произношении дома. Абсолютно непопулярный в последний год земной жизни в Сашином кругу общения напиток, который сразу после «перестройки» массово завозили со всех концов планеты. Мода на него сошла на нет всего лет этак за пять. Саша вспомнил польские и итальянские ликеры, разливаемые неизвестно где. Вначале они были ой, какими притягательными после пустых прилавков начала девяностых и талонной системы. Эти напитки, когда только появились в стране, были экзотикой, но наутро от них всегда жутко болела голова, а ужасная жажда начиналась еще посреди ночи. Приходилось топать в ванную, набирать в стакан из крана холодной воды и жадно пить.
Плохо было, когда в общежитии на ночь эту самую воду отключали, а в чайниках и банках ее не оставалось. Саша вспомнил, как его друг Макар, устав от обезвоживания организма после принятия ликера, под утро в такой ситуации взял железную кружку, откинул крышку бачка унитаза, зачерпнул и с жадностью припал к вожделенной влаге. Потом он оправдывался под смешки друзей по комнате: «А что, в бачке ж вода чистая? Я ж не с очка пил, не с унитаза. А в бачок обычная питьевая вода заливается».
«…а если вы пожелаете покрепче хмельной напиток, то я вам рекомендую прекрасные сорта водки», – Саша вернулся в эту реальность и увидел, как девушка, склонившись над Мигуэлем, водила пальцем по пергаменту, исписанному мастрийскими буквами, и объясняла. Мигуэль сидел напротив Саши, и книга была перевернута «ногами вверх» по отношению к Челентано. «Водка, водка, Дит побери!» – пронеслось в голове Саши. Далее мыслить он стал по-русски: «Черт побери! Елы-палы! Водка, водка – это не может быть простым совпадением. В империи нет водки».
Саша привстал, схватил пергамент в кожаном переплете, лежавший перед Мигуэлем. Тот выпал у него из рук, захлопнулся и упал на стол стороной с надписью «Меню».
Саша увидел еще одно знакомое слово. Он подобрал книгу, поднялся на ноги, вышел из-за стола, приблизился к халдейке. Та испугалась посетителя с белым цветом лица, более похожего на барбариана, чем на жителя столицы, и сделала два шага назад. Мигуэль своим глазом уставился в упор на друга, Грегори левым, ничего не понимая, бегло осматривал пространство вокруг. Саша стоял напротив девушки, рука, державшая книгу, у него сильно дрожала. «Какая у тебя водка, покажи, дай попробовать!» – потребовал он. Халдейка похлопала ресницами и, заикаясь, процедила: «Водка, как водка. Есть «Столичная», имеется «Мастрийская», еще «Перцовая» для любителей пряностей». «Так, давай, давай, дорогая, побыстрее. Я должен убедиться, что это именно водка, а не очередное ваше бырло-фуфло!» – Саша жестикулировал и говорил на повышенных тонах.
Халдейка с удовольствием убежала от такого клиента.
По пути она передала Сашину просьбу своей коллеге, а сама прямиком направилась в соседний зал к хозяину. Его она застала за столом в компании все той же аристократки и сопровождающего ее командира когорты. Смуглая патрицианка прикладывала свой перстень к капле расплавленного сургуча на потертом пергаменте.
«Андрео, – сказала работница таверны, – там клиент подпил и требует водки». «Это хорошо, что требует, – спокойно ответил Андрей. – А ты желаешь, чтобы он бырла просил?
