плечами.
-У меня есть заключение эксперта и приговор суда.
-Ещё бы, я сам приложил руку к тому, чтобы они у вас были… Так вот. Через некоторое время – короткое, к сожалению, - вы увидите, что я вам оказал очень большую услугу.
-Ну, это я и сейчас вижу. Вы ничего не попросили за это.
-Именно об этом я и хотел поговорить.
Он оглянулся. Вроде бы следящие камеры далеко, а подслушивать из персонала некому.
-Скоро голод станет тотальным, когда каждый будет сам за себя. У ваших пациентов и так мало шансов, а у Ника среди них будет ещё меньше. Я прошу вас… дайте ему сбежать. Пусть он будет сам за себя уже там, на свободе, а не среди этих… кто уже убивал. Пожалуйста.
Директор посмотрел в сторону. Райнеру показалось: он заранее знал, о чём его будут просить.
-Отсюда не на чем выбираться, - вполголоса заметил директор. – Лечебница на отшибе, регулярных рейсов, разумеется, нет.
Райнер очень глубоко вздохнул.
-Я дам вам номер. Позвоните, скажите всё… его заберут. И… спасибо.
-Не за что. Будем держаться, покуда сможем.
***
Отцу Ника люди позвонили с полдороги: заблудились, не знали, куда вышли, и как быть дальше, очень рисковали, - засекут, перехватят, выйдут на след… Сартен-старший не спал, хотя была ночь, а Райнер стоял у окна в мансарде и слышал звонок далеко в доме.
Из окна свет падал наружу, и видно было, что туман движется, изменяется, в нём чудились какие-то фигуры, которые через мгновение уже распадались. Вокруг дома была темнота, только далеко-далеко еле пробивались огоньки, туман был сильнее их, почти забивал, никто не мог быть сильнее тумана, это было его время, его ночи… Особенно жуткими были его дни, когда он окружал на расстоянии, отступал - но образовывал круг, за пределами которого ничего не было, только серая пустота. Райнер давно уже не видел этого своими глазами, но сейчас вдруг всплыло в памяти, чётко и ярко.
Сартен-старший позвал его: да, люди заблудились, нужно пойти встретить, они забредут в ночи невесть куда и попадутся.
Райнер взял машину и уехал в ночь, и туман сомкнулся за ним.
Он не верил в эту весну, хотя она уже подкрадывалась, дышала потеплевшим воздухом, хотя – он знал – под туманом уходил снег, и скоро будет пробиваться трава… Он не верил ей, потому что её обещания новой жизни были ложью, потому что это была весна – не его и не их, пока ещё живых, она накатывала на Дис, чтобы приблизить конец, а не подарить начало.
Где-то в чужой весне, в чужой враждебной ночи в тумане ждали люди. Пока ещё ждали.
Он долго плутал по просёлочным дорогам. Спросить было не у кого, оставалось только надеяться, что люди выйдут из убежища. Последняя весна… если он их не найдёт, это будет их последняя весна. А так – к Переходу, как только на реке севернее вскроется лёд. Он не знал, сколько между ними расстояния, и сколько времени – между нынешней ночью и их пересечением Перехода.
Райнер ориентировался по приметам, которые сказал ему Сартен-старший, боялся напутать. С шоссе доносились звуки, но туман искажал их, обманывал, было непонятно, далеко ли на самом деле гоняются лондар по дорогам…
Вроде бы где-то здесь.
Он остановил машину, вышел. И куда теперь? Леса, овраги… их можно обшаривать неделями, если не знать местности – никого и не найдёшь…
Райнер ждал. Да, им сказали, какая машина, как он выглядит, но много ли от этого толку, ведь люди не видят в темноте? Им придётся рискнуть и всё-таки выбраться сюда, к дороге. Конечно, они слышали, как он подъехал. Слышали, что остановился. Должны пойти на разведку. И они должны быть очень бесшумны, иначе они бы не выжили в эти проклятые десять лет…
-Руки за голову! – резко бросили ему из темноты.
Райнер обернулся на голос. Да, они умеют думать о тех, кто видит в ночи: никого не видать.
Медленно поднял руки.
