нравился, он тут же награждал сказителя дорогим халатом со своего плеча. После этого, облагодетельствованному оставалось только соскоблить с рукавов щедрого дара остатки соусов и жира, и халат снова можно было носить среди приличной публи-ки, вызывая общий завистливый шёпот. Но если история казалась королю недостаточно занимательной, он сильно расстраивался и тут же приказывал отрубить неудачнику голову.
И вот пришла моя очередь развлекать захмелевшего короля.
Р а с с к а з В с а д н и к а б е з Г о л о в ы,
о т н о с я щ и й с я к т о м у в р е м е н и, к о г д а
о н б ы л е щ ё В с а д н и к о м с Г о л о в о й
Да будет тебе известно, о великий и мудрый король, что философы до сих пор любят спорить, что важнее форма или содержание. А чего спорить-то? Конечно, фор-ма! Потому что важно не то, что говорится, а лишь то, как говорится. Вот послушайте.
У благородного султана Афрасиаба было около двух-сот жён. Может быть немного больше, может быть немно-го меньше. Мы их не считали, и сам он их тоже забывал считать. Маловероятно, что этот султан был особым люби-телем круглых чисел. Так что количество его добродетель-ных спутниц жизни могло оказаться равным ста восьмиде-сяти семи примерно с той же вероятностью, что и двумс-там тринадцати.
И при всём при том у всемогущего властелина долго не было детей. Были в том виноваты жёны или сам супруг, трудно сейчас сказать. В конце концов небо сжалилось и подарило Афрасиабу одну-единственную дочь. Радости воодушевлённого повелителя не было совершенно никаких границ. И по этому примечательному поводу он устроил такие разорительные празднества и ликования, что вогнал в обильный пот всех своих казначеев и особенно стара-тельных сборщиков новых налогов.
Юная царевна прозой жизни интересовалась мало и самым естественным образом просто росла и расцветала в одном из удалённых дворцов, окружённая хлопотливыми, внимательными мамками, большими любительницами хо-рошо покушать, и усатыми стражниками, никогда не отка-зывающимися хорошо выпить вдали от глаз началь-ников, которые в своих вкусах не сильно отличались от преданно несущих свою службу рядовых. Другой публики девушка ни разу не видела, поэтому имела весьма смутное предста-вление о великом разнообразии человеческого рода, осо-бенно по части хороших манер.
Когда молоденькой Гюльнар исполнилось пятнадцать лет, или около того (здесь свидетельства историков сильно расходятся), немеркнущий владыка Туркестана богорав-ный Афрасиаб повелел собрать со всей страны певцов, сказителей и вообще всех, хоть сколько-нибудь отмечен-ных литературным талантом, и поручил им денно и нощно воспевать несказанную и неописуемую красоту царевны. Умудрённые восточными обычаями певцы не стали долго возражать, и чрезмерно надувать щёки тоже не стали, а сразу же ударили опытной рукой по звончатым струнам (большинство инструментов экономии ради имело не бо-лее одной струны) и заголосили свои старые, привычные и вполне универсальные песни, без малейшего труда под-ставляя в нужном месте имя девушки. Получилось складно и красиво. Поэты, не обладающие нужной силой горла, тоже не стали лениться, а вооружились перьями и приня-лись усердно строчить длинные поэмы, неутомимо срав-нивая отдельные детали внешности Гюльнар со всеми мыслимыми цветочками в лугах и спелыми плодами луч-ших фруктовых деревьев. А кому не хватало знаний в бо-танике, тот обращался к жемчугу (воспевая зубы), обси-диану (волосы), сапфиру (глаза), лалу (щёки), гранату (гу-бы), мрамору (носик), изумруду (шаровары), не пренебре-гая и другими геологическими породами, если только на-ходилось подходящее место для их приложения. А ещё в неоспоримом распоряжении восхвалителей оставались пе-нье влюблённого соловья, сияние чистых звёзд, шелест речного тростника, сверкающие капельки утренней росы, нежность фиалок, благоухание роз и многое, многое дру-гое.
Возможно, кого-нибудь заинтересует (лично меня за-интересовало) зачем султану нужны были все эти пес-нопенья? На это можно ответить примерно следующим образом. Многомудрый Афрасиаб был самого невысокого мнения о своём неустроенном народе, справедливо считая его жалким, раболепным, малообразованным и совсем не-достаточно воспитанным. Искать жениха в кругах
