оплошность, доподлинно не известно, однако последствия такого промаха имели размах нешуточный. Август Констанциус объявил войну Августу Юлианусу.
Войска, собираемые императором против парсов, загрузившись в корабли, двинулись навстречу армии Юлиануса. Юлианус, в свою очередь, направил армию в имперский сектор Дация с тем, чтобы занять наиболее выгодную позицию, позволяющую эффективно атаковать или обороняться.
Впрочем, до прямого столкновения дело не дошло. Констанциус внезапно заболел. Что стало причиной болезни императора, привитого от всевозможных болезней, известных и редких и обеспеченного лучшей в галактике медициной? до сих пор неведомо. Некоторые предполагали отравление, некоторые заражение искусственно смоделированным вирусом, а некоторые ссылалысь на божье провидение. Болезнь протекала молниеносно, Констанциуса терзал нестерпимый жар, лекарства не помогали. Император горько оплакивал свою несчастную судьбу и, как передают очевидцы, пребывая ещё в сознании, назначил Юлиануса преемником. Честно говоря, в это утверждение очень слабо верится – получив послание Августа, Констанциус впал в неописуемую ярость и всем существом желал только уничтожения неблагодарного племянника.
Август Констанциус умер и Август Юлианус торжественно вступил в имперскую столицу Восточного квадранта Империи Константинополь.
Сразу же, после официального восшествия на престол, Август организовал жестокое преследование всех приближённых и сторонников умершего императора. Кто-то пострадал вполне заслуженно, большинство же подверглось наказанию несправедливо. Здесь проявилось мстительное чувство, давно копившееся в душе Юлиануса, ещё с того времени, когда по смерти императора Константинуса озверевшая солдатня, подстрекаемая сыном Константинуса Констанцием вырезала его родственников, могущих хоть как-то претендовать на верховную власть. Своему дяде Юлианус уже отомстить не мог, но был в состоянии выместить накопившуюся злобу на оставшихся приспешниках Констанциуса. Что он и сделал, абсолютно не стесняясь признавать причину обрушившихся на головы бывших констанциевых соратников несчастий.
В наследство Август получил бремя подготовки войны с Парасанской империей. Война эта, по замыслу имперских стратегов, должна была завершиться захватом столицы парсов – Великого Города Ктесифона.
Августу Юлианусу война досталась как бы в наследство. От этого наследства он не мог отказаться – долг государя – всемерно заботится о процветании государства и безопасности населяющего державу народа.
Поэтому Август ускорил подготовку к вторжению в Парасан, присовокупив к уже собранным Констанциусом войскам, армию, пришедшую с ним из Западного кваранта Империи.
Главные силы имперского войска должны были поддерживать союзные контингенты Аларитского Единения и отряды вождей сирцийских кочевников, давно и безуспешно желавших освободиться от удушающего гнёта парсов. Помимо сирцийцев гибели Парасана страстно желали бывшие гегемоны – парны (увы, немногие и из захудалых родов), создавшие империю гораздо раньше парсов. Парнийский Диктат охватывал большие участки пространства галактики, нежели нынешняя Парасанская империя, а сами парсы состояли в Диктате на правах автономно управляемой сатрапии. Впрочем, справедливости ради, следует упомянуть, что парсы, тысячелетия назад, когда о парнах никто и слыхом не слыхивал, имели могучее царство, погубленное непомерными амбициями парсийских царей. Память о былой славе не давала покоя парсийской аристократии и когда слава Парнийского Диктата стала клониться к упадку ввиду угасания военной мощи парнов, истощённой беспрерывными междоусобными войнами многочисленных претендентов на верховную власть, парсы, восстав подобно птице Феникс из пепла забвения, низвергли последнего парнийского царя и на развалинах государства парнийцев образовали своё – Парасанскую империю. При этом некоторые области прежнего царства отпали от новосозданной империи – навсегда.
Государство парнийцев пало в результате предательства – все, наиболее могущественные и влиятельные роды парнов отвернулись от своего господина, переметнувшись к наместнику сатрапии Парс, чем многократно усилили армию парсийцев. Войска противников сошлись в системе звёзд Никатор. Царя парнийской державы поддерживал только один владетельный род, всего один из Двенадцати славных династий – Картан. В ожесточённой битве Диктаторский Флот парсы разбили наголову. Флагманский тяжёлый ракетно-артиллерийский крейсер, на борту которого находился последний правитель Диктата, подорвавшись на сброшенной парсийским минным заградителем мине, потерял ход и был расстрелян в хлам рельсотронами и атомными торпедами. Парнийский царь погиб. Звезда парнов закатилась, звезда парсов взошла. Взошла и воссияла».
Торкват отодвинул дневник и потянулся. Солдатское радио Фомальгаута передавало концерт певицы Алисии – низким хрипловатым голосом Алисия пела об одинокой душе, затерявшейся среди пустыни отчаяния без надежды вернуться в прекрасный замок на холме.
Комит явно метил в историки, подумал Торкват. Может быть, он и был историком по первому образованию. Личные дела воинских людей гарнизона хранились в сейфе, но Павлу Эгнацию не хотелось вставать из-за стола. Он зажёг настольную лампу и продолжил чтение. Краткий экскурс в историю завершился. Далее шли личные записи, но, странно, вместо чисел, обозначающих день, месяц и год, когда писалась очередная заметка, комитом ставилось троеточие. Три точки и больше ничего отделяли предыдущую запись в дневнике от следующей за ней. Положительно, комит был необычным человеком.
