Книга Деси Арназа

                                         1  
Я родился в Сантьяго-де-Куба 2 марта 1917 года. (Мне нужно было
где-то начинать.) По гороскопу Рыба. А для нее не может быть лучшего места чем рождения, на Кубе, в окружении Мексиканского залива, Флоридского пролива, Атлантического океана и Карибского моря.
В 1869 году королева Испании назначила моего прадеда, дона Мануэля II, мэром Сантьяго и подарила его отцу, дону Мануэлю I, моему прапрадеду, и его жене Вентуре, славный кусок Южной Калифорнии.
В 1953 году, вскоре после рождения сына Деси, получил письмо от внучки дона Мануэля и Вентуры. Поговорил с ней, и она рассказала, что земельный грант, предоставленный нашим предкам королевой Изабеллой, включал большие участки земли в районах, известных сегодня как округ Вентура, Беверли-Хиллз и район Уилшир в Лос-Анджелесе. Бульвар Вентура в долине Сан-Фернандо и Арназ- Драйв в Беверли-Хиллз также были названы в их честь.
Когда попросил ее, чтобы они сохранили эти прекрасные участки недвижимости, то она ответила: - Ты мне говоришь каждый раз, когда я иду за покупками на фермерский рынок, но ведь я могу в любой момент умереть.
Мой дед, Дон Десидерио, был кубинским врачом, назначенным в «Рубежи» Тедди Рузвельта, когда они поднялись на холм Сан-Хуан во время испано-американской войны, она принесла Кубе независимость от Испании.
Мой отец, Десидерио II, окончил Южный фармацевтический колледж в Атланте, штат Джорджия, в классе 1912-1913 годов. Он женился на моей матери, Долорес де Ача, в 1916 году, а в 1923 стал мэром Сантьяго. Ему тогда стукнуло двадцать девять лет. Он был самым молодым, когда-либо занимавшим такую должность в Кубе.
Мое полное имя — Десидерио Альберто Арназ-и-де-Ача. Когда я
стал гражданином Америки, и находился в армии США, то сержанту, ответственному за церемонию принятия присяги, пришлось изрядно помучиться, выговаривая мое полное имя.
Он вежливо сказал: - Знаешь, сынок, ты можешь немного сократить свое имя, если хочешь, конечно, в своем свидетельстве о гражданстве.
Я сказал: - Думаю, лучше, будет сержант, напишите Деси Арназ.
- Тебе не нужно перебарщивать, — продолжил он. - Разве ты не хочешь вторую букву или что-то в этом роде?
- Нет, спасибо, сержант. Просто Деси Арназ — и точка.
Полное имя моего сына Деси — Десидерио Альберто Арназ-и-Болл.
Он быстро изменил это на Деси Арназ-младший. Но сегодня его зовут Деси Арназ — и точка — а меня Деси Арназ-старший.
Когда мой дедушка сильно заболел в 1929 году, я ходил в иезуитскую школу. Мы все были католиками, но мой дедушка не был прихожанином церкви. Зная, что он скоро умрет, я уговорил его встретиться с моим другом-священником.
Бабушка Росита сказала мне: - Десидерио, если твой дедушка знает, что священник — твой друг, он его увидит.
Священника звали отец Хиль. Преподавал математику в иезуитской средней школе. Поэтому он пришел навестить моего дедушку.
После того, как они немного поговорили, отец Хиль сказал ему: «Ponga el Corazén con Dios» (Держи свое сердце в Боге).
Мой дедушка ответил ему: «Ponga el Corazén con Dios, y el Rabo tiezo». (Держи свое сердце в Боге и крепкий член.)
У испанцев и кубинцев, как и у большинства других латиноамериканцев, есть такие же поминки, как у ирландцев. Они длятся два или три дня, и все, что делают скорбящие, это пьют много выпивки и едят много еды. Мне было всего двенадцать лет, когда умер мой дедушка, и я помню, как пытался выгнать всех из дома. Они чтили его, но я не мог понять, почему все должны так хорошо проводить время, когда мой дедушка лежал в гробу, а в доме пахло смертью.
