сумели избежать встречи с нашими боевыми судами, оставшимися на орбите, до сих пор является необъяснимой загадкой.
Высадившаяся с кораблей пехота парсов в ту же секунду бросилась к лагерю. Навстречу ей устремились наши солдаты. Завязалась перестрелка на коротких дистанциях, почти сразу перешедшая в жестокую рукопашную схватку.
Выскочивший из палатки Юлианус, забыв о снятом броневом доспехе, поспешил к месту боя, собирая вокруг себя оставшихся в лагере бойцов. Парсы, к которым подходили и подходили группами солдаты, решили использовать численное преимущество и начали обходить императорских гвардейцев с флангов. Тут-то и подоспел к находящимся в меньшинстве гвардейцам Юлианус и бой закипел с новой силой. Император бился врукопашную двумя молекулярными мечами, с лёгкостью разрубающими вражеские броневые доспехи. Протекторы-доместики и кандидаты старались оградить императора от неприятельских ударов, но Юлианус непрестанно вырывался вперёд, забывая о том, что не имеет защитного вооружения. Здесь его и ранили. Ударами кинжалов рассекли кожу на руке и нанесли удар в печень. Император ухватился ладонью за вражеский клинок и разрезал себе жилы пальцев. Доместики яростным натиском отогнали парасанских солдат, подхватили падающего Августа и вынесли его с поля боя в лагерь, где ему оказали первую медицинскую помощь.
В этот критический момент над равниной появилась вторая часть наших кораблей, вызванная с орбиты по радио. Парасанский десант попал в окружение и был полностью истреблён.
Пока у лагеря кипела жестокая схватка, император лежал в своей палатке. Его ложе окружали друзья и придворные. Август успокоился и почувствовал себя лучше, поэтому снова желал ринуться в бой, требуя дать ему оружие. Однако рана его кровоточила — особенность молекулярного оружия состояла в том, что внутренние органы, при погружении в тело клинка, не восстанавливались после неотложных оздоровительных процедур — требовалась глубокая регенерация и длительная реабилитация, чего в походных условиях корабельная медицина предоставить не могла.
Юлианус понял, что умирает. Тогда он решил распределить между друзьями личное имущество и просил вызвать к немуmagister officiorum (магистра оффиций) Анатолия. Префект арматур Сильваний ответил, что Анатолий уже счастлив. Услышав этот ответ, император испустил протяжный стон, в душе оплакивая гибель близкого соратника.
К вечеру кровотечение резко усилилось. Юлианус потребовал, чтобы его вынесли на воздух. Друзья подняли ложе и перенесли Августа, поставив ложе так, чтобы он видел цепь далёких холмов. Император молча смотрел на холмы, потом поднял руку, указывая вдаль и произнёс слабым, но выразительным голосом: «Смотрите. Там, за холмами, — Рубикон».
После чего замолк, умиротворённо улыбнулся и тихо скончался.
. . .
Командиры, собравшись вместе, решали, кому быть новым императором. Многие склонялись к кандидатуре префекта арматур Сильвания, однако тот отказывался, ссылаясь на преклонные лета и терзающие тело болезни. Совет длился бы в течении длительного времени, однако несколько напористых начальников решительно выбрали императором primicerius domesticorum (примицерия, командира доместиков) Иовиана. И все, вздохнув с облегчением, с таким выбором согласились».
