минимуму, – улыбнулся Вергилий.
– Сто золотых за вечер, – подмигнув Пронти, ответил Андрей.
– Сто? – Камилла выпучила глаза.
– А как, здесь же «все включено», даже «ультра все включено», так как заморские алкогольные напитки не под счет, – засмеялся Андрей.
– А напитки действительно прекрасны! Как ты их готовишь?
– Смешиваю плодовые и ягодные сиропы с водкой.
– А что такое водка? – поинтересовался Вергилий.
– Огненная вода, которая безвредна для человека, если бутылями в рот не заливать, – усмехнулся Андрей.
– Ты делаешь такой вкусный хмельной напиток из нефти?
– чуть опьянев, произнес Пронти.
– Нет.
– А из чего?
– Это мое «кноу хоу»?
– Ты изготавливаешь его из кноу хоу? – спросил Вергилий.
– Да, – Андрей залился смехом.
– А как выглядит и где растет это кноу хоу? – задала вопрос Камилла.
– Поэтому оно так и называется, что о нем мало кто знает.
Зачем мне тайну выдавать?
– Андрео, – ласково посмотрела на него Камилла, – разве у тебя есть секреты от своей хозяйки?
– Совершенно никаких, – принудительно ощерил рот ее раб.
– Тогда расскажи мне, я хочу, чтобы в моем поместье также изготавливали сей чудесный напиток, – сказала Дукс и наклонилась в сторону Шумахера.
Андрей уже давно просчитал различные варианты ответа на аналогичные вопросы. Он решил не придерживаться какой-то строгой легенды относительно производства водки.
Суеверным людям он говорил, что сей напиток ему дарован богом Дионисиосом. Те взирали на небо, благодарили бога пьянства за ниспосланный свыше дар. Владельцам попин и таверн, у которых он почти даром скупал готовое превратиться через несколько дней в уксус бырло, Андрей рассказывал, что имеет драгоценный кристалл, который опускает в чан с бырлом и превращает его в водку. Ученому люду и образованной аристократии он вешал на уши пасту, говоря, что имеет огромных размеров закрытую капсулу. Изготовлена она индами из секретного специального сплава серебра, меди, золота и железа. Частенько в рассказах к этим четырем металлам в сплав добавлялся еще порошок истертого сапфира или рубина. В эту капсулу заливали бырло, нагревали его до высокой температуры, в результате чего оно превращалось в водку или спирт в зависимости от степени нагревания.
Гнал самогонку Андрей сам по ночам в своем загородном доме. Оттого секрет изготовления никто не выведал пока. А Камилле и Вергилию он сказал, что Кноу хоу – это корень растения, который выкапывают у барбариан и в небольших количествах добавляют в бырло для изменения его физических свойств.
«Слушай, Андрео, а дай мне попробовать этой самой водки», – попросил Вергилий. «Вот это дело, правильно, настоящие мужики пьют водку», – Шумахер приподнялся и похлопал Пронти по плечу. Андрей позвал своих девчонок и сказал: «Этому господину сто грамм водочки. На самом деле водки. И без шуток. Не вздумайте ему спиртяги налить. Пациента мы постепенно на стакан садить будем». Халдейка загадочно улыбнулась и предложила для закуски начинающему потребителю водки легкую жидкую горячую закуску, например, суп.
– Вергилий, как ты смотришь на суп? – спросил Шумахер.
– Глазами, – ответил Пронти.
– Понятно, что глазами, кстати, от ликера уже окосевшими, – уточнил Андрей.
– Пока нет, – оправдался командир когорты, – но ликер покрепче бырла будет.
– А водка еще крепче, – поднял указательный палец вверх владелец таверны, глядя на халдейку, – поэтому для Вергилия суп из конских за…– Прекрати, Шумахер, свои пошлые шуточки! – Камилла стукнула ладонью по столу. – Видать, и тебе хмель ударил по той отсутствующей у тебя части тела, что у людей мозгом зовется.
– А чего я? – оправдывался Шумахер. – Так блюдо называется – суп «Утро» из конских субпродуктов.