Похороны были одними из самых больших со времен в Сантьяго не только потому, что мой отец был мэром, а его брат, Мануэль, начальником полиции, но и из-за того, что сделал мой дедушка как врач.
Его знали и любили за безвозмездные услуги во время эпидемий оспы, желтой лихорадки и холеры во второй половине девятнадцатого века. У дона Десидерио и бабушки Роситы было семеро детей. Когда он умер, то был уже давно на пенсии, и большую часть времени проводил на маленькой ферме в Эль-Каней, недалеко от Санти-эса, в его Casa Chica. Оттуда он все еще продолжал лечить людей вокруг бесплатно. Casa Chica («маленький дом») — это место, где жила его хозяйка с их семью детьми. Всякий раз, когда он слышал, что приезжает бабушка Росита, говорил: - Все вон!
И они все прятались в амбаре, пока бабушка не уходила. Я уверен, что она должна была знать, но не говорила ни слова, а хозяйка никогда не расстраивалась из-за того, что ей приходилось выходить и прятаться.
Пока он продолжал любить каждого из них и заботился об их детях одинаково, они были довольны. Иметь два дома и две пары детей было очень распространено среди латиноамериканских мужчин со средствами, и латиноамериканские женщины понимали это и не поднимали из-за этого шума.
В «Los Angeles Times» была статья Дэвида Ф. Белнапа, датированная Сантьяго, Чили, октябрь 1973 года: «Комендантский час в Чили — благо для семейной жизни. Он сделал больше для супружеской верности за месяц, чем шесть месяцев жесткой евангелизации». Редактор этого издания сказал: - что, имел в виду популярную чилийскую склонность к «la casa chica» — буквально «маленькому дому» или, выражаясь смелыми словами, любовнице, которую он видит два-три или более раз в неделю».
Так что, похоже, обычай дня моего дедушки все еще силен в Латинской Америке. Однако это не тот образ жизни, который вы можете безопасно продолжать в этой стране. Американские девушки, похоже, не понимают этого.
Большой дом дедушки находился прямо через дорогу от нас, и каждый день, когда он возвращался домой со своей маленькой фермы, все внуки ждали его там.
У него всегда было что-то для каждого из нас — может быть банан, апельсин или мандарин.
Вечерами после ужина дедушка любил сидеть с бабушкой в их креслах-качалках, лицом друг к другу у большого окна рядом с улицей, здороваться и сплетничать с друзьями, когда те проходили мимо.
Я любил подходить и сидеть с ними. У дедушки было отличное чувство юмора, и мы с бабушкой с удовольствием его слушали.
Помню, как однажды вечером она заметила, приближающуюся одну из их дочерей с мужем. Повернулась к нему и сказала: — Вот идут Мигелито и Росита, и, кстати, твоя ширинка расстегнута.
Он улыбнулся и ответил: - Все в порядке, птичка больше не летает.
Я был его единственным внуком, законным, конечно, и он всегда говорил мне: - Твой долг и ответственность — следить за тем, чтобы имя Арназ продолжалось.
- Не волнуйся, дедушка, я приложу все усилия.
                     
                             ****

По материнской линии моим дедушкой был Альберто де Ача, один из основателей компании по производству рома Bacardi. Его женой, моей бабушкой, была Росита Сосиас. У обеих моих бабушек было одинаковое имя и одинаковое телосложение (5 на 5). Я обожал их обеих. Каждое воскресенье мы обедали у дедушки Альберто. У них было двенадцать детей, и стол всегда накрывался на тридцать человек.
Тем не менее, часто детям приходилось есть на террасе, на кухне или где-то еще, где они могли найти место.
Одна из вещей, по которой я очень скучаю в этой стране, — это семейная близость моей юности. Родственники здесь, кажется, живут так далеко друг от друга, и даже если они этого не делают, они собираются вместе только изредка.
