выпущенный из-за угла, с глухим стуком разбился о бетон. Мгновенно все вокруг заволокло густым, едким дымом. В этот момент Аглая издала короткий, пронзительный свист. Звук, неслышимый для человеческого уха, был хорошо знаком стае одичавших собак, обитавших в окрестностях. Подгоняемые инстинктом, они с яростным лаем вырвались из темноты и набросились на дезориентированных дымом парней. Минуту спустя гаражный комплекс огласили истошные крики. Псы рвали и терзали свои жертвы. Через пять минут крики стихли. Аглая, издав другой, более низкий и протяжный свист, отозвала стаю. Звери, подчиняясь ее воле, скрылись в ночи, оставив после себя лишь смрад и тишину.
Дымная завеса рассеялась, обнажив жуткую картину: пять безжизненных тел юношей, с перегрызенными глотками, распростерлись на земле. Кровь обильно залила асфальт, изуродованные тела безмолвно взирали мертвыми глазами на усыпанное звездами небо. Никогда больше не увидят они лунный свет, не почувствуют тепло солнца, и новый день для них уже не наступит.
– Ну вот, теперь тихо, – прошептала Аглая, – хоть людям спокойно будет спать.
Проходя мимо тел, она едва заметно улыбнулась и, достав из кармана иглу, обработанную спиртом, нанесла на их тела символ меча и весов. Выйдя из гаражного комплекса, пропитанного запахом похоти, алкоголя и наркотиков, Аглая жадно вдохнула грязный воздух города.
– Сколько же скверны в этом городе, – пробормотала она, – я стану вашим Чистильщиком, очищу вас от этой грязи.
Аглая Петровна достала из кармана листовку с лицом разыскиваемого преступника и, разорвав её в клочья, бросила под ноги. Пусть город спит спокойно. Чистильщик не дремлет. И пока она жива, справедливость восторжествует, даже если эта справедливость будет окрашена кровью и безумием.
Жуткий смех старухи эхом разнесся по темным улицам Ильменегорска.
Поздний час выплеснул на улицы ночную элиту, словно из распахнутой шкатулки с драгоценностями. Аглая, ведомая темной охотой, скользнула в лабиринт ночного города, направляясь к кинотеатру в поисках мимолетной добычи. Угрюмый угол дома выставил напоказ хрупкую фигурку: юная девушка, закутанная в вызывающую броню короткой юбки, обтягивающего топа и легкой курточки, отороченной мехом, одиноко курила, словно пытаясь развеять дымом собственную уязвимость. Аглая, с холодным безразличием профессионала, сразу определила: ночная бабочка, заплутавшая в неоновых джунглях.
Аглая приблизилась бесшумно, как тень, ее высокие каблуки не издавали ни звука на мокром асфальте. В ее движениях чувствовалась отточенность хищника, уверенного в своей силе. Она остановилась в нескольких шагах, оценивая жертву цепким взглядом. Девушка, казалось, не заметила ее приближения, утонув в меланхоличной дымке сигаретного дыма.
– Внученька, не подскажешь, который час? – окликнула она девушку.
– Бабуль, ты чего так пугаешь? – вздрогнула та. – Второй час ночи уже. Иди лучше отсюда, у нас по ночам неспокойно.
– Знаю, знаю, внученька. А что ты тут в такую темень делаешь?
– Меня Кристина зовут, кстати. Я тут подрабатываю. Жду клиента, он на премьере, а я не пошла, не хочу светиться перед знакомыми людьми.
– Кристина, красивое имя. А клиента… в каком смысле?
– Ну, клиента жду, да. Я по ночам проституцией занимаюсь.
– Ну, дочка, это дело каждого, конечно. Но мой тебе совет – бросай это дело. У тебя же, наверняка, есть нормальная работа?
– Есть. Я медсестрой работаю в травмпункте. Думаете, мне хватает на жизнь?
– Меня, кстати, баба Глаша зовут. Можно просто Аглая Петровна.
– Очень приятно, Аглая Петровна. А вам не страшно по ночам гулять?
– А кого мне бояться? Я вон не одна, со мной мои псы.
