можете?
- Дело не в том, что я умею, - в который раз начал свои объяснения Семен. - Дело в том, чего вы хотите, чего вам не достает...
- Сталкер что ли? - спросила Ляля и выпустила струю дыма.
- Кто такой сталкер? - не понял Семен.
- Знаете, юноша, - изрекла Ляля, туша сигарету в одном из блюдечек. - Прежде чем вещать тут про смыслы жизни и выдувать из себя громкие звуки, которые Вы называете словами, а значения объяснить не можете, сели бы и почитали немного. Ну, хотя бы за двадцатый век и только классиков, а потом садились бы за стол с образованными людьми и (тут она многозначительно подняла палец с расписным ногтем красивой формы) слушали бы и запоминали.
Семен сник. В который раз у него ничего не получилось. Где-то в глубине опять шевельнулось отчаяние.
- Вы меня не поняли, - извиняющимся тоном сказал он. - То, что я только что сделал, ...
Он вздохнул и с тоской посмотрел на блюдечко с его любимой пастой, откуда торчал бычок со следами оранжевой помады.
- То, что я сделал, может абсолютно каждый, нужно лишь немного ...
- А что Вы сделали? - спросила Ляля. - Горшок на стол как в сказке поставили? И кому это нужно? Тому, кому лень до холодильника дойти? Тоже мне, деяние Апостола.
- Зачем Вы так? - с укоризной сказал Семен. - Люди гибли, стараясь донести Знание до всех. Не их вина, что они не были поняты и услышаны.
Ляля безнадежно махнула рукой.
- С Вами разговаривать скучнее, чем с пятиклассником. Там есть надежда, что он вырастет, что-то прочитает и не будет изрекать банальностей.
- Погоди, Ляля, - снова вступил в разговор Борька. Пока Ляля выговаривала Семену, Борька исследовал лепешку, то есть пощупал ее, обнюхал и надкусил. Лепешка была свежая и вкусная.
- Ты заметила, что он вот это все, - Борька показал на стол. - Это все взял неизвестно откуда.
- Ну и что? - изрекла Ляля.
- Как что? - вскричал Борька. - Так он ведь как щука из проруби! Сколько у меня желаний?
Последний вопрос был обращен к Семену.
- Я не знаю, - пожал тот плечами.
- А я могу заказать счет в банке с миллионом, нет с десятью миллионами долларов? - задыхаясь от волнения спросил Борька.
- А почему нет? - ответил Семен. - Вы только этого хотите?
- Не, давай мне сначала счет сделай, только лучше сразу двадцать миллионов долларов. А потом мы еще кое-что придумаем. Тебе сколько времени на это понадобится?
Семен покачал головой.
- Я не могу исполнять ничьих желаний. Это невозможно. Я могу исполнить только свои желания, и Вы тоже можете исполнить только свои!
- И только “самые сокровенные”, - подсказала Ляля. - Беру свои слова частью обратно. Он, если кое-чего не начитался, то, хотя бы, насмотрелся.
- Да погоди ты, - Борька по-детски взмахнул обеими руками. - То есть счет ты открыть не можешь, а наличные можешь?
- Нет.
- Почему?
- Они мне не нужны.
- Так они мне нужны, - пояснил Борька. - Или хотя бы монеты золотые, старинные? А? Что тебе стоит?
Семен вздохнул. Опять все превращалось в фарс. Он был расстроен и удручен, даже, можно сказать, печален.
- Ладно, извините, - сказал он, вставая. - Спасибо за все.
Он улыбнулся, но улыбка получилась невеселая и какая-то неискренняя.
-Ты куда? - забеспокоился Борька. - Ты не можешь так просто уйти и не исполнить хотя бы одного желания.
- Я не могу исполнять ничьих желаний, - устало сказал Семен.
- Да и зачем? - вставила Ляля.
