Райнера, включить защиту от солнца, вырулить с топкого берега. От колёс взметнулись комья грязи, машина забуксовала, несколько мгновений казалось, что они не выедут, но всё же машина рванулась вперёд, мотанулась из стороны в сторону, - мелькнула мысль, что они сейчас перевернутся, и на этом дело закончится… Потом каким-то чудом им удалось вырулить на относительно ровную землю, и они понеслись сквозь день. Райнер пытался надеяться, что днём они не напорются на охотников, что это дикие края, тут и в мирное время мало кого можно встретить… но получалось плохо.
…К вечеру были выстрелы, вывернувшаяся откуда-то сбоку машина военных, потом ещё одна, и ещё, бешеная гонка без дорог, снова стрельба, и люди кричали, чтобы Райнер не высовывался, он видел слепящие оранжевые лучи заходящего солнца, проникавшие через простреленные стенки. Потом они чудом сумели затормозить, - на несколько мгновений опередили погоню. Райнер ещё не мог выйти, люди отстреливались без него, он слышал крики раненых, стискивал зубы, - он, это он привёз их сюда, на смерть… А потом снаружи всё стихло, и оранжевые лучи угасли.
Он выглянул наружу. Бронированные машины стояли довольно далеко, от них шли лондар. Военные. Да, теперь охота поставлена уже на государственный уровень… На земле он увидел одного из своих, - застывшие глаза смотрели в небо. Внутри что-то оборвалось, на миг он перестал дышать… а потом аккуратно проверил оружие.
Он холодно и без мыслей прицелился в тех, кто шёл. Он не думал, сколько их. Не думал, что остался один.
Поверженная, покорёженная машина беглецов вдруг ожила и огрызнулась. Не ожидавшие огня лондар пригнулись, кто-то упал, а Райнер методично стрелял и стрелял, пригибаясь, прячась от ответных выстрелов, он не думал о том, что военным может надоесть его сопротивление, и они попросту взорвут его убежище, от которого и так мало что осталось… Последний кусок стекла с жалобным всхлипом разлетелся на мелкие осколки, он не почувствовал боли, только лицо вдруг стало влажным, он облизнул губы: да, кровь… Они подходили всё ближе, наконец у него просто стало нечем стрелять, а они не сразу это поняли, он уже лежал на полу, вжимаясь в него и пряча голову…
Его вытащили из машины, он проехался по искорёженным бортам, один из лондар впился ему в шею, - Райнер выругался: парень не понял, что он не человек… Тот через мгновение отшвырнул его в сторону, - заплевался. Райнер краем глаза успел увидеть, как лондар пьют кровь убитых, - не смог смотреть, отвернулся. Его заставили встать, заломили руки. Прямо перед ним стоял командир – то ли начальник подразделения, то ли что-то вроде этого, Райнер так и не научился разбираться в знаках отличия, да и не хотел…
Они смотрели друг другу в глаза. На лице военного ещё не было печати голода, но глаза его говорили о том, что он не строит иллюзий.
Райнер молчал. Каждый из них пытался спасать своих. По закону… да нет, для него уже не было закона. Скольких он успел положить?..
-Отпустите его.
Райнер почувствовал, что руки свободны. Что он будет делать? Убьёт за своих ребят?
Они смотрели друг другу в глаза. Он был один, и надвигалась ночь.
-Райнер, уходи, - вдруг сказал военный. – Ты свободен.
Он вздрогнул. Его - знают. Обложили и загнали… и что теперь?
Хотят следить за ним, за тем, чтобы он привёл - да нет, не к Переходу, до него слишком далеко… значит, к убежищам людей, которые ещё уцелели? А остались ли вообще люди на Дисе?..
-Почему?
-За смелость, - коротко объяснил командир. – Ты заслужил жизнь. Хотя какая наша жизнь…
Он отвернулся.
-Уходи.
Райнер почему-то вдруг понял, что это правда, что это единственная причина, и нет никаких задних мыслей, что всё так же ясно и просто, как угасающее небо. Он поднял голову, - никто не думал возражать, во взглядах солдат было только уважение к тому, кто стоял один против них всех. Он шагнул в сторону, - и внезапно солдаты выпрямились и отдали ему честь.
