ГОДЫ ЖИЗНИ

обыкновенный инженерный значок общего образца. Но на поле значка каждый факультет имел свой символ. На значке нашего факультета был изображен нос военного корабля с орудийной башней. Мы же готовились стать гражданскими кораблестроителями. Решили изменить символ и вместо военного корабля поместить туда абстрактное изображение носа корабля с обложки журнала «Судостроение». Значок из серебра мы заказали в художественной мастерской, славящейся своими ювелирными изделиями. На значке была надпись «ТРI - 1960». «Освятили» мы эти значки на «междусобойчике» после защиты диплома дома у Вовы Филончука, опустив их в стаканы с водкой и достав их уже из пустых стаканов.
Но пока диплом был еще не защищен. Никто не знал еще куда он получит направление на работу. И это волновало нас больше всего. Я уже писал об этих моих заботах в своих воспоминаниях «35 лет в судостроении». Поэтому я не буду подробно останавливаться на этом. Скажу только, что в последние недели я вел переговоры с главным инженером ЦКБ «Ленинская кузница» в Киеве о том, чтобы получить туда направление. К сожалению, получить направление мне не удалось, но мне было обещано, что если получу свободный диплом, то меня примут в это ЦКБ. Таким образом на распределительной комиссии я попросил свободный диплом и в связи с дефицитом мест получил его без проблем. Многие наши ребята получили направления не по специальности по той же причине.
И вот настал день защиты диплома. Все преподаватели и студенты знали, что у меня будет сложная защита. Перед заседанием ко мне подошел преподаватель по конструкции корпуса Прейс и сказал, что он задаст мне вопрос по строительной механике корабля с целью повышения моей оценки. Я должен быть готовым к ответу.  Я был ему, конечно, благодарен за сочувствие.  Возглавлял государственную комиссию контр-адмирал Логинов, начальник одного НИИ ВМФ, в общем то человек весьма симпатичный и совсем не «кровожадный». Я сделал сообщение по моему проекту, ответил на заключение руководителя проекта и рецензента, сослался на разработки ЦПКБ-1. Оценив ситуацию, Логинов обратил все свое внимание на узловой вопрос проекта – самовываливающуюся грузовую стрелу, которая ни у кого не вызывала никаких возражений. Затем последовала «домашняя заготовка» со стороны Прейса, Я детально ответил на вопрос. На этом мои мучения кончились. Мне поставили за диплом «четыре». Итак, я стал «дипломированным специалистом».
История с моим дипломом имела свое продолжение уже после года моей работы по  специальности. В журнале «Судостроение» была опубликована статья о судне, построенном по проекту, послужившему мне прототипом диплома. Там были изложены все преимущества  новых конструктивных решений. Я не поленился и написал моему руководителю О.Д.Бусселю об этой статье. Он мне просто ответил, что мой диплом сможет теперь служить прототипом для других студентов. Вот что значит сила печатного слова.  
Наконец мы все с дипломами. Началась неделя сплошных праздников. Сначала в студенческом ресторане «Лайне» на Ратушной площади. Затем несколько раз собирались по домам наших коллег. Один раз пригласили в гости к Жене Кондратьеву, где нас угощали пельменями из лося. В один из пельменей положили «счастливый» финик, который достался мне. Таким образом я оказался счастливчиком.
Наступил наконец день отъезда из Таллинна. Я прощался с городом, который стал мне родным и надеялся, что вижу его не в последний раз. Мне пришлось потом несколько раз возвращаться в него. Последний раз я был в Таллинне в 1990 году, ровно через 30 лет после окончания института.

3. ЛОШАДИНЫЙ СЛУЧАЙ.
   (Перевод с немецкого)