-Твоё имя!
-Кари. Кари Ригети.
-Хорошо.
К машине скользнули двое, он увидел грязную бесформенную одежду и взгляды, больше похожие на прицел. Несколько мгновений они изучали Райнера, потом юркнули в машину. Он быстро сел за руль.
-Это все?
-Да. Нас было четверо, двое… не дошли.
-Ясно.
-Нет. Ничего тебе не ясно. Мы почти дошли, это здесь уже где-то… караулили. Мы удирали, потому и заблудились. А туман нам помог спастись. Но не всем.
Райнер мысленно выругался. Выследили. Но – как? Неужто в Харме стали расследовать смерть Дарьяна Эраре, искать мотив… подняли то, чем он занимался, и вышли на него и его ферму?..
Он развернулся. Теперь бы ещё и самому не заплутать… Туман стал гуще, космы проскальзывали мимо окон, и хотелось лишний раз проверить, хорошо ли они закрыты.
Те двое молчали. Потом один – точнее, одна – тихо попросила его ехать поосторожней: в туман машины часто бьются, да и…
-Не надо, - резко сказал Райнер. – Ничего тут из тумана не появится. Мы не у Перехода, а без Силы никаких видений не будет. Разве что у человека особенно неустойчивый ум.
Всю дорогу он думал только об одном: в доме посреди полей ждал его возвращения одинокий больной старик, и туман смотрел в его окна.
***
Ночью. Они придут ночью. Райнер знал, что имеющихся средств не хватит не то что отбить штурм, но просто продержаться до рассвета. Сколько человек пришло в последнее время? Восемь? Ещё Сартен-старший, который почти не встаёт с постели, и он. И ещё те, кто пришёл раньше. Два подземных хода. Один выходит к реке, там спрятан катер. Ник после побега так и не звонил. Значит, не может.
Райнер не мог объяснить, с чего он так уверен в грядущем штурме. Люди смотрели непонимающе, но спорить не решались. Вокруг была всё та же тишина, от которой сдавливало горло: она вот-вот взорвётся выстрелами, зачем же так врать людям, зачем вставать на сторону Смерти, она и сама справится!..
Он разрывался между экранами от следящих камер и Сартеном. Старый винодел умирал. Райнер боялся того момента, когда он обязан будет найти Ника и сказать ему, что его отца больше нет.
Потом пришли ещё трое – две девочки и парень. Райнеру стало нехорошо от мысли, как с ними придётся удирать. Разве что везение, но жизнь показывает, что выдача его очень ограничена… если не закончилась.
Он думал о том, что нечего ждать, что надо хватать их всех и уходить к Переходу, пока ещё можно. Но – как бросить отца Ника? Дорогу старик не перенесёт…
Он до боли вглядывался в экраны. Когда на одном из них шевельнулась серая точка – вскочил, как ошпаренный, бросился в комнаты: всё, уходим, ждать нельзя, идите в подземный ход… И тут началась стрельба.
Райнер рванулся к Сартену, в него тут же вцепился десяток рук: не лезь под обстрел, и его не вытащишь, и мы без тебя никуда не дойдём!.. Он отмахнулся, пригнулся, переждал несколько мгновений – и побежал.
Он чувствовал, как близость Смерти сделала его почти крылатым. Он нёсся, на мгновение опережая выстрелы, прижимался в углу – до них, потом вскакивал и снова бежал. Выстрелы вспороли тишину, он почти видел, как наверху, в своей спальне лежит с открытыми глазами старый усталый человек и смотрит в темноту…
Когда он остановился на пороге, выстрелы стихли. На миг показалось – они ворвутся в дом, отсюда никто не выйдет, и это он виноват, он не должен был покидать людей… Но потом он встретился взглядом с Сартеном, и все мысли вылетели.
Сартен-старший уходил. Он был спокоен, он даже успел увидеть Райнера и улыбнуться ему – прощающе и прощально. А потом глаза его стремительно остекленели, и осталось только подойти и закрыть их ладонью…
Райнер вздрогнул от того, что внизу что-то взорвалось. Дверь? Значит, они уже внутри. А люди?