Райнер неловко убрал оружие и медленно пошёл в сторону реки.
***
Он шёл по степи – без мыслей, без оглядки. Память на автомате подсказала, что надо добраться до ближайшей заправки, и что до неё далеко, придётся идти всю ночь. Он шёл, а усталость не заглушала чёрного отчаяния, перед глазами стояло мёртвое лицо и застывший взгляд, и ещё – как лондар набросились на убитых, и от этого хотелось кричать, а он не мог, и только шагал вперёд, не понимая, зачем это нужно, зачем ему жить, зачем ему подарили жизнь, зачем спасаться от рассвета... Он шёл по степи, а в душе была бездна, и он почти физически чувствовал, как в бездне погасли последние звёзды, - так бывает во время мировых катастроф. Он шёл по степи, ноги наливались тяжестью, шаги становились медленнее, он заставлял себя идти, а минуты падали между ним и убийством на равнине, и с каждой минутой всё безвозвратнее становилось то время, когда люди были живыми, когда ещё можно было что-то изменить… Непоправимость беды придавливала, от неё нельзя было спастись, оставалось только идти и идти по степи, машинально замечать вспугнутых разбуженных птиц и снова идти.
Он не помнил, как под ногами вместо земли появилась дорога, не понял, что ответил притормозившему водителю грузовика, и долго тупо смотрел на тряпку, которую ему сунули, чтобы он вытер лицо: она вся была в крови. Он так ничего и не сказал, когда грузовик без остановки проехал нужную ему заправку, когда водитель поменялся с напарником, а тот включил защиту от дневного света, - всё проносилось мимо, как будто боль в душе отделила его от мира. Он откинулся на спинку, некоторое время смотрел на экран дневного видения, на котором была дорога, но ничего не видел, – а потом вдруг очнулся оттого, что его тормошили, встревоженный голос сообщал кому-то, что парень, похоже, отрубился, может, с ним что-то не то, что ж делать-то… Райнер рывком сел, в первые мгновения не понял, что это за кабина, - а потом нахлынуло, он едва сдержался, чтобы не накричать на водителей, потому что он не смог ничего сделать, не смог, там погибли люди, а они лезут со своими дурацкими заботами… Чуть позже он просто еле слышно поблагодарил и попросил высадить его в ближайшем городе. Они, похоже, были рады, что не придётся ни в чём разбираться…
Когда он спустился из кабины на землю, то чуть не упал, - натруженные ноги не держали. Медленно добрёл до первой попавшейся гостиницы, пошарил по карманам, - документ всегда с собой, деньги есть… мало… Только не думать, только не смотреть пристально ни на кого, - за каждым лицом, стоит приглядеться, встаёт то, мёртвое, и открытые застывшие глаза, которые обращены к небу и ничего не видят… и кровь, вся земля залита кровью… весь Дис залит кровью, здесь просто не видно…
-Номер три-пять-восемь, пожалуйста.
Голос отзвенел громом, Райнер вздрогнул.
-Спасибо.
Тут не красные стены. Почему-то казалось, что должны быть красные.
Можно захлопнуть за собой дверь и упасть лицом вниз на кровать... Нет. Сначала позвонить. Номера, которые он заучил наизусть, друзья Ника, которые когда-то вкладывали деньги в безголовую благотворительность, в его ферму… Ресторан, отлично одетые лондар, обсуждение проекта, - а это правда было?.. Как сказал Ник? Не ответит один – звонить следующему? Хорошо…
-Здравствуйте, я Кари Ригети…
-А, доброй ночи!
-Нет. Она недобрая. Совсем недобрая. Я…
Он вдруг сорвался, голос упал до хриплого шёпота, он глотал какие-то слова, самые жуткие, которые только выпусти на свободу, – и они вцепятся в тебя, чтобы терзать до конца дней, как мёртвые глаза…
-Господин Ригети… Кари. Не надо так. Я понял только одно: вам сейчас плохо. Не надо ничего объяснять, право же, вы так рассказываете, чтобы никто ничего не понял, пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки. Лучше скажите, что вы хотите от меня, что я могу для вас сделать?
