тобой в постель то лечь захочет, с такой неряхой, а? А деткам ты что привьешь? Ведь они не столько твоим словам и нравоучениям внимать будут, сколько твоим поступкам. Иди-ка мать, помойся и переоденься в нормальный вид. Тогда и разговаривать будем.
-Простите, батюшка Афанасий,-возразила Люба,-а для кого наряжаться то? Ведь мой то совсем не выкисает, сейчас сами увидите. Я раньше никогда такой не была, а тут с такого горя скоро и сама запьешь!
-Ты вот что, мать, давай не оправдывайся,-с раздражением в голосе ответил архимандрит,- а делай то, что я тебе сказал. Я дважды повторять не привык. Слышала, что Достоевский сказал? Красота спасет мир! Вот то-то...будь сама красивой, о мир вокруг тебя меняться станет. Смотришь, и батюшка твой изменится: пить перестанет. И тебе от Бога мзда будет: мужа своего спасла! Вот так то мать! Надо быть настоящей христианкой, а не только это имя носить!
Матушка Люба поклонилась духовнику и ушла. А в это время в дверях, пошатываясь, показался батюшка Иоанн, в мятом подряснике, с одутловатым лицом и распатланными волосами. Увидев духовника, он бросился ему в ноги, обхватил их руками, и криком закричал: "Отец духовник, батюшка Афанасий, спаси меня, погибаю! Исповеди прошу!!!"
-Ну, ну, вставай отец, поднимайся, -ласково пробасил духовник поднимая о. Иоанна,-я слышал о твоем горе. Друзья твои и попечители меня привезли. Очень волнуются они за тебя. И я сразу же, как услышал, тут же собрался и приехал тебе помочь. Ну, пойдем к тебе в келию, и начнем исповедь.
Духовник поднял с колен батюшку Иоанна, обнял его, и они вместе побрели в келию. Там батюшка все, как на духу поведал духовнику: и про то, как начал возить наркотики, и про то, как попал в рабскую зависимость от своих господ, и "благодетелей", и про то, как пытался в стакане с водкой заглушить совесть, и про страшный повторяющийся сон, и другие кошмары, и про то, что так дальше жить он не может.
Отец Афанасий все внимательно выслушал, потом минут пять помолчал, видимо собираясь с мыслями, а потом начал свою речь.
-Послушай, отец,-начал он,-да, ты все вроде бы правильно рассудил. Но не задумывался ли ты, что кое что из того, что ты мне сейчас рассказал, грехом по сути не является?
-Как это?-удивленно спросил о. Иоанн.
-А вот так,-ответил духовник; вот например ты говоришь про наркотики. А где в Священном Писании, или у Святых отцов про них написано? Найди хоть одно место?
Батюшка Иоанн тупо смотрел на духовника, и не знал, что ему отвечать.
-Правильно,-сказал архимандрит,-вижу, что сказать хочешь, но не можешь. Нигде не найдешь! Я, брат, всю литературу перерыл, но не нашел нигде. А раз в Священном Писании, и в писании Святых Отцов этого нет, значит это и не грех: во всяком случае это вопрос спорный. Вот, например, сигареты: вроде бы грех, а тоже про них не сказано там ничего. Более того, надеюсь ты слышал про митрополита Кирилла Гундяева?
-Конечно же,-ответил батюшка Иоанн,-сильный митрополит, вот-вот Патриархом будет.
-Так вот,-продолжил духовник,-а знаешь ли ты, что в 90-х годах он поставил в торговую сеть огромную партию сигарет и водки, и вырученные деньги, во всяком случае большую их часть, положил в банк, который сам же и создал, то есть по сути дела присвоил их себе?
-Да, конечно же знаю, его за это прозвали табачным митрополитом,-ответил о. Иоанн.
-Ну и что же отец,-спросил его архимандрит,-а разве совершил он тут грех? Конечно же нет! Ведь если бы это был грех, тогда Архиерейский собор, наложил бы на него прещение: может быть даже и сана лишил. Но ничего подобного не произошло, а наоборот, поступок его даже сам Патриарх одобрил! А теперь подумай отец, табак это ведь тоже наркотик, пусть легкий, но наркотик. А водка? Уж про нее то говорится везде! А он продал ее и сигареты, и не совершил греха...почему, отец? Ответь мне.