Отлично! Выпил человек, понравилось ему, и еще хочет. Или он дебоширит?» «Не совсем. Он у нас первый раз, как сам сообщил, но при упоминании о водке стал не совсем нормально себя вести, разнервничался», – продолжила девушка. Андрей с извинением посмотрел на Камиллу, пожал плечами, мол, извини, издержки профессии. Та закатила глаза и повернула голову набок, показывая, что ей это не интересно, и она от всего уже устала. «Тогда позови стражника. Пусть разберется. Ты не видишь? Я со своей госпожой разговариваю. Не мешай», – отмахнулся Шумахер. «Но он белый, а с готами вам проще договориться всегда», – попыталась объяснить свое поведение халдейка. Но тут вмешалась Камилла и грубо бросила в сторону сотрудницы «Чистого воздуха»: «Пошла вон отсюда, если тебе хозяин приказал. Чего лезешь, если тебя не подзывали!» Девушка опустила глаза и удалилась. «Ну и нахалы у тебя в прислуге. А-а, – махнула рукой Дукс, – какой хозяин – такие и слуги». «Это вы обо мне или о себе?» – попытался пошутить Андрей. «Я зайду еще сегодня. И почаще заглядывай в этот пергамент, дорогой раб. Идем, Вергилий», – только и произнесла Камилла и направилась к выходу.
*
Резким движением Роуби метнул шар собственного кала, перемешанного с соломой, в лицо молодого стражника. Последний не успел среагировать, и комок вязкой субстанции угодил ему в область левого глаза. Он пребывал в шоке и не понимал, чем же таким в него мог запустить заключенный, если все тяжелые предметы, включая обувь, у того загодя отобрали. Но вскоре вонючий запах и едкий вкус жижи, стекавшей по щеке, навели его на мысль: «Тьфу! Говно, что ли?» Пока охранник тюрьмы Ориса размазывал фекалии по лицу, агент уже успел вскочить на ноги, и, шлепая голыми ступнями по холодному полу, несся ему навстречу. «Уходим», – скомандовал стражник постарше, извлекая гладиус из ножен и кладя руку на плечо стоявшему впереди товарищу. Пораженный в лицо экзотическим снарядом, молодой стражник частично потерял зрительную функцию. Он направил свой меч в сторону атакующего и попытался покинуть помещение камеры, отступая к выходу. Однако наткнулся спиной на своего сослуживца, стоящего в проходе, потерял равновесие, споткнулся о его ногу и упал. Лежа на спине, молодой стражник видел, как над его телом молниеносно склоняется фигура арестанта. Рука лежащего на каменном полу стражника продолжала сжимать гладиус. Короткий меч, предназначенный для ближнего боя, не составляло большого труда бойцу, даже поваленному на спину, направить на врага. Но он не успел этого сделать, поскольку ударом пятки по ладони гладиус был отброшен в сторону. А следующим движением Роуби достал висевший на поясе у валявшегося в ногах стражника кинжал и проткнул им горло своего врага.
Второй стражник, видя такой неожиданный поворот событий, выскочил в коридор и попытался закрыть за собой дверь. Но тело корчившегося от боли сослуживца не позволяло этого сделать. Дверь упиралась в плечо раненого. Тогда второй попытался оттащить из дверного проема первого. Роуби, недолго думая, метнул в старшего стражника кинжал, а сам наклонился и поднял меч. Однако окровавленное холодное оружие соскочило с закоченевших пальцев, угодило не в шею, а ударилось о кольчугу воина и со звоном упало на пол коридора. Оставшийся невредимым стражник, увидев теперь уже вооруженного гладиусом преступника, без сомнений, приговоренного завтра к смерти, решил отступить и попросить подмоги. И он кинулся по тюремному коридору к выходу из здания тюрьмы.
Роуби перешагнул через тело еще живого стражника. Из его горла, пульсируя, вытекала алая кровь, которая ручейком соединялась с лужицей смеси мочи и крови агента. Роуби усмехнулся, поднял валявшийся кинжал и побежал за оставшимся в живых охранником.
Далеко пожилой воин убежать не смог. Агент его нагнал на полпути, швырнул кинжал и проткнул икроножную мышцу убегающему. Тот вскричал, остановился, извлек из раны оружие, прислонился к двери одной из пустых камер и стал звать на помощь. Роуби понимал, что раненый в ногу воин в сражении на мечах его все равно одолеет. Его, как агента, обучали метать острые предметы, лишать жизни колющими и режущими орудиями убийства, но полноценно сражаться мечом, а тем более коротким гладиусом, он не умел.