Райнер остановился и растерялся.
-Я… я не знаю.
-Хорошо. Давайте по-другому. У вас есть деньги?
-Да. То есть… мало.
-Когда вы хотите вернуться в город?
-Я должен завтра уехать из гостиницы. Только я не знаю, что мне теперь делать!
-Тихо, тихо, погодите, не надо ничего сейчас решать, пожалуйста. Я куплю вам билет на поезд и перезвоню.
Райнер кивнул. Вот сейчас можно упасть… только ничего не изменится, и теперь с этим – жить…
Время застыло, он задыхался в бесконечной ночи. Добрёл до ванной, пока умывался, случайно глянул в зеркало, - пришло усталое удивление, что его вообще пустили в гостиницу: лицо в царапинах, куртка и рубашка грязные, подраны и тоже в крови. Странно ещё, что те, на дороге, остановились и подобрали…
В тишине страшно грянул звонок, – от неожиданности он вздрогнул.
-Завтра поезд… то есть уже сегодня, в десять тринадцать. Неудобно?
-Да нет… мне всё равно. Спасибо…
Прошла мысль: скоро он вернётся в город. Куда? В разгромленное поместье? Зачем? Ответов не было, была лишь пустота и подтачивающая последние силы усталость.
-Когда вы в последний раз делали переливание? – настойчиво спросил далёкий голос.
-Не помню.
Он вдруг обнаружил, что и не хочет. Сна тоже не было, мир стал чужим, далёким и странно-прозрачным. Сколько он не спал? Отрубился ненадолго в грузовике, а до того – тоже урывками…
-У вас есть деньги купить кровь?
Райнер вывернул карманы.
-Нет. Не хватит. Только я… я не голоден.
-Этого не может быть, - в далёком голосе была тревога. – Вы как минимум двое суток без крови, ведь так?
-Наверное. Я не считал.
-Кари… такого не бывает. Что с вами случилось? Вы всё помните, что с вами было за это время?
-Лучше бы не помнил, - Райнер невольно вздрогнул. – А что?
Его собеседник вздохнул и понял, что толку от разговора мало.
-Ничего. Приезжайте, разберёмся… по крайней мере, попробуем.
***
На вокзале его встречали. В мёртвом бело-голубом свете стояло много народу, Райнер боялся не вспомнить лица, но не пришлось: маленького роста кругленький лондар подошёл сам. Райнер отстранённо подумал, что друг Ника всё же сумел как-то выкрутиться после краха фермы, да и одет был не бедно, - значит, как-то сводит концы с концами.
-Поедемте. Вам нужно переливание.
-Нет, - Райнер отстранился. – Я не хочу.
-Вы можете не хотеть, - терпеливо согласился лондар. – Но физиологию это не отменяет.
-Я не буду! - Райнер сорвался на крик, прохожие обернулись. – Хватит, сколько можно! Я уже не могу, не могу!
Он отступил на шаг.
-Погодите, - лондар умоляюще сложил руки. – Пожалуйста, не торопитесь. Ник же с меня голову снимет за вас…
-Нет. Нет.
Райнер оглянулся. Бежать… куда бежать, и как – без денег? Опять пешком? Лондар воспользовался моментом и крепко взял за локоть.
-Постойте. Хорошо, я не настаиваю. Не сейчас. Хорошо?
-Нет. Вообще. Никогда.
-Хорошо, хорошо, - он говорил, как с больным, тревожно заглядывал в глаза. – Пойдёмте, доедем до меня. Вы примете деньги? Это… считайте, что взаймы.
Райнер кивнул. Пока лондар отсчитывал ему деньги, краем глаза заметил – далеко стояли – группу бродяг… и его будто молнией пронизало: уродливые лица, теряющие человеческое, кто больше, кто меньше. Что им надо? Ограбить? Убить?
-Пойдёмте, - быстро попросил он. – Поскорее.
Лондар глянул в ту же сторону, понимающе кивнул. Они быстро ушли с платформы, - Райнер спиной чувствовал взгляды этих уже почти нелюдей.
Они доехали до квартиры, Райнер ел еле-еле, не чувствовал вкуса, от питья отказался
