СЦЕНЫ БЕССЦЕННЫЕ. Игорь Бойко.

багровеет). Вот    я и думаю, как обидчика лучше ущучить. А то возгордится, нос задирать начнёт, словно он чем-то лучше нас.
ОВЕРДАН. Нет-нет, он не лучше, даже хуже, наверное. Конечно, хуже. Даже намного. Только не согласны мы тихо мириться с такой непростительной дер-зостью. Понятно: дуб этот нужно быстренько спилить, совсем уничтожить. Ос-татки тоже пригодятся. Говорят (плотоядно чмокает), теперь из всего спирт научились делать.
ТОГЛ (вдохновляется всё сильнее. Даже как-то некрасиво посинел от пере-полняющих его недобрых чувств). Так и сделаем! (Упавшим голосом) Но как?  
ОВЕРДАН (бодро). Умельцев нужных попросим. На то они            и умельцы.
ТОГЛ. Вот так-то! И можешь тогда задаваться сколько душе твоей угодно, не-честивый ирландец!
ОВЕРДАН. Да-да, он у нас ещё поплачет.
Радостно потирая руки, удаляются. Из-за дерева выходит Писатель.
Он подслушал весь разговор.

ПИСАТЕЛЬ. Развеселились подлецы. Это ж какая радость для них  сделать пакость другому. Я сам не в восторге от владельца реликвии  совсем мало об-разован он: книг моих не читает. Но чем старый дуб так провинился, что его хотят извести? Чем?

Вперяет очи в небеса, но ответа там не находит.

А всё зависть  мерзкое жёлтоглазое существо, ползающее по земле и глотающее пыль, поднятую ногами тех, кто уверенно шагает вперёд.
                                    У края сцены стоит Посторонний.

ПОСТОРОННИЙ. Тогл, Овердан. Их души черны, как сапоги кавалеристов парадного эскадрона. Зависть испепелила их сердца, а злоба втоптала в грязь их рассудок. Таких людей отвращает всё, что не несёт на себе печати полного ни-чтожества. Несчастные, они стали извращенцами, потому что наш мир несо-вершенен. А раз так, то они полюбили несовершенство, поклонились ему и в том обрели своё счастье.

КАРТИНА  ВТОРАЯ

Помещение Жалобного управления. Стены не мешало бы побелить. Давно не мешало бы. Регистратор в помятом костюме сидит за обшарпанным столом. Сбоку книжный шкаф, в котором случайно сохранился первый том старинной энциклопедии. Других книг не осталось. Всё украшение стола составляет  чашка с неотмываемыми остатками чайной заварки, сильно мешающими рассмотреть первоначальный рисунок на фарфоре. Второго стула по бедности тоже нет, по-этому даже посетители преклонного возраста вынуждены стоять.

РЕГИСТРАТОР. Миссис Поттер, так вы настаиваете на том, что дерево мис-тера О’Тула мешает вам любоваться из окошка окружающей природой?
МИССИС ПОТТЕР. Ещё как настаиваю. Просто заслоняет он мне всё, на что я привыкла смотреть смолоду. Вот и недовольна      я тем, что нарушается моё естественное право наслаждаться природой. (Наклоняется к плюгавенькому человечку с неприятным лицом и маленькими глазками, похожему на… да на кого угодно! Он поддерживает её за локоть.) Я правильно сказала? Не пере-путала?
ЧЕЛОВЕЧЕК. Всё правильно. Что тут можно перепутать, если дело    и так запутанное?
ПОСТОРОННИЙ (в сторону). Молодец. Даже Шекспир не сказал бы лучше.
РЕГИСТРАТОР. Простите, сударыня, но сколько вам лет?
МИССИС ПОТТЕР (поправляет чепец). Ну, я ещё не настолько стара. Иногда мужчины на улице смотрят на меня с определённым интересом.
РЕГИСТРАТОР. Я в том нисколько не сомневаюсь, что смотрят. Сейчас раз-велось так много близоруких. Но всё же прошу вас объявить свой возраст.
МИССИС ПОТТЕР. Будем считать, что мне под пятьдесят.
РЕГИСТРАТОР. Поздравляю. Вы прекрасно выглядите для своих лет суда-рыня.
Даже не покраснел!