«. . .
Схолы выстроились на площади перед дворцом. Дворцовая челядь стояла позади ровных рядов гвардейцев. Ожидание затягивалось. Придворные заметно волновались. Какие чувства испытывали солдаты можно было только догадываться – их лица скрывались за непрозрачными забралами шлемов. Я был спокоен, даже равнодушен. Если бы не регламент, я бы поднял забрало. Мне нечего бояться, чего не скажешь о большинстве, стоящих вокруг меня и за мной. Предыдущий Август, дядя нынешнего, совершил множество отвратительных поступков, начиная с убийства родителей племянника. Не трудно догадаться, с чего начнёт новый Август. Тем более, что он прибудет в столицу во главе собственной армии, следовательно, не будет зависеть от благорасположения к нему воинов, служивших Констанциусу.
Я отвлёкся и пропустил момент появления императорского конвоя. Гравилёты садились на площадь один за другим. Десять единиц. Первый – роскошный лайнер, остальные девять – боевые пехотные транспорты, способные перевозить по двадцать пехотинцев в полном тактическом экзоскелетном бронеовм доспехе с дополнительным комплектом вооружения. Гранатомёты, ПЗРК, напалмовые огнемёты. Неужели Август страшится до такой степени?
Как оказалось, нет. Императорские телохранители облачены в парадную форму и не имеют никакого оружия, кроме кинжалов пугио.
В отличие от Юлиануса, который носит парадный броневой костюм. Император невысокого роста, коренаст, широк в плечах. У него длинные руки, что хорошо в рукопашных схватках. Голова непокрыта, шлем он держит у пояса. Волосы императора коротко острижены, он носит аккуратную короткую бородку. Глаза карие, нос прямой, губы несколько полноваты. Взгляд цепкий, оценивающий, умный. Говорят, император много читает и сам сочиняет философские труды. Он – приверженец одной из философских школ Ахайи. Отсюда и его почитание традиционной веры, хотя в юности его и обучали высшие служители Единственному. Говорят, из всех воинских божеств Юлианусом особо чтима Дисциплина.
Август останавливается перед строем и приказывает поднять забрала шлемов. Синхронность, с которой гвардейцы исполняют приказ императора – впечатляет. Император неспешно проходит вдоль строя, вглядываясь в лица схолариев. Перед некоторыми воинами он останавливается и смотрит на них гораздо дольше, будто пытается понять, будут ли они ему верны также, как умершему предшественнику. Задерживается он и передо мной и его глаза буквально пронзают меня гипнотическим взглядом. Я невозмутимо смотрю на Августа и лицо моё, я надеюсь, не отражает той бури мыслей и эмоций, что бушуют в душе моей.
Император идёт дальше. Я уверен – он будет мстить и многие головы слетят со многих шей.
Хвала богам, я не участвовал в тех мерзостях, что устраивал дядя Августа, император Констанциус. Хотя быть уверенным в том, что тебя не затронут repressio – самонадеянно. Опрометчиво.
. . .
Как я и предполагал – репрессии воспоследовали практически незамедлительно. Причём первыми пострадали участники давней резни, устроенной ещё Констанцием, тогда всего лишь одним из претендентов на престол. Виновные в смерти родителей Юлиануса и остальных родственников Константинуса Максимуса, те, кто не умер к этому моменту, все они подверглись смертной казни – кому присудили повешенье, кому – отсечение головы, кому – закапыванье живьем, кому – четвертование, кому – утопление, а кому – сожжение на костре живым. Секретная императорская служба не имеет пристрастия к кому-либо из властителей Империи, она верна престолу, а не человеку, на нём восседающему. Вслед за давними мятежниками император изгнал из дворца многочисленную челядь: поваров, спальников, стольников и брадобреев, после чего взялся за дядиных приспешников.
С тем же усердием agens in rebus искореняли крамолу при Августе Констанциусе, изыскивая его врагов, с каким они находили и ввергали в узилище врагов Августа Юлиануса, в том числе и прежде всего приверженцев Констанциуса. Государственные профосы не могли жаловаться на отсутствие работы.
. . .
Подготовка к войне идёт всё более ускоряющимися темпами. Главные силы армии собираются на имперской планете имперского сектора Сири, близ секторальной столицы Антихии. Там же базируется Объединённый флот – более тысячи космических кораблей: от звёздных транспортов до линкоров и больших ракетоносцев.
Во дворце распространяются слухи, что император не просто следует обязательству правителя заботиться о благе государства, но сам тайно жаждет брани и к походу против парсов готовился давно. Будто бы он желает отомстить парсам за причиняемые ими злодейства: грабежи, убийства, разрушения, гибель наших армий. Будто бы его снедает зависть к успехам прежних государей и он хочет превзойти их воинской славой и присовокупить к своим отличиям ещё и титул Парасанский.
Те же люди, что пробавляются подлыми сплетнями, интригуют против Юлиануса, стараясь всячески отложить поход. Они предрекают Августу гибель в том случае, если он не откажется от войны с парсами. Боясь императорского гнева, они ведут свои крамольные разговоры с теми царедворцами, кто имеет прямой доступ к Юлианусу.
В столицу прибыли послы Аларитского Единения и вожди сирцийских племён. Алариты обещают экспедиционный корпус, сирцийцы всемерную поддержку наступающей армии: разведывательной информацией и людьми. Император доволен.
. . .
Ранним утром был вызван в принципию, где