– Пожалуй, не надо, – повел в сторону рукой Вергилий. –Давай что-нибудь традиционное. Может, жареное на вертеле мясо?
– Не вопрос. Две порции «Острого клыка», – сделал заказ Андрей.
– Андрео, – Дукс очень серьезно глянула на своего раба, –пусть Ата не коснется тебя своей рукой. Учти, если к столу подадут запеченный бычий член, я заставлю твою же прислугу тебя выпороть плетью на глазах у всех.
– Острый – это по степени приправ в данном блюде, – парировал Андрей.
– Смотри! – пригрозила Дукс, потом сменила гнев на милость и спросила. – О Саше что-нибудь слышно?
Андрей посмотрел на свою хозяйку и подумал: «Интересно, зачем она задает этот вопрос, если он уже у нее, а я ей сразу говорил, что его убили?» Камилла решила проверить реакцию своего раба на вопрос о судьбе друга. «Если Челентано объявился, то Шумахер выдаст себя обязательно», – подумала Камилла. Андрей приободрился и с надеждой спросил: «Ты слышала что-то о его судьбе?» «Сашу он не видел, – решила Дукс, а вслух добавила. – Я первой задала вопрос». Андрей глянул на Пронти. Тот сидел с каменным лицом, не глядя ни на Камиллу, ни на Андрея. «Никаких известий. А у тебя? – вздохнул Андрей – Ты ж по свету колесила. Может, кто чего видел или слышал о нем?» «Я не Челентано искала»,– помотала головой Камилла. «А что?» – сделав наивное лицо, спросил Андрей. «Кноу хоу, свой корень кноу хоу», – разговор на эту тему закончен, дала понять Дукс.
Далее беседа между тремя собеседниками, пока не подали водку и блюдо «Острый клык», шла в спокойном русле. О Челентано никто разговор не заводил. А тем временем Мигуэль, Грегори и Саша медленно поднялись по ступенькам «Чистого воздуха» и прошли в «Лазурный» зал.
*
Роуби прохаживался по камере. Мочевой пузырь раздулся и мешал соображать, будто его содержимое давило не на стенки этого органа, а на полушария головного мозга. Он погрузился в мысли и рассуждал: «Необходимо охранника завлечь в камеру, иначе никак не открыть дверь. Сам изнутри я замок не вскрою. Значит, у стражника должны быть веские причины, чтобы войти сюда. Он войдет, если увидит свое явное превосходство в силе передо мной, и не будет опасаться за свою жизнь. А когда он окажется рядом, я завладею его оружием. Управлять кинжалами и мечами я умею. Надо, чтобы он отворил дверь. Судя по крикам из коридора, заключенных в тюрьме всего несколько человек.
Чего же им быть больше, если следствие длится одни сутки и всего за одно заседание суд вершится? Так писали относительно этого мира. Раз, два, виновен – костылями прибили к воротам или на каторгу. Читал, что осужденные свою невиновность иногда доказывают и их отпускают. Только это не мой случай. Все равно распятие – высшая мера. Так что попробую убить этого охранника. На вид он молодой и зеленый – справлюсь. Сильнее, чем за осквернение весталки уже не накажут. Ой, ну как же по-малому хочется! Коль в тюрьме мало задержанных, то и охранять их должно небольшое число гвардейцев. Логично».
«Мне пописать нужно, я не могу терпеть, – произнесла вторая субличность тихим внутренним голосом. – Ты терпишь, а мне больно». «О, подал признаки жизни, – ответил ему агент Роуби, – попроси, может, тебе откроют». Но ответа не последовало. Вторая субличность спряталась. Роуби разразился гневом в сторону владельца его нынешнего тела за те действия возле сената, благодаря которым они сюда угодили.
Но это был всего лишь монолог. Второй продолжал сидеть в створках своего сознания-ракушки.
Роуби отмерял расстояние от стенки до двери, всматривался в зазоры между железной дверью и косяком. В туалет хотелось все сильнее и сильнее. «Не мочиться же в угол, как советовал охранник, а потом пары мочи всю ночь нюхать.