Роуби обошел своего соперника у противоположной стены коридора. Хотел убежать на улицу, но остановился. На крики стражника никто не пришел. «Либо они далеко, либо привыкли к шуму, поднятому мной ранее, – решил агент. – Раз гвардейцы не появились, то и не придут в ближайшее время.
Попробуем его атаковать по-другому».
Раненый стражник ковылял к выходу, когда из-за угла появился Роуби с большой деревянной скамьей. «Послушай, – начал стражник, – я дам тебе уйти. Иди. Я ничего тебе не сделаю. Уходи, ты мне не нужен». «Зато ты мне нужен, и я не дам тебе уйти», – сказал агент, разогнался и со всей силы ударил скамьей гвардейца в живот. Тот скорчился и упал, выронил меч. Роуби медленно подошел, подобрал оружие и сказал: «Раздевайся». «Зачем?» – поинтересовался стражник. Ни говоря ни слова, Роуби еще раз врезал ему скамейкой. На этот раз в грудь. «Снимай одежду», – повторил свою просьбу агент. Стражник в знак согласия поднял вверх руку и начал сбрасывать с себя одеяния.
Когда процесс раздевания был закончен, Роуби попросил стражника отойти в сторону от кучи одежды и обмундирования. Гвардеец покорно сделал три шага влево. «Дальше», – скомандовал Роуби. Охранник, хромая, еще произвел пять шагов в том же направлении. Роуби приблизился, заглянул в глаза стражнику. Тот все понял и сказал: «Это будет бессмысленная смерть. Зачем? Свяжи меня, заткни рот, оглуши. К чему забирать безвинную жизнь. Одну ты уже сегодня отнял». «Безвинны только младенцы», – произнес агент и с силой полоснул мечом по горлу своему врагу.
Роуби подошел к молодому стражнику. Тот был еще в сознании и попросил: «Не убивайте меня, пожалуйста». Агент вытащил его в коридор, поближе к горевшему на стене факелу, обошел пару раз вокруг тела и сказал: «А это, мой друг, зависит только от тебя. Понимаешь?» Молодой стражник утвердительно кивнул головой, в готовности сотрудничать, и из шеи еще сильнее потекла кровь. «Ты мне все расскажешь, – подумал Роуби. – К чему тебе держать такие мизерные секреты в себе? Твой инстинкт к существованию будет толкать тебя рассказать все о службе, расположении галерей и порядках в этом заведении».
– Сколько человек охраняет в данный момент тюрьму? –спросил Роуби.
– Восемь, – прохрипел стражник.
– Где они все?
– Один бдит на крыше тюрьмы, другой в караульной комнате, а еще четыре могут в нашу смену спать.
– А караульная комната далеко отсюда?
– На втором этаже в том крыле.
– Когда смена караула?
Раненый молчал, тяжело дышал, закрыв глаза. Он не знал, какой ответ для него будет более полезным. Агент повторил вопрос.
– Вы обещаете сохранить мне жизнь?
– Нет.
– Отчего?
– Ты уже и так одной ногой в царстве Дита.
– Тогда оставь меня в покое. Пусть боги сами решат мою участь.
– Я не намерен более тратить свое время на пустопорожние объяснения с тобой. Последний раз спрашиваю о смене караула.
– Лучше не мешкать. Бегите.
– Ну, что ж, так и сделаю, – произнес Роуби, задрал кольчугу гвардейца до подбородка и вонзил ему меч в самое сердце.
Смерть наступила мгновенно. «Теперь прибраться тут необходимо», – шепотом произнес агент. Он пошел к первому убитому им воину и приволок его совсем голого за ноги в свою камеру. Положил его у самого порога, чтобы через смотровое окно было не так заметно. Потом снял тунику с молодого воина, и положил его рядом с первым со словами: «Полежи и ты в навозе». Потом аккуратно вытер этой туникой кровь в коридоре, взял скамью, принес ее в камеру, приставил к стене. Ловко забрался по ней и снял оба факела, затушил их.
Оделся в форму старшего по возрасту гвардейца. «Великовата, – заметил Роуби. – Толстоват ты был при жизни». «Ничего, мы