Он попытался вернуть то почти сверхъестественное ощущение лёгкости, предвидения, но не получалось: Смерть забрала того, за кем приходила, и ушла, её присутствие больше не изменяло реальность. Райнер стиснул зубы и метнулся в коридор.
Там было пусто. За углом потайная дверь, за ней – ход в подвал, дальше уже проще… Где-то внизу грохнул выстрел.
Райнер глубоко вздохнул и бросился вперёд, со всего размаху впечатался в дверь. Ничего. Не страшно.
Он обострённым чутьём слышал шаги: поднимаются по лестнице, оборачиваются, пытаются понять, есть ли наверху кто-то живой.
Открыть дверь. Бесшумно закрыть её за собой. Здесь крутая лестница, почти вертикальная. Шаги по коридору, близко. Сейчас они зайдут в комнату, где умер Сартен-старший. Точно, заходят… Райнер зашагал вниз – стараясь попадать в ритм чужих шагов. Ниже, ниже, очень круто, поторопишься – загремишь… Всё. Теперь будет узкий лаз, дальше коридор и подземный ход… И лучше не думать о том, успели ли люди выйти.
Наверху раздались выстрелы. Правильно, - на всякий случай, вдруг нашли живого… Райнер скривился. А Ник будет думать, что отца убили…
Он протиснулся в подземный ход. Закрыть, завалить дверь, чем дольше они провозятся, тем лучше. И – вперёд, к реке, там спрятан катер. Скорее. Они должны ждать, - так договорено на случай штурма. Если только выбрались…
Райнер бежал по подземному лазу, пригибаясь, чтобы не стукнуться о низкий потолок, знал, что долго, но сейчас казалось – он никогда не закончится… Потом потянуло свежим воздухом, он замедлил шаг, прислушался. Есть ли там кто? Свои ли?
Лаз сужался и поворачивал, он выполз на четвереньках в траву, рядом плескались волны. Отсюда не видно дом, здесь кажется, что вообще нет никакой цивилизации, только дикая земля… Если бы так.
Райнер поднялся, огляделся. До катера идти по берегу, всё заросло, вода смывает следы… деревья с переплетёнными корнями – живой шалаш, надо нырнуть туда, уже по пояс в воде.
Его схватили, чуть не вывернув руки, и он понял: это люди, они не видят в темноте... Было больно, но всё же захлестнула выстраданная радость: они выбрались, они дошли, они здесь.
-Это я, - хрипло сказал он. – Отпустите. Дождёмся рассвета – и вперёд.
-Извини, - помедлив, сказал кто-то из темноты. – Залезай в катер, давай руку.
-Все здесь?
-Нет…
Райнер перевалился через борт.
-Сколько осталось?
-Девять.
Он подумал, что почему-то знал ответ наперёд. Показалось – где-то далеко, на границе слышимости, - шаги. Показалось?
В ветвях кричала ночная птица. Кто-то из людей зябко кутался, они грели друг друга… как же мало их осталось. Знакомая дорога до Перехода, уже не раз пройденная, - а сейчас кажется, что страшно далеко, чуть не через всю планету. Тот самый безнадёжный путь сквозь ночь, который мерещился на военной базе. В поместье остались четыре трупа. Может, они решат, что это все? Судьба, пожалуйста, пусть они решат, что это были все! Разве это так много?..
Под утро Райнер забрался вглубь катера, в каюту, на него сверху накидали какое-то тряпьё. Тихо, хватаясь за корни деревьев, вытянули катер на открытую воду, потом врубили мотор – и Райнера прижало к стенке. Он ждал выстрелов с берега, - до последнего казалось, что будет засада, что не могут их так спокойно отпустить, - но нет, берега были пустынны, их залил ровный утренний свет. Можно попробовать уснуть. И опять – некуда возвращаться, некому подать сигнал… Очередная последняя группа? Он уже перестал думать. Границы, барьеры, окончательность – и некогда философствовать, есть только жгучее «сейчас», в котором катер в стремительном полёте режет волны.
***
Они высадились на берег в предрассветных сумерках, в спешке пересаживались в машину, - скорее, только скорее, чтобы успеть до рассвета, первым запихнуть в машину
