Кто видел в море корабли... (хроника одного экипажа)

пока в гаване, на                                               рекахъ или рейдахъ, а на путяхъ  противъ  неприятеля никому какъ вышнимъ такъ и нижнимъ женъ не  иметь  

                                          подъ  штрафомъ… 

                                                             (Уставъ Морской  Петр  перваго1720г. Книга четвертая. Глава  первая ст. 36)   

                                                     



          Теперь с экипажем будет научная группа из Питерского НИИ ис-пытывать какой-то  акустический прибор.  Успокоили -  выход на  пару-тройку дней, не больше. Ну, подумаешь  – уже 90 суток... Еще недельку, и ничего с вами не случится. С женами поцеловались через забор.  Злой от такого расклада "Фараон", приказал старпому Ковалю, заместившему Пергамента, убывшего по семейным обстоятельствам, разместить научную группу и поставить ее на довольствие. С тем и убыл. Вечером на лодку прибыла научная группа в составе двух офи-церов и старшего научного сотрудника - женщины, довольно привле-кательной молодухи, лет 30-ти, в брючках  и полушубке. Старпом по-селил их вместе в одной каюте и они, попив чайку в кают -  компании, благополучно отошли ко сну, провожаемые любопытными, мягко говоря, взглядами личного состава.                .                                                 

 В 8 утра снялись со швартовых и, пройдя “узкозть”, вышли в море. Объявили "готовность-2", разрешили выход наверх на перекур.  В цент-ральном посту появилась эта милая особа - старший научный сотрудник, и, испросив разрешения, полезла по трапу наверх, собрав толпу провожающих под люком.  Через минуту с мостика голосом "фараона" загремело:              .                                                                          - Старпома на мостик! - в центральный пост по трапу скатилась перепуганная  научная сотрудница и, мелькнув в переборочной двери при-влекательным силуэтом, исчезла в третьем отсеке. .                               

 – Ну все, зараз буде…,- упавшим голосом пробормотал Коваль, вылезая наверх. И не ошибся  - там  немедленно  раздались  раскаты коман-ирского грома в перемешку с  невнятным оправдательным бормотанием старшего помощника…                                .                               

 - Я вам что сказал? Принять на борт науку! А вы? - слышалось с мостика.                                                                                                            - Так то ж и есть наука, -  убеждал  Коваль. И нарвался.                                                   

 - Какая, к … твоей маме, наука! Это же - баба!  Баба!!!  Ты что, старпом, уже не различаешь? Папуасы, ну что с вас взять! – негодовал командир.                                                                                                                              

  - Тыщ командир, - стоял на своем старпом, - так старший же научный сотрудник!                                                                                                 - Ты мне  зубы не заговаривай, -  пресекал "фараон" старпома, -  нуж-но было немедленно – мне! Доложить!  И вообще, Коваль, впредь - чтобы  я от тебя больше трех слов подряд не слышал! – окончательно разбушевался командир.  Бывший ранее в экипаже старший помощник, Петр Иванович Коваль, родом откуда-то с хутора  близ Диканьки, что на Украине, из самых гоголевских мест, с милым  украинским акцентом смешно выговаривал перед строем – „товарищи ахвицеры”, что вызывало, правда, нездоровое веселье офицерского состава. Старпом свалился сверху в пилотке поперек головы, красный, как ошпаренный:                                        .                                                                  

 - Ну скажить мени… бильше трех!!! А у нього – товариш капитан пер-шого рангу – вже чотыры! Як же я? - от волнения старпом всегда переходил на родной украинский.                    .                                                   

 - Ну что там, Петр Иванович? - поинтересовался механик.  .                       

  - Та, що?  Наказав расселить! Я ему - це ж не баба, це ж… научный сотрудник! А вин мени – баба, бляха... А я йому – яка бляха… Це ж наука! Наказав вахту поставити! - и Коваль пошел расселять.  Освободил целую четырехместную каюту, вселил туда научного со-трудника и выставил часового. Еду носили в каюту, в гальюн водили в сопровождении вахтенного матроса. Подполковник – инженер от науки интересовался:                - Правда, что у вашего командира прозвище - "фараон"?                         

 - Правда, - подтвердил механик, а чего скрывать?  В море ничего не случилось, хотя женщина и была на корабле. Может потому, что "фа-раон" вмешался в процесс? Вот и верь после этого приметам…

                                             

                                                                                                    ДОМА

                                                               

                                                                                                                         Еще далеко до причала...

                                                                                                                              ( Н. Лактионов)

     

             Проводили с корабля научную группу и  в 23.30 свободная смена офицеров, после доклада у старпома, отпущена (или спущена?) на берег до 7.30 утра, потому что завтра в 8-00 – по плану начинается межпоходовый ремонт.  Чтоб вам было… тепло в ваших кабинетах!  На переходе из-за океана личный состав составлял многотомные дефектные ведомости на свои механизмы, хотя все знали, что нужных запчастей в нужном количестве все равно не дадут...Надо будет в-шибать... Или выкупать… за бутылку ”шила”…Знаете, что такое „шило”? Не знаете? Ну, как же! А на всех четырех флотах, от матроса-первогодка до адмирала включительно, знают, что “шило”… это спирт, которым корабль снабжают для разных технических нужд. Знают до всех тонкостей нормы снабжения и всех статей расхода, включая  коммунально–бытовые…                                         Приходная эйфория достигла апогея, когда выяснилось, что ехать-то домой, собственно, не на чем! Попытка через дежурного по дивизии выбить у береговой базы автобус или, на худой конец, „скотовоз”, не увенчалась успехом - машины в боксах, водители в казармах и уже – отбой!                                              .                                                                          