Она была права. У нее действительно не было никаких причин сожалеть о неисполненных желаниях. Так вышло, что с самого раннего детства все желания Оленьки-Лялечки исполнялись не только благодаря отцу-профессору, но и дедушке, который в свое время быстро успел перековаться из секретаря райкома партии в бизнесмена – сначала торговца, а затем и изготовителя мебели. Ляля была единственной внучкой и никогда ни в чем отказа не знала. Жила она в хорошей квартире, у нее была новая машина, она много и часто путешествовала, любила свою работу, где хоть и случались временами неприятности, но все всегда разрешалось и разруливалось. У Ляли никогда не было сомнений в том, что жизнь ее будет складываться удачно, денег у нее всегда будет много, а она, Ляля, в состоянии решить абсолютно все проблемы из тех, которые иногда встают на ее пути.
У Борьки такой уверенности в себе не было. Не закончив ни одного института из трех, в которых он учился, Борька вел каждодневную борьбу за существование. Будучи музыкантом не очень талантливым, он не сумел, как хотелось, написать хотя бы один хит, чтобы создать себе имя. Вечерами он играл в ресторанах чужие шлягеры, иногда подыгрывал в местной рок-группе, которая особой популярностью не пользовалась. Все чаще Борька задумывался о том, что будет с ним лет, скажем, через десять. Ответа не было, перспектив тоже, даже планов не было решительно никаких, и поэтому неожиданное появление Семена с его способностями делать невозможное, вдруг дало ему шанс, который выпадает один раз в жизни, а тут эта капризная Ляля, которая как сыр в масле катается, благодаря родственникам, вмешивается и чуть не гонит из его, Борькиной, квартиры этого волшебника в немодных джинсах и смешных сандалиях.
- Знаешь, Ляля, - сказал Борька подружке. - Ты бы сходила куда-нибудь. Деда навести, что ли?
Ляля посмотрела на Борьку с презрением и сожалением.
- Поклянчить хочешь? - бросила она. - Ну, давай, давай, может, выпросишь чего.
- Зачем Вы так? - спросил Семен.
Ляля не ответила, взяла сумку, покидала в нее какие-то вещи, сунула ступни с яркими ногтями в изящные босоножки и, не попрощавшись, ушла, лязгнув дверью.
- Ну вот, - вздохнул Борька. - Теперь и она меня бросила.
- Вы хотите, чтобы она вернулась? - спросил Семен. Он все еще стоял в нерешительности, не зная, стоит ли уйти или остаться и еще поговорить с Борькой.
- Слушай, - сказал Борька. - Помоги мне, а.
- Понимаешь, - Семен снова сел в кресло. - Я ведь не волшебник какой-нибудь из детской сказки. У меня нет ни волшебной палочки, ни волшебной лампы и всякого такого. Я точно такой же парень как и ты, только постарше немного.
Борька сидел, смотрел на Семена грустными темными глазами.
- То, что умею делать я, ты тоже можешь научиться делать. Надо только захотеть, разрешить, позволить себе стать тем, кем ты хочешь, чтобы не мучиться каждый день утром, сражаясь с ленью и скукой.
- И что будет? - вздохнул Борька.
- Все изменится.
- Когда?
- Это трудно сказать. Скорее, это зависит от тебя.
- А почему ты мне не можешь просто наколдовать здесь монет золотых побольше, раз тебе это ничего не стоит, а я уж потом сам справлюсь и разберусь. И потом, с чего ты взял, что я страдаю от лени и скуки?
Семен пожал плечами.
- У тебя глаза грустные.
- Так моя бабушка знаешь как говорит? Веселье без причины – признак дурачины!
- В языке, на котором я говорил последние двадцать лет, нет слова “дурак”, и нет слова “умный” - все равны, абсолютно все и во всем.
- Чушь, - не согласился Борька. - Все разные, причем, козлов больше, чем нормальных.
Семен невесело усмехнулся.
- Ты не прав.
- А с чего ты взял, что ты прав? - спросил Борька. Он понял, что от Семена ему ничего не обломится и что продолжать этот разговор смысла особого не имеет, но прекратить его у него тоже не был они воли, ни желания.
- Я прав потому, что счастлив, потому, что каждый день меня ждет что-то новое и прекрасное, я наслаждаюсь каждым мгновением жизни, каждым глотком воды, каждым вдохом! Меня переполняет благодарность за все, что я узнал, пережил и понял, за то Знание, которое мне открылось, за тот опыт, что я приобрел и за то будущее, что у меня впереди.
- Ты болтаешь как пропагандист, только не пойму чего, - перебил его Борька.