МИССИС ПОТТЕР. Спасибо, о спасибо, ваша милость.
РЕГИСТРАТОР (смотрит в энциклопедию). Но неудобному для вас дереву не менее восьмисот лет, так установили учёные. Если    в дни вашей молодости оно, как вы утверждаете, было настолько малым, что ничего не заслоняло, тогда вам сейчас должно быть не пятьдесят, а намного-намного больше. Как вам удалось так хорошо сохраниться?
МИССИС ПОТТЕР. Что за намёки! Какие восемьсот лет? Да как вы смеете так бессовестно обижать женщину? Мне сейчас никто более семидесяти не даёт.
РЕГИСТРАТОР. И я не дам. А оттого считаю, что дуб не слишком изменился за время вашей беспорочной жизни. Если он вам раньше не мешал, то и сейчас помешать не может.
МИССИС ПОТТЕР (плачет). Вот и я говорила почтенным господам, которые были очень щедры, что не мешает. Но они меня уговорили. Дура я, получается.
РЕГИСТРАТОР. Выразимся мягче  вы неосторожно доверились подозри-тельным людям.
МИССИС ПОТТЕР. Да-да, эти джентльмены были действительно очень по-дозрительными. Но я всегда была такой доверчивой, такой доверчивой!
РЕГИСТРАТОР. Жаль мне вас. Я всегда жалею всех, кто сюда приходит. По-мочь не могу, но жалею всегда.
МИССИС ПОТТЕР. Пожалели – и то хорошо. А другой бы накричал. Сейчас все мужчины такими грубыми стали.
РЕГИСТРАТОР (возмущённо). Все?
МИССИС ПОТТЕР. Кроме вас, конечно.
РЕГИСТРАТОР. Ну, ладно. Сделаем так: передайте тем, кто вас сюда направил, что я вашу жалобу принял и повелю владельцу дуба выкрасить его масляной краской.
МИССИС ПОТТЕР. Краской? А зачем?
РЕГИСТРАТОР. Как раз в этом вся изюминка. Мне самому интересно по-смотреть, что из этого получится.


КАРТИНА ТРЕТЬЯ

На заднем плане картина Малевича «Синий квадрат». Добрые люди, ис-тинные почитатели всего великого, сумели настолько увеличить прославленное полотно, что кроме этого творения больше ничего не уместилось. Любители живописи внимательно рассматривают то, что получилось. Все пробуют при-кинуть, сколько бочек краски ушло на создание этого шедевра.  
На переднем плане - обновлённый дуб. Его покрасили той же краской, что и «Синий квадрат». Удачная маскировка не позволяет большинству сидящих в зале разглядеть, что к чему. Значит, никому он не помеха. Спустя короткое время какие-то подозрительные личности приносят большую пилу       и прикидывают, как лучше погубить лучшее творение природы. Действуют они неслаженно, неумело и всё время поругивают друг друга.
Но вот на сцену решительно поднимаются Воинственные Мужчины. Тела их укрыты бронёй, непроницаемой, по замыслу, для стрел. Чей замысел? Да кто его знает! Головы воинов защищают шлемы, способные выдержать удар самого тяжёлого меча. По тому же замыслу, видать, способные. А вдруг  нет? Зачем эти воины из детских сказок здесь? Простите, но не нужно задавать так много вопросов. Впрочем, они сами в состоянии дать ответ.

ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Мы пришли защитить дуб, которому по-клонялись десятки и сотни поколений. Мы знаем, что наше оружие способно вызвать у вас, новых людей, только улыбку. Пусть от души смеётся тот, для кого нет святынь, кто не помнит песню своей матери над колыбелью и забыл своих учителей, показавших дорогу к знаниям.
ЗРИТЕЛИ (если они случайно оказались в зале). Это так неожиданно. Мы ни-когда не слышали ничего подобного.
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. А что вы слышали до сих пор?
ЗРИТЕЛИ. Мы слышали песни бодрых артистов о том, о сём.
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. И от того вы стали лучше?
ЗРИТЕЛИ. Мы об этом не думали.
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Когда люди перестают думать, наступает закат человечества.
ЗРИТЕЛИ. Ваши слова заставляют нас стыдиться себя.
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Пусть стыд разрубит ваши души пополам. Бросьте худшую часть гиенам, а лучшую оставьте себе. Не поклоняйтесь вождям, недостойным вашего унижения. Склоняйте головы лишь перед теми, кто стал совестью мира.
ЗРИТЕЛИ. Как их найти?
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Не нужно их искать. Они сами найдут вас. Вы легко их узнаете: они ничего не будут обещать вам, потому что обещания  ядовитое оружие лжецов.
ЗРИТЕЛИ. Так что же они нам скажут?
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Они скажут каждому из вас: будь челове-ком!
ЗРИТЕЛИ. И всё?
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Это большая честь  быть человеком. Такая награда предлагается всем, но слишком немногие соглашаются взять её.
ЗРИТЕЛИ. Достойны ли мы такой чести?
ВОИНСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ. Если вы мечтаете о ней, значит, достойны.
ЗРИТЕЛИ. Мы бы хотели помечтать о ней, но боимся. (Прислушиваются.) Тише-тише: что это за музыка?