Опорожню свой пузырь на дверь, а моча через щель внизу стечет в коридор», – решил агент, задрал хитон, и пустил струю. Улыбка расползлась по лицу, а запах мочевины по помещению камеры. «Стоп! Стоп-стоп-стоп-стоп!» – скомандовал он себе, прерывая на середине этот процесс. В члене он ощутил резь, но поток прекратился. Он отошел на середину камеры и продолжил поливать теперь уже каменный пол таким образом, что жидкость, образовав лужу, ручейком потекла к двери.
Агент опустил подол хитона, посмотрел на пол и сказал довольным тоном вслух: «Пописал или пописал, прям, как художник». Он осмотрел свои руки, сосредоточился и укусил себя чуть ниже сгиба локтя, из раны струйкой закапала кровь. Вторая личность тела подала протест на кровопускание. «Молчи, если жить хочешь. Я тебя вытащу из этого каменного мешка. Только не совершай никаких действий, а то кровью истечешь», – приказал Роуби. Он стал разбавлять соленую желтоватую жидкость на полу каплями красной крови. В итоге в камере виднелась красная лужица. Также кровь, якобы вытекала и в коридор. После такой подготовки агент начал, что есть мочи (ударение на первом слоге, так как то, что ударяется на второй слог, в организме уже отсутствовало) кричать и ломиться в дверь.
Послышались шаги в начале коридора, и Роуби распростерся на полу подле кровавой лужи. Лицом он лег к входу, чтобы иметь обзор. Подошел охранник, сначала глянул в смотровое окошко, потом зазвенели ключи. Ключ повернулся в замочной скважине, дверь отворилась. Роуби ликовал, но рано. Порог камеры переступил все тот же молодой стражник, а за спиной у него по ту сторону двери остался стоять его сослуживец. К такому повороту событий агент не был готов.
Даже, если успеть подняться с совсем неудобного положения на полу и напасть на гвардейца, то второй успеет либо его заколоть, либо захлопнуть дверь.
«Помогите», – только и успел произнести Роуби. «Жилы себе перегрыз», – обратился молодой стражник к пожилому. «Пусть сдыхает – меньше забот будет завтра. Выкинем в Елту, и пусть плывет. Чего переживать, пошли, бырла хлебнем». Дверь захлопнулась, Роуби продолжал лежать.
«Ах, если бы я дольше прожил в этом теле или владел в данной ситуации своим, то… То все могло быть по-другому, – сожалел Роуби. – Подниматься сразу нельзя. Вдруг один из них наблюдает. А если одного взять в заложники? Полезет второй на выручку в камеру или за подмогой побежит?
Вот это вопрос. Знать бы еще их инструкции и действия в таких ситуациях. Надо дверь блокировать, чтобы второй не закрыл».
*
– Вот и выпивка с закуской подоспела. Нам, Вергилий, с тобой по две стопки водки и шашлык, а Камилле ликер черничный с кремом.
– Можно пить? Не отравлюсь? – с недоверием спросил Пронти.
– Давай обменяемся посудой, – сказал Андрей, поставив Вергилию свою стопку и взяв в руку его.
– Как пить этот напиток? – Пронти кивнул в сторону своей стеклянной стопки.
– Залпом. Набираешь полный рот, а потом глотаешь за один раз.
– Не смаковать?
– Это не смакуют, это бухают, – учил Шумахер.
– А какой тогда интерес, если напиток противен? – спросила Дукс, потягивая ликер теперь уже через соломинку.
– Интерес наступает чуть попозже, когда в кровь всосется, и живот не пучит затем целый вечер, как от бырла, – пояснил Андрей.
– Что всосется? – насторожился Пронти.
– Крысиный яд, – с серьезным видом произнес Шумахер, и Вергилий задумался.
– Все, пей, надоело ждать. Вергилий, нам еще работа предстоит. А ты, Андрео, не пугай его, – возмутилась Камилла.
– Пей, пока мясо не остыло и, закусывая, обмокни его в острый соус, – рекомендовал Андрей.
– Эй, ты! – Дукс позвала халдейку. – Мне еще порцию того напитка со льдом, который слоями в стеклянной кружке