- Почему ты не веришь мне? - спросил Семен.
- А с чего я должен тебе верить? - удивился Борька. - Ты тут язык чешешь о высоких материях, а надо всего-то помочь ближнему, то есть мне, раз уж нас судьба свела. Вот смотри, ты умеешь колдовать...
- Это не колдовство, - возразил Семен. - Это то, что дано каждому человеку от рождения, как талант, который всего-то навсего не надо зарывать в землю.
- Ну ладно, - согласился Борька. - У тебя есть этот самый талант. Но почему-то именно нас с тобой свела судьба вместе. А? Это значит, что ты мне должен помочь!
- Ты прав, - согласился Семен. - То, что мы с тобой встретились – это твоя заслуга. Ты ведь пытаешься найти выход из того круга, в котором ты, как тебе кажется, оказался. И тебе представляется, что выхода из него нет ни сейчас, ни через десять лет, а это не так.
- Так мне деньги нужны, - подсказал Борька. - Чтобы из всего этого выбраться.
Он обвел глазами комнату, которая показалась ему совсем уж убогой со всей этой нелепой раскраской, облезлыми обоями, низким потолком и дешевой мебелью.
- Ты не станешь счастливее, если у тебя вот так сразу появятся деньги, - покачал головой Семен.
- Только не три мне, что деньги – зло; ты мне дай их, а там посмотрим.
- Я и не говорю, что деньги – зло, напротив, если они могут кого-то сделать счастливее, то они величайшее благо, но дай тебе кучу денег сейчас, и ты станешь еще несчастнее.
- С чего это ты взял? - встрепенулся Борька. У него затеплилась надежда.
- А с того, что деньги быстро кончатся, и снова будет то, что есть.
- Это зависит от того, сколько денег будет, - заметил Борька.
- А сколько бы не было. Хоть миллион, хоть два. Ты их спустишь в два счета, а...
- Да кто ты такой, чтобы меня так вот учить, - разозлился Борька. - Не хочешь денег дать, тогда вали. Нечего меня корить тем, что я спущу то, чего у меня все равно нет.
- Извини, - сказал Семен. - Я не корю тебя ничем. И если обидел или задел – прости меня. Я не хотел.
- Да ладно, - великодушно простил его Борька.
- Просто я хотел рассказать, объяснить..., - Семен замолчал, то ли подбирая слова, то ли обдумывая, что именно сказать.
- Да не надо мне ничего объяснять, - вздохнул Борька. - Мне всю жизнь кто-нибудь что-нибудь объясняет. Надоело.
Он был зол, разочарован и унижен тем, что Ляля наблюдала как он вымаливал деньги у этого колдуна – не колдуна, и Борька был уверен, что она непременно в самых что ни на есть язвительных выражениях будет рассказывать их общим знакомым как он, Борька, надравшись коньяку, стал ни с того, ни с сего выпрашивать у какого-то забулдыги миллионы, вообразив, что тот волшебник или джин. Борьке захотелось напиться вдрызг, чтобы забыть обо всем хотя бы на время, но пить было нечего кроме странного коньяка, а денег на выпивку после ухода Ляли не стало.
- Знаешь, - продолжил Семен. - Не так давно я тоже ходил по замкнутому кругу и, казалось, нет ни выхода, ни перспектив. Я работал на стоянке сторожем и не спился только потому, что пить не мог.
- Это беда, - посочувствовал Борька.
- Нет, нисколько, - покачал головой Семен. - Я много читал. Покупал все подряд, на что денег хватало. Сначала детективы, потом они мне надоели, я стал покупать другие книжки. Я их читал взахлеб, часто дивился сюжетам и изобретательности писателей. Потом я уехал в экспедицию, потом попал в монастырь, где постепенно стал учиться.
- Ну и что? - Борьке было скучно.
- Так вот, когда я уже кое-чему научился, Учитель дал мне месяц, а может и больше времени, для осознания. Я должен был абсолютно ничего не делать. Каждое утро я просыпался в мягкой постели, кто-то из монахов приносил мне завтрак, если мне хотелось поговорить или во что-нибудь сыграть, монахи разговаривали со мной или играли. Я гулял, ел, спал, снова ел и снова спал...
- А мне
