ЕВДОКИМ И ЕВДОКИЯ

плакать?
- Не буду, родненький, честное слово не буду.
- Тогда я пойду к дедушке, - удовлетворённо вздохнув, ответил стебелёк.
- Иди, хороший ты мой. - Светлана нежно погладила его по худенькому плечику и стебелёк, подпрыгивая, побежал вдоль ряда кресел в самый конец, где, наблюдая за его действиями, сидел пожилой мужчина с гривой седых волос на крупной голове. Светлана, провожая стебелька взглядом, обратила внимание на несколько рядов орденских колодок на груди пожилого мужчины.
«Боевой дед у курносенького» - подумала она.
Светлана села поудобней, снова откинула голову и постаралась заставить себя немного забыться, неожиданно в голове у неё что—то загудело, она крепче закрыла веки, гул не прекращался. Она хотела открыть глаза, но глаза не хотели открываться, ей почудилось, что кто—то хочет ей что—то сказать, ощущение происходящего ей было незнакомо. В сознании Светланы не могло это уложиться, она - пылинка мироздания - была слишком далека от понимания бесконечной сущности человечества. Голос всесильного разума, контактируя с подсознанием, не пробивался в её сознание. А тогда она могла бы услышать и познать. Что детская душа, сделав доброе дело, мгновенно всё зашифровала, не отягощая себя анализом, не вникая в глубину. Она просто схватывает со всех сторон поступающую к ней информацию, накапливает знания окружающей среды в своём биологическом компьютере для последующего рывка, сформулированного в течение тысячелетий людьми, отстаивающими общечеловеческие ценности. «Требовать от философии разрешения всех противоречий значит требовать, чтобы один философ сделал такое дело, какое в состоянии выполнить только всё человечество в своём поступательном развитии». Но сделать научный прорыв, указывающий путь, может и один человек. И кто его знает!? Может быть, именно зтот курносенький стебелёк окажется именно тем, кто первый сможет воплотить в жизнь тысячелетнюю мечту человечества, плюющего на бренное тело и не желающего смириться с потерей индивидуального разума.
Всеми силами стремящегося дать разуму вечное совершенство с помощью бессмертия. Природа нашей планеты, словно гениальный художник, не успокаивается на достигнутом, радуясь и страдая, обливаясь слезами и кровью, миллионы лет накладывает всё новые и новые краски на созданное собой чудо в образе человека. Самоизматывающий труд подходит к завершению. Природа заторопилась закончить шедевр, деланный по заказу ЛОГОСА, запрограммировав его для начала познать самого себя, что он понял совсем недавно, каких—то несколько тысяч лет назад. Осознав поставленную задачу, человек стал искать пути к бессмертию разума. Природа запустила механизм познания, дав человеку свободную волю, а сама стала наблюдать за своим творением. Для начала человек создал мифических богов наподобие себя, посредством собственного воображения он наделил их бессмертием, обрадовался и скоро разочаровался. Природа нанесла ещё один мазок: параллельно с иллюзией бессмертия богов человек, очнувшись от спячки затянувшегося застоя рабовладельческого общества, поднялся во весь рост на развалинах Римской Империи и снова рванулся вперёд. Выкинув богов на свалку истории, приобрёл: АД. и РАЙ. Бессмертие для всех жаждущих. Стал создавать буквы познания, запутываясь в крайностях религиозно-философских учений. Но продолжал карабкаться в этих дебрях, постоянно ища выход из дремучего леса. Пришло время, и из букв познания появились первые слова, несущие в себе концентрированные знания. Вот-вот из созданных им слов человек начнёт составлять предложения, научится читать. Из глубины веков к человеку пришло представление о слитности всего человечества. Если части человечества наносится ущерб, всем людям становится плохо. ОТЧЕГО!?
ОТТОГО, что люди - это дети природы (по словам классиков: «...природа является .нашей плотью, кровью, мозгом и мы принадлежим ей и находимся внутри её...»), организм которых состоит из живых клеток, а сами люди являются живыми клетками планеты, постоянно обновляясь, наподобие своей биологической структуры, они на порядок выше своего микроподобия, им свойственно стремиться оставить после себя мыслящее потомство, заложенное матерью, до конца ещё не осознанное, желание не потерять свой генетический код. Они его не потеряют. Остались минуты, кисть занесена, чтобы под законченной картиной поставить подпись.
Человек познает самого себя! Познав себя, он в первую очередь прочитает генетический код всех живущих, чтобы с его помощью осуществить мечту русского философа Фёдорова Николай Фёдоровича (см.. «Философия общего дела»), рассчитаться перед прошедшими поколениями, проявив при этом созидательную гуманность. Поднимет всех из праха земного, вдохнёт во всех новую жизнь. Не взирая на личности, оставившие отрицательный след в прожитой ими жизни, даст возможность всем в новой телесной оболочке жить ради жизни в бесконечном её разнообразии, объективно понимая, что зло, творимое людьми, моментами оборачивающееся безумным кровопролитием, когда человечество, захлёбываясь в собственной крови, теряя точку опоры, но ценой огромных усилий находило выход из экстремальных ситуаций, было исторической необходимостью познания. Не зная зла в самых его изощрённых формах, человек не смог бы достичь высшей стадии понимания добра. Стать тем, кем он стал. И только тогда, в полный голос, человек может воскликнуть:
- ЗЕМЛЯ! Прародительница моя! Я познал самого себя, обретя бессмертие. Я свободен. Я способен совершенствоваться до бесконечности. Спасибо тебе!