Эмилио Бакарди, в честь которого назвали ром, был любителем
хорошего вина. Ему не нравился темный и тяжелый ром Ямайки. Итак, с небольшим перегонным кубом и оборудованием он начал экспериментировать с различными смесями, пока не придумал превосходный и легкий ром. На самом деле он искал напиток типа шотландского.
Вставал на рассвете вместе с другими ребятами, чтобы начать дневные дела.
Каждое утро мы соревновались, кто быстрее всех наполнит ведро молоком. Каждый из нас ставил пять центов, и тот, кто наполнит ведро первым, забирал горшок. Так я стал довольно хорошо доить коров.
Также делал другие ковбойские дела, которые мне поручали бригадиры. На ферме лето было только работой и никаких развлечений.
Я был таким маленьким, когда научился ездить верхом, что даже не могу вспомнить, когда впервые сел на лошадь. Моей любимой была прекрасная лошадь породы теннессийская прогулочная, которую отец подарил мне на десятый день рождения. Я будучи очень изобретательным и оригинальным, назвал Пинто.
Также была хорошая рыбалка на бурной реке, протекавшей за нашим домом на молочной ферме. Вдоль нее росли деревья с очень большими листьями, которые мы использовали для ловли крупных речных креветок, и они были самыми вкусными.
Моим любимым местом являлся наш летний дом на Кайо-Смит, на небольшом острове в заливе Сантьяго, который считается одним из трех самых красивых мест в мире.
Кайо-Смит выглядит как маленькая гора, выпирающая из воды. Вокруг основания острова проложена дорога. Она была просто узкой и грунтовой, по ней не разрешалось движение автомобилей. У нас были велосипеды, но, чтобы обойти остров, требовалось всего около сорока пяти минут. Однако моим обычным способом было обогнуть его вплавь. Мои товарищи по школьной команде, по плаванию, и я проплывали половину пути, навещали нескольких друзей, а затем продолжали плыть к своим домам. Это была хорошая тренировка, особенно если мы готовились к соревнованиям.
На самой вершине его стояла маленькая церковь, и по воскресеньям все население острова, около трехсот-четырехсот человек, в разгар сезона, обычно ходили туда на мессу. На склоне холма стояли небольшие жилища рыбаков и людей, которые заботились о наших пляжных домиках, когда мы и другие отдыхающие ездили туда в конце лета.
Наш пляжный домик был окружен садовыми террасами тропических цветов и фруктовых деревьев — манго, ананасы, гуавы, кокосы, бананы и многое другое. Была крытая веранда шириной 21 фут и перила, которые шли по всему второму этажу дома.
Внизу жили повар и горничная. Также жил Бомбале, большой, замечательный чернокожий мужчина, который заботился о катере моего отца и научил меня всему что касалось лодок и двигателей, а также как правильно с ними обращаться.
Сейчас, когда живу в Нижней Калифорнии, разбираясь в новых, сложных двигателях и других гаджетах, вспоминаю Бамбале и его учения.
В том доме на островке было четыре спальни, которые всегда занимала наша семья, родственники и друзья. Все любили Кайо Смит.
Не спрашивайте меня, почему маленький остров в центре залива Сантьяго назвали в честь Смита. Я не знаю.
Прямо перед домом находился пирс длиной 75 футов, уходящий в воду. В конце его достаточно большой лодочный сарай. Туда вмещались две лодки и катер моего отца, который каждый день возил его в мэрию и обратно, и моя первая моторная лодка. Это была 18-футовая норвежская рыболовная лодка, сделанная из тика. Одним из самых больших впечатлений в моей жизни было увидеть, как ее строят прямо у меня на глазах, от закладки киля до установки мотора. Некоторые из лучших лодок в заливе Сантьяго были сделаны на этом маленьком острове.
Моя лодка приводилась в движение одноцилиндровым двигателем Regal, и я добился того, что мог разобрать его и собрать обратно с завязанными глазами, конечно, благодаря Бомбале.
Элеватор «Cayo Smith» спроектировали так, чтобы каждую лодку можно было вытащить из воды с помощью шкивов, и почистить дно, покрасить, когда это необходимо. Также было удобно