Оркестр играет увертюру к «Силе судьбы» Верди. Воинственные мужчины с достоинством покидают сцену. А маргиналы с пилой разбежались ещё раньше. Оставшиеся в зале смотрят друг на друга с недоумением.
На сцену поднимается известный тенор и начинает плясать. После неудач-ного прыжка получает вывих ноги, но никто его не жалеет
До сих пор всё было понятно. А дальше начинается совсем непонятное. Слышится задорное ржание коней, и по главному проходу              в партере галопом проносится целый кавалерийский полк с истошно трубящими труба-чами и победно развёрнутыми знамёнами. Возникает сильное подозрение, что солдаты просто ошиблись дорогой, но всё равно интересно.
На авансцену выходит директор театра. Предлагает присутствующим купить у него уникальные жёлуди. Недорого. Никто не хочет. Тогда директор спраши-вает зрителей, нет ли среди них желающих сразиться с ним в шахматы. Если таких не находится, тогда

Занавес.















СПАСИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Вершина великой горы. До неба рукой подать.

НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Скучно. Чем бы ещё заняться? А что будет, если на этот раз я займусь спасением человечества? Опыт у меня есть: утопающих из моря вы-таскивал, замерзающих в снегу отогревал, даже контрольные в детстве давал списывать. Итак  если не я, то кто? Нет такого. Во всяком случае, я его не вижу. Получается, мне выпала эта работа. Остаётся придумать, с чего начать.
Пролетавший мимо ангел, видно, что-то подслушал, потому что, отлетев уже далеко, резко развернулся. Начинается разговор, при котором обе стороны быстро перебрасываются короткими фразами, как теннисисты мячиком.
АНГЕЛ. Что это ты надумал?
НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Да вот  кажется, нашёл себе занятие.
АНГЕЛ. А у тебя получится?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Хотел бы, чтобы получилось.
АНГЕЛ. Это большой труд.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Я привык трудиться.
АНГЕЛ. Это работа для большого человека.
НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Значит, для меня. Это как раз мой масштаб.
АНГЕЛ. Ты шутишь?
НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Шучу. Я всегда шучу. Даже если бы меня везли на Гревскую площадь в одной телеге с Робеспьером, я бы всё равно шутил.
АНГЕЛ. Тогда, я так думаю, у тебя может получиться. В виде шутки. Но ты ведь знаешь  многие раньше пытались. Ничего         у них не вышло. Наверное, слишком серьёзно относились к своей миссии.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Я  другой. У меня выйдет.
АНГЕЛ. Почему.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Мне так хочется.
АНГЕЛ. Очень сильный аргумент.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Ну, уж какой есть.
АНГЕЛ. А ты подумал, чего хочет человечество? Оно действительно мечтает о спасении?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Тебе ли не знать о том?
АНГЕЛ. Знаю-знаю. Только  это всё больше видимость. Стоит ли подыгрывать людям в их неискренности? Может лучше оставить их в покое?
НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Нет, не стоит оставлять. Нужно попробовать возвысить их.
АНГЕЛ. Тогда действуй.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Так и сделаю.
                                         Прошло пятьдесят лет.  На том же месте.
АНГЕЛ. Узнаёшь?
НЕИЗВЕСТНЫЙ.  Узнаю.
АНГЕЛ. Ну как, вышло что-нибудь?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Это как посмотреть.
АНГЕЛ. Давай посмотрим.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. За эти годы мужчины безнадежно обленились,         а жен-щины стали боксёрами, штангистами, метателями молота, борцами сумо и даже государственными секретарями.
АНГЕЛ. Впечатляет. На спасение мало похоже. Ты хотя бы