– Ну да, вижу. Это же доберманы, если не ошибаюсь. Они у вас очень большие. Я бы не рискнула вас грабить, – пошутила Кристина.
– Да, большие, – улыбнулась Аглая. – Я чего подошла… Заблудилась. Не подскажешь, как выйти на улицу Ленина?
– Ах да, пошлите, я вас провожу. Все равно мне еще час клиента ждать.
Аглая приняла предложение Кристины, и они нырнули в темный переулок, где сумрак сгустился до осязаемой плотности. Два робких фонаря тщетно пытались пробить брешь в надвигающейся тьме, а пронизывающий ветер, подобно ледяному кинжалу, полосовал лица редких прохожих, оставляя на щеках обжигающий след.
Звук их шагов эхом отскакивал от кирпичных стен, многократно усиливаясь в узком пространстве. Запах сырости и застоявшегося мусора въелся в воздух, проникая в легкие и оставляя неприятное послевкусие. Аглая поежилась, чувствуя, как холод пробирает до костей, несмотря на теплый плащ. Кристина, казалось, не замечала дискомфорта, уверенно двигаясь вперед, словно хорошо знала этот мрачный лабиринт.
– Давно в эскорте? – небрежно поинтересовалась Аглая.
– Лет пять, – вздохнула Кристина. – Брат думает, я всё ещё маменькина дочка, вся такая начитанная, образованная… А жизнь сложилась иначе. Медсестрой стала. Один козёл в юности перечеркнул мои планы, а я ведь в МВД хотела работать, по стопам отца пойти. Брат у меня в полиции служит, а я вот… медсестра. Денег катастрофически не хватает, вот и подрабатываю по ночам.
– Ну, ты же красивая, молодая, – заметила Аглая. – Бросай ты это дело.
Внезапная, кинжальная боль пронзила Аглаю Петровну, согнув её пополам, словно старое дерево от порыва ветра. Тихий стон сорвался с её губ.
– Погоди, внученька… что-то мне дурно… присядем.
Кристина, с испугом глядя на побледневшее лицо бабушки, помогла ей опуститься на ближайшую парковую скамью. В следующее мгновение Аглая, с дьявольской ловкостью фокусника, извлекла из бездонной сумки платок из черного шелка. Окинув окрестности беглым, зорким взглядом, убедившись в отсутствии свидетелей, она резко прижала ткань к лицу Кристины. Мир для девушки померк, сознание ускользнуло, оставив лишь безвольную куклу. Аглая, не теряя ни мгновения, поволокла обмякшее тело в темную пасть густых кустов.
– Жрать, – прозвучал её сухой, повелительный шепот, адресованный двум огромным доберманам, застывшим неподалеку в напряженном ожидании.
И псы, мгновенно повинуясь, обрушились на свою жертву. Клыки, словно лезвия, рвали нежную плоть, когти терзали лицо, превращая его в окровавленное, неузнаваемое месиво. Насытившись, звери отступили. Аглая извлекла из маленького клатча тонкую, острую иглу и уверенным движением вывела на голой коже, среди изуродованных ран, свой зловещий символ – скрещенные меч и весы. Словно отряхивая несуществующую пыль с безупречного костюма, она спокойным, размеренным шагом направилась через парк, к своему дому, унося с собой тайну и запах крови.
Дома Аглаю Петровну встретили лишь безмолвие и сумрак, густевший в углах комнат. Она прошла в кабинет, где в камине уже плясали языки пламени, отбрасывая причудливые тени на стены. Мельком взглянув на своё отражение в зеркале над камином, она позволила себе едва уловимую, загадочную улыбку. Ни одна предательская морщинка не выдавала бремени лет, ни одна серебряная нить не пробивалась сквозь безупречно уложенные волосы. Казалось, сама вечность отступила перед её неувядающей красотой.
Опустившись в кресло с высокой спинкой, Аглая извлекла из резной шкатулки древний манускрипт в кожаном переплете. Его страницы были испещрены готическим шрифтом, сплетавшимся в лабиринт оккультных символов и зловещих заклинаний. Она открыла книгу на нужной странице, где красовался искомый знак – скрещенные меч и весы. Тихим, монотонным голосом, словно шелест осенних листьев, она начала читать слова древнего ритуала, призывая силы, дремавшие в вечной тьме.