-Даже и не знаю, что тут сказать,-ответил батюшка Иоанн,-я в сильном недоумении!
-Ну, а я знаю,-ответил духовник с особой важностью в голосе,-ведь он этим делом огромную пользу Церкви и себе принес! Сколько полезного на эти деньги сделано...как он Отдел Внешних Церковных Связей преобразил! А ведь этот отдел,-лицо Церкви! А теперь, представь себе вот что: ведь Кирилл не вечный, придет время, и отправится он на покой,-ведь старость никого не щадит. И тут вот у него и запас про черный день есть, и в тягость он никому не будет, так как вовремя о себе позаботился, так сказать сам себе пенсию заработал. Воистину, очень мудрый и правильный архиерей!
Ты спросишь, отец: "А как же так, ведь он, мол, народ спаивал?"
Отвечу тебе: "Кто пил, тот и будет пить; это не зависит, есть ли водка в продаже, или нет. Если водка есть,-то будут покупать ее, а если нет,-то будут пить самогон, который гораздо опаснее водки: ведь гонят его не пойми из чего. Получается, что Кирилл еще и пользу им принес: качественной водкой обеспечил. А теперь скажи мне, отец, что важнее для нас всех: жизнь и благополучие митрополита, или жизнь каких-то алкоголиков, которые только создают проблемы в обществе?"
-Конечно же, жизнь митрополита,-ответил о. Виктор.
-Вот то-то же!-духовник поднял палец вверх,-получается, что он еще и пользу всей нашей стране приносит: избавляя нас от алкашей путем сокращения их жизни, а себя наоборот, укрепляя и оздоравливая. Ведь жизнь Кирилла приносит пользу всему нашему народу: еще бы, такой молитвенник и организатор, да еще к тому же и миротворец,-все религии в одну пытается объединить, что бы не было между людьми распрей и вражды.
Видишь как, отец, с первого взгляда кажется грех, а на самом деле вовсе и не грех! Вот так и твоя жизнь, Ваня, принадлежит прежде всего Церкви: помнишь, ты еще при рукоположении присягу священническую подписывал? Ну а потом, -твоей матушке, и твоим деткам. В этом забытом селе, в котором тебе предназначено сеять Слово Божие, нести подвиг апостольства, кто будет их кормить, если не ты? Вот так-то брат, это твоя прямая обязанность!
А как тебе без этих наркотиков выжить, скажи мне? Никак! Ведь посмотри, до чего ты свою матушку довел? На кого она похоже стала, в каких вещах ходит? Я бы на твоем месте со стыда сгорел; в доску бы разбился, а такого бардака, как у тебя, никогда бы не допустил. Вместо того, чтобы делом заниматься, работать, обеспечивать семью, ты запил! Дом до нищеты довел, сам то, посмотри, какой вид имеешь! Вот, где грех то!!! А ты мне про какие-то наркотики глаголешь!
Посмотрят на тебя твои же прихожане со стороны, и скажут: "Ну и батюшка! Пьет напропалую; матушка, как чулида стала, дом рушится, храм постоянно закрыт, в запустении. Не слуга он Божий, а друг диавола! Пойдем-ка мы от него к сектантам; там порядок: пастор ихний чистый, побритый, в костюме с галстуком, хорошими духами от него пахнет, а не перегаром; не чета нашему отцу Иоанну." И что тогда, отец? Не спастись тебе во веки вечные, раз стадо твое отпадет от Православной Веры и в ересь ударится. А теперь, отец, я приведу тебе пример поближе к нам, из нашей с тобой епархии: смотри-ка, брат, вот епархиальный секретарь, о. Александр, надеюсь знаешь такого?
-Конечно же,-сказал батюшка Иоанн.
-Так вот,-продолжил духовник,-известно ли тебе, что он имеет свой бизнес в Княженске: ювелирные магазины, и казино...да, да, самое настоящее казино?
-Что-то слышал на уровне слухов, но достоверно сказать не могу,-ответил батюшка.