- Так мы же с автономки! - пытались они удивить бербазу. Не тут-то было! Береговая база  для подводников  это  вообще другая галактика.           - Ну и что? Завтра и поедете! - прошепелявил дежурный тыловик, который никогда не возвращался из дальнего плавания, и телефон, прох-рипев микрофоном о своем несовершенстве, отключился.  Объяснять что –то дежурному по тылу посчитали излишним, ввиду  генетической несовместимости этого вида млекопитающих с подводниками.. Зам  давно ушел домой. Старпом  завалился спать. Механик, Владимир Конс-тантинович Малых,  остался в экипаже ввиду отсутствия в городке жены. Лейтенанты окружили командира дивизиона живучести Андрея Шарого, обладателя заветной канистры из нержавейки с спиртом (”шилом”):                                                                                                         

 - Андрей Викторович! Надежда только на вас, иначе домой не попа-дем. Завтра же не наша смена! - жалуется молодежь.  Но Шарому то-же не безразлично. Там Настя…с Алешкой…Совсем близко…             

- А на чем ехать-то? На своих двоих, атрофированных за 3 месяца ненадобности? 15 километров мы не потянем!        

- Да здесь же ЗКП флота строится - самосвалы с раствором каждые полчаса, - сообразил опытный в житейских делах капитан – лейтенант Тимофей Лисицын.            .                                                                      

- Блестящая идея, Тимоха, ты - гений!  - поддержал Лисицына химик Крапивин, - Настоящая флотская смекалка! – и конечно бутылка найдена в считанные секунды. Еще минут 5-6 занимает переливание на корабле. 8 секунд колебался водитель – стройбатовец  (воин строи-тельного батальона). Им строго - настрого запрещено перевозить лю-дей в кабине, не говоря уже о кузове. Но бутылка с заветным содер-жимым, переливающаяся всеми цветами радуги в огнях строительных фонарей, берет верх.  Наконец, безмерно счастливые удачным разрешением ситуации, подводники, пришедшие с боевой службы, с хохотом мчатся домой в кузове самосвала  через снег, ветер, полярную ночь, мотаясь на ухабах и собирая на себя остатки раствора.  Весело – то как! И это естественно – они же  молоды…А о том, что все может и должно быть иначе, пока даже не догадываются… И, наконец, вот она долгожданная минута, дверь открывается,  нет –  распахивается  и  Настя  бросается навстречу, вымазываясь в растворе, который стекает с парадной шинели героя - подводника на изгаженные ботинки. От нее веет теплом, домом и… духами. Алешка, утомившись от ожидания папы, уже спит.              .                                                                

  - Андрей!!! – это пока единственное, что она может вымолвить. И то же самое всем Васям, Колям, Славам, Димам, всем, кто попал-таки сегодня ночью домой. И в этом – все!  3 месяца неизвестности, ожидания и неясной тревоги. 19 тысяч миль и 15 км позади! Настины соленые слезы  катились по его щекам. От него пахло железом, машинным маслом, дешевым одеколоном и еще чем-то незнакомым, ве-роятно присущим только нутру этого гигантского исполина - атомной субмарины.                                              .                                                                  

- Ну, что ты, что ты! - смутился он, не очень понимая ее слез.  

  - Андрей, а у нас тут в городке… говорили, ну… ты только не сердись…, что у вас авария и  будто бы вы трое  погибли… - ты, Коля Донцов и Тимоша Лисицын, - лепетала Настя. И  Андрей вдруг понял, почему флагмех...  Вот оно что - ведь она два месяца терзалась ,жив он, или... она уже вдова... Шарый  целовал жену, гладил ее пушистые волосы и вдруг заметил в них одинокую серебринку.  Офицерские жены… Дома… 

А время-то – 01.38! Дети уже, естественно, спят. Сегодня они пап так и не увидят… Далее - по плану домашней побывки с полным набором всех мыслимых и немыслимых удовольствий.                

    Утром следующего дня “спущенные” на берег  подводники чудом ус-пели на службу вовремя на тыловском грузовике (фуре – “скотовозе”) без скамеек. Дети еще спят.  Моряки очень дальнего плавания поин-тересовались, по случаю, у политотдельского комсомольца  Климу-хина  –  кто  же  там вчера проходил “узкозть” перед подводной лод-кой и задержал ее вход в базу?                                                                                    - Да никто не проходил!  Вы, ребята, пока вас  там носило,  забыли, что на флотах с 13.00 до 15.00 “адмиральский час”.  Оркестранты и встречающие после обеда, как обычно, отдыхали. Ну, вас же встрети-ли… Цыплята - табака…                                                            .                - Встретили, - отвечают, - позже… с оркестром, якорь Матросова вам в задницу…,-  из иллюминатора плавучей казармы виден потускневший и выцветший на полярных ветрах лозунг на сопке: - “Подводник - профессия героическая!” и – “Помни войну!” .                         

 В 8-00, после подъема флага и проворачивания механизмов, не  откладывая ни одной минуты, начали межпоходовый ремонт. Правда, без особого