Это простая история из моей юности. Но уже много лет мой внук слушает ее охотно и требует еще и еще раз этот случай ему рассказывать. Вероятно кому-нибудь когда-нибудь будет интересно услышать ее тоже. Это было в бывшем Советском Союзе. Тогда я учился в Политехническом институте. Летом в 1956 я поехал со многими моими коллегами в Казахстан для оказания помощи вновь созданным сельскохозяйственным предприятиям - совхозам, которые там организовывались к этому времени. Нашему совхозу было всего один 1 год и он находился еще в периоде постройки. Он нуждался во многих строительных материалах. Поэтому нашим первым задание стало обеспечение строевым лесом. Нас,  20 юношей и 4 девушки, направили в северный Казахстан для валки леса и его транспортировки в совхоз. Кроме таких различных инструментов, как мотопилы, топоры, лопаты, мы получили для поддержки две лошади, которые должны были выполнять необходимые тягловые работы. Так как я имел ранее некоторый опыт с лошадьми, то на меня возложили за них ответственность. Поездка на лесозаготовки была утомительная. В обществе с обоими жеребцами я ехал в открытой грузовой машине. Длинный путь лежал перед нами, больше 400 километров. Лошади были очень молоды и боязливы, так как они первый раз ехали машиной. Я должен был попутно их успокаивать и одновременно охранять себя и мой чемодан от копыт. К концу пути я остался к счастью невредимым, но мой чемодан нет.
Когда мы прибыли в лес, лесник кратко рассказал, где  должен был строиться наш лагерь и как обычно валят деревья. После этой из короткой лекции исчезал лесник. Мы остались в глухом лесу предоставленными самим себе. Студенты во все времена молоды , романтичны и оптимистичны. Поэтому просто принялись за работу без оглядки. Сначала построили два шалаша, для дам и мужчин, потом выкопал колодец. Почти в полночь состоялся наш первый ужин у лагерного костра. Настроение было замечательное.
Следующим утром наступили суровые будни. Деревья валить в лесу - это совершенно другое дело, чем слушать лекции профессоров в аудиториях. Это поняли мы очень скоро. Но "не боги горшки обжигают". После нескольких сваленных  деревьев мы стали увереннее, чем прежде. Работа была  достаточно тяжелая, но день ото дня все лучше и лучше. Мы валили высокие сосну, срубали ветки и суки, складывали сосновый лапник в кучи. Очищенные стволы деревьев откатывали к лесным просекам. Оттуда мы должны были буксировать бревна к автодороге с помощью лошадей. Но здесь и начиналось самое ужасное - наши жеребцы не хотели тащить ни за какую цену. Это были молодые кони, которые ни разу не впрягались в упряжь. Все наши попытки, кнутом и пряником, принудить их к работе, рухнули. Упорство лошадей было непоколебимым. Мы вынуждены были сдаться. Лошади получили  свой "больничный лист". Весь день паслись они вокруг лагеря. Чтобы они не убегали далеко, я их стреноживал. И кто должен был выполнять работу в лесу, где никого кроме нас не было?. Конечно мы вынуждены были тащить голыми  руками. С потом и кровью, с шутками и проклятиями, подобно лошадям тащили мы тяжелые сосны лесом к дороге. Вечером мы приходили в лагерь совершенно обессиленными. Перед ужином я должен  еще вести лошадей на водопой. Кто кого поддерживал - был большой вопрос.
Однажды вечером я пришел в лагерь и не нашел лошадей. Они исчезли бесследно. Это было для меня горькой неожиданностью. Немедленно бросились мы их искать. Уже был поздний вечер и в лесу ничего нельзя было увидеть. Оснащенные фонариками мы бродили среди деревьев и кустарников. Несколько часов прошли в поисковой лихорадке. - Без успеха! Мы отчаялись совершенно, я особенно, так как был ответствен за лошадей. Каждая лошадь стоила тогда 4000 рублей. Для меня это была куча был денег. Как студент, я не мог оплатить эту потерю. Вопреки отчаянию поиск шел далее. Но старая пословица говорит " Кто ищет, тот найдет!". На поляне мы увидели светлое пятно. Осторожно приблизились ê íему. В слабом свете моего фонарика я узнал беглеца - белый конь Васька. Рядом с ним совершенно незаметный из-за темно-коричневой шкуры пасся конь Валет. Ноги обоих были распутаны.
Когда они заметили наше намерение их поймать, они отбежали на сотню метров. Еще раз мы попытались приблизится к лошадям. И снова напрасно! Тогда мы решили сначала ловить только белого Ваську, так как он в темноте был лучше виден. Мы разделились на две группы и попробовали Ваську зажать между двух фронтов. Это нам удалось почти. К тому моменту, когда я был готов, схватить коня за уздечку, жеребец повернул в сторону и между двумя фронтами пролетел галопом к свободе. Эта охота в темноте продолжалась очень долго. Наконец удалось нам загнать лошадь в колючий кустарник. При каждом движении колючки впивались в коня. Он испугано стоял совершенно неподвижно. Осторожно я приближал к нему, схватил уздечку и вывел Ваську из кустов. Потом я сел на него верхом и попытался догнать Валета верхом. Но он со своей темной шкурой исчезал в мраке леса. Кто-то сказал: " Если мы оставим его в покое, вероятно он сам придет за Васькой следом". Очень уставшие побрели мы без Валета назад к лагерю . Вдруг я услышал за нами спешный топот копыт. К нашей радости это был Валет, который не захотел без друга Васьки в лесу оставаться. Мы все собрались в  лагере.
После того, как напоили лошадей, мы сели у лагерного костра для ночной трапезы. Только теперь признался мой товарищ Леня Савченко, что он из сочувствия к лошадям, которые весь день паслись стреноженными, решил èõ развязать. От радости, что все хорошо окончилось, никто его не ругал. Еще много лет после этого вспоминали мои друзья о подробностях этого лошадиного случая.

                     4.  35 ЛЕТ В СУДОСТРОЕНИИ.  

   Это мои воспоминания о 35-ти годах жизни в Киеве после окончания института, то есть, по сути, трудовая биография. В основном они посвящены моей работе, но приводятся и эпизоды семейной жизни. В этих записках я рассказал о «себе любимом» и об отдельных людях, с которыми связала меня жизнь. Разумеется, всё изложенное здесь субъективно в той мере, в какой субъективны любые записки-воспоминания.

4.1. ЗДРАВСТВУЙ, КИЕВ!

   Свою специальность инженера-кораблестроителя я получил в Таллинском Политехническом институте. Это была профессия моей мечты, и я смог осуществить эту мечту несмотря на многие препятствия на моем пути. Но это отдельная тема, касающаяся времен юности. Возможно, я когда-нибудь опишу этот период жизни, но пока – об институтских временах. Нас в институте готовили поначалу как специалистов в области военного кораблестроения и судоремонта. Это было время, когда при Н.С.Хрущеве готовилось большое сокращение армии и флота (до 1 млн. 200 тыс. человек). Естественно, сокращалась и программа военного кораблестроения. Ко времени окончания института потребность в специалистах-кораблестроителях резко упала, и нам предложили искать себе будущее место работы самостоятельно. Дело это было непростым, и пришлось устраиваться через возможных родственников или знакомых. К счастью у меня имелся двоюродный дядя-кораблестроитель, живший в Горьком, где он занимал довольно высокое положение. За год до окончания мною  института он был в гостях в Киеве у своего родного брата. Родители с ним встретились и поведали о моих проблемах. Он обещал помочь и для начала договорился в Киевском проектно- конструкторском бюро Днепровского Пароходства (дальше ПКБ) о прохождении мною технологической практики, а также прозондировал в ЦКБ