По мере того, как она произносила слова, воздух в комнате становился всё более густым и вязким, словно его можно было потрогать руками. В камине взметнулось неистовое пламя, вырисовывая на стенах танцующие силуэты демонов. Аглая подняла взор, и в её глазах вспыхнул безумный огонь решимости. Она сознавала всю опасность, всю смертельную игру, в которую вступила, вызывая к жизни силы, способные испепелить её. Но отступать было поздно. Ритуал должен быть завершен, цель достигнута.
Эта цель уходила корнями в глубь веков, в тайны древнего рода, хранившего страшную, невообразимую силу. Силу, жаждущую жертв, утоляющую жажду кровью и страданием. И Аглая была готова заплатить эту цену до последнего гроша. Она была готова на всё, лишь бы сохранить эту силу, удержать её в своих ледяных руках.
В финале ритуала она достала из шкатулки кинжал с рукоятью из слоновой кости, и, не дрогнув ни единым мускулом лица, вонзила его себе в ладонь. Алая кровь хлынула, обагряя старинные страницы манускрипта. Крик боли вырвался из её груди, но она продолжала читать заклинание, словно одержимая. И в этот самый миг она почувствовала, как в неё проникает сила, темная, всепоглощающая, как сама бездна. Сила, которая обещала ей бессмертие…
Час назад отгремела премьера долгожданного фильма. Миша и Света выпорхнули из кинотеатра, словно птицы из клетки, переполненные впечатлениями. Смех искрился в воздухе, а обрывки фраз о картине сплетались в оживленный гомон. Миша, набравшись смелости, предложил проводить Свету домой – её путь лежал через тихий, ночной парк. Она, с радостью приняв его предложение, позволила увлечь себя в лабиринт освещенных аллей. Шаг за шагом, слово за словом, они делились мыслями, чувствами, мечтами… и Миша чувствовал, как с каждой минутой, с каждым вздохом, его сердце тонет в бездонном омуте Светиных глаз.
– Свет, ты не против, если я прикурю? – спросил Миша, чувствуя острую потребность в никотине. – А то жутко курить хочется.
– Да, конечно, прикуривай, – улыбнулась Света. – Всё равно же на улице.
Миша отошел к тротуару, достал сигареты и зажигалку. Склонив голову, прикрывая огонек от ветра, чиркнул кремнем. В клубах дыма взгляд зацепился за что-то в кустах. "Мешок с мусором, что ли? – промелькнуло в голове. – Ну что за люди, блин, неужели сложно до помойки донести?".
Подойдя ближе к темному комку, он замер. Это был не мешок. Искалеченное тело девушки, словно выброшенная кукла, лежало в неестественной позе. На бледной коже – знакомая, зловещая символика.
– Света! – крикнул Миша, и голос его дрогнул. – Иди сюда!
Света подбежала, заглянула через плечо Миши. Увиденное заставило её отшатнуться.
– Вызывай наряд, – глухо сказал Миша. – Очередной труп.
– Вот и погуляли, – прошептала Света, отводя взгляд.
– Покурил, блин, – огрызнулся Миша, отворачиваясь.
Света вызвала полицию и экспертов. Лента оцепила место происшествия, искореженное тело, словно хрупкую ношу, поместили в чёрный мешок и увезли на экспертизу. Света и Миша обменялись взглядами. Тот же символ – меч и весы – как клеймо на всех предыдущих жертвах. Изуродованное лицо, рваная одежда, вырванная шея… Света заметила отпечатки собачьих лап у самой кромки кустов. Холодная мысль обожгла: Чистильщик.
– Да сколько можно-то? – пробормотал Миша, словно заклинание. – С каждым днём всё больше и больше. Надо поймать эту мразь, обязательно.
Вместе с опергруппой Миша и Света поехали в отдел, эксперты остались на месте, кропотливо собирая улики.
– Жень, – обратился Миша к водителю, – останови у кинотеатра, мы со Светкой выйдем.
Женя притормозил у тротуара, и они вышли,