- Молодец, курносенький! Я счастлива, что это осуществилось.. Но не обольщайся, впереди ещё много работы, это только начало бесконечного пути. Я скажу тебе сокровенную тайну. Ты создан мной, чтоб помочь мне познать себя. Вспомни античный миф о том, что когда—то человек имел совершенное тело, соединяя в себе мужскую и женскую природу, но Зевс рассёк его на две половинки, мужскую и женскую. С тех пор мужчина и женщина стремятся слиться друг с другом, чтобы обрести своё единое тело, вмещающее в себя весь человеческий мир. Слияние со мной будет ещё прекрасней. И только тогда, слившись воедино, мы создадим гармонию великого разума, познающего совершенство мироздания в его вечном совершенстве.
Размышляя о мире, природе, человеке, воспроизводя предположительный разговор с первым человеком, доказавшим тайну предначертания, разумная сила хотела помочь ей и успокоить её, но рассказ прошёл мимо сознания Светланы, её биополе, имея редкую возможность получить исключительную по своей важности информацию, оказалось неготово принять сигнал.
Она продолжала сидеть, устало откинув голову назад, так и не поняв, что за гул был в её голове, с нежностью подумала о курносеньком мальчишке, который смягчил тяжесть, лежащую у неё на сердце. Но покой не приходил, снова цветные слайды воспоминаний, стали принимать очертания недавнего прошлого. Ей повезло, если, конечно, можно назвать это везением, присутствовать во время кончины матери. Она приехала навестить родителей, вместе со своим младшеньким внуком Серёжкой, названным так в честь родного дяди Сергея. Дочь Людмила хотела этим подчеркнуть свою любовь к родному брату, хотя на самом деле всё было намного сложней, и скелеты, лежащие в шкафу, когда-нибудь могли заговорить, чего Светлана явно не желала. Она знала, что причины для этого есть, но для своих детей всегда находишь оправдание, она старалась об этом не думать, потому что часть какой-то вины в отношениях сына и дочери лежала и на ней.
Приехала навестить, а оказалось, что через несколько дней ей придётся хоронить мать. Мария, никому не жалуясь, последнее время часто и подолгу болела, все близкие знали об этом, предположений вслух не строили, но в душе были подготовлены к её скорой кончине, все, кроме отца, тот ни о чём подобном и думать просто не желал и не мог.
Она, как только увидела мать, тут же поняла - эта минута не за горами. Мать с пересохшими губами, которые постоянно приходилось смачивать тампоном, пластом лежала, провалившись в перине, на широкой довоенной кровати, черты лица её заострились, серые глаза с укором спрашивали: «Почему я так долго мучаюсь?» Светлана присела на краешек кровати, стараясь всем видом показать, что всё не так плохо. Непоседливый карапуз Серёжка, который минуты не мог спокойно посидеть, на сей раз повёл себя довольно-таки странно. Он не мешал Светлане разговаривать с матерью, молча стоял у окна и о чём-то сосредоточенно думал. На что тогда она не обратила внимания, не до этого было, а сейчас, вспомнив эту картину, была поражена тем, как у маленького ребёнка развито предчувствие надвигающейся беды. Ясно и чётко она видела мать, которая слушала её, не прерывая и не задавая вопросов. Сомнение закрадывалось в сердце, нужен ли вообще этот разговор, и мать разрешила это сомнение, грустно заговорив сама с собой:
«Пригрело немножко солнышко, и опять спряталось, и опять холодно за всякими заботами и сам скрючиваешься в комочек». Лучше бы она не говорила. У Светланы от её слов защемило в груди и слёзы покатились по щекам. А Мария наоборот, неожиданно оживилась и с надеждой в голосе обратилась к Серёже, тихо-тихо попросила его: «Мальчик, пожалей меня». Правнук, нахмурив беленькие бровки, посмотрел на неё, что-то сосредоточенно обдумывая, отвернулся и сказал Светлане: «Бабушка, это твоя мама, ты её и жалей». Светлана была поражена и не знала как реагировать, предпочла промолчать, а Мария, услышав, что он сказал, закрыла глаза, лицо её ещё больше осунулось. Наверно, она загадала себе желание, исполнение которого зависело от ответа маленького человечка. Ответ правнука всё для неё решил окончательно. Ребёнок не умеет притворяться, его детская искренность безжалостна в своей наготе Но чиста - и это помогло Марии смириться с неизбежным и спокойно уйти. Через три дня её не стало, ушла не мучаясь, последние дни её ничто не тревожило.
Светлана с досадой передёрнула плечами, стараясь выгнать из головы ненужные мысли и воспоминания. До её слуха донёсся усиленный громкоговорителем металлический голос дежурного по вокзалу: «Граждане пассажиры! До отхода поезда номер 452 Витебск — Минск, осталось десять минут. Убедительно просим всех пассажиров занять свои места, а провожающих покинуть вагоны». С промежутком в минуту дежурный снова повторил объявление. Светлана мельком взглянула на часы, подумала: «Мне ещё ждать полтора часа. Быстрей бы. Что с отцом теперь будет? Как он один там? Уговорить не смогла, дура старая. Спасибо Галине, вот уж где душа безотказная, опять согласилась помогать ему. Господи, когда всё это кончится? Как я устала!» Ей хотелось ни о чём не думать, но она ничего не могла с собой поделать, воспоминания гнездились у ней в голове, не спрашивая, лезли, заставляя уже какой раз с болью представлять образ отца.
Он предстал окутанной дымкой, всего в двух метрах от неё, с виноватой улыбкой на лице, большие руки свешивались вдоль усохшего тела, напоминая ветви некогда могучего дуба. На нём была одета вызывающая улыбки стиранная-перестиранная гимнастёрка железнодорожника с оторванной пуговичкой на воротнике. Выйдя на