-Так вот знай, что это так,-духовник строго посмотрел на о. Иоанна,-и никто ему это в грех не вменил: ни владыка наш, ни я, хотя в народе ропот идет. Но народ то наш,-сущий невежда, и не ему решать, что грех, а что не грех. Ведь не сами же себе они грехи отпускают, а к нам за этим идут: у нас отпущения грехов своих просят. А тут уже мы с тобой, брат, устанавливаем, что отпускать им, а что нет! Как там в Евангелии сказано: "Что свяжете на земле, то будет связанно и на Небе, а что разрешите на земле, то будет разрешено и на Небе". Вот видишь, нам эта власть дана, а не им. Более того, ведь согласно священнической присяге ты, Ваня, должен нам послушание оказывать: то есть архиерею, епархиальному духовнику, секретарю епархии, и наконец благочинному; должен и подражать нашей жизни, как об этом и в Священном Писании сказано: "Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно....поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их".
А теперь, Ваня, для большей убедительности сказанного мною, приведу тебе иллюстрации из окружающего нас мира. Ты слышал, наверное, что я сам из бывших разбойников?
-Да, знаю об этом,-отвечал батюшка Иоанн.
-Так вот, отец, когда сидел я в тюрьме, то многое повидал, и скажу тебе вот что: хорошо живется там тому, кого со свободы греют. Хочешь ты, например, побыстрее домой уйти, -плати определенную сумму, и отпустят тебя по УДО. Хочешь не работать, чтобы твою норму другой делал, -плати, и будет так. Хочешь, чтобы бабу тебе привели потрахаться, -опять плати. И так во всем. А у кого бабла нету, или кто передач не получает, -тот живет на положении коня, то есть раба! И деньги то идут знаешь кому? Работникам колонии!
-А Бог то, этих ментов за это не наказывает?-спросил батюшка Иоанн,-ведь они зеков обирают, и их родственников. А это грешно!
-В том то и дело, Ваня, что не наказывает. Посмотри, как они живут: как сыр в масле катаются! Все, как один, на крутых иномарках ездят, котеджей себе понастроили, дети их в престижных ВУЗах учатся, а многие и за границей.
А возьми к примеру наших депутатов? Как они живут, надеюсь, объяснять тебе не надо? А ведь тоже, с первого взгляда может показаться, что они грешат. А наше с тобой священноначалие? Посмотри, какие терема себе понастроили, на каких тачках разъезжают, какие деликатесы у них за трапезой! Все это, Ваня, говорит о том, что Бог благоволит сильным! Как и в Евангелии сказано, -ведь ты, надеюсь, знаешь притчу о талантах?
-Да, конечно,-ответил батюшка.
-Что там сказано?-архимандрит опять поднял палей вверх,-у кого был один талант,- то есть у слабого, его отняли, и дали тому, у кого было десять талантов,-то есть сильному: имущему везде дано будет, и преизбудет; а от неимущего, даже самое малое отъимется. Вот так-то!
На основании всего мною сказанного, я, Ваня, заявляю тебе, что в том, что ты привозил наркоту,-греха никакого нет! А грех твой в том, что ты, не посоветовавшись со мной, перестал работать, запил, запустил храм и собственный дом, своим поведением бросил пятно на Церковь и духовенство! Каешься ли ты в этих грехах?
Тут батюшка Иоанн, вдруг, как то остро почувствовал свою неправоту и невежество в данном вопросе: действительно, тут духовник был полностью прав,-все его аргументы рассеялись как туман при восходе солнца. Слезы навернулись на его глаза, он судорожно зарыдал, и бросился архимандриту в ноги.
-К-а-а-а-а-юсь во всем; батюшка духовник, простите меня, и разрешите от греха сего!!!-криком простонал он.
Духовник с минуту подождал, пока вопли о. Иоанна достигнут своего предела, затем ласково поднял его с пола, подвел к столу, на котором лежали Евангелие и Крест, наклонил, накрыл епитрахилью, и прочел разрешительную молитву. После этого батюшка Иоанн с облегчением вздохнул, и в изнеможении,
