другой комнаты послышалась музыка скрипки. Вот оно как устроено! Этот беглый взгляд на мир... Стонет крылатый крокодил. Стонет и плачет. Я его этим вечером полюбил! Но зачем он дверь в дом на замок закрыл?!
138
Бегло глянул на часы, смартфон вытек из руки, обратился черной кошкой и сиганул в кусты. Зараза такая! А времени для побега из туалета как всегда мало!! Ищет белесая громадина меня, поедая автомобили и высерая узорчатые ковры. Я забежал на мост и оцепенел. Впереди стоял мой отец, синий, как какой-то пришелец. Он приветливо помахал мне газетой. Бумагу пронзила стрела. Дрожала моего лука тетива. Белый вырвал у меня из рук оружие, поковырял им в носу и разинул в довольстве пасть. Я сиганул с моста в желтую реку. Захлебываясь в моче, течение понесло меня вдоль танцующих, покачивающихся домов. Какой–то рыбак выудил меня и дал сто рублей на сушку. Какой благородный поступок! Чиркнув зажигалкой, я стал греться у костра из денежных купюр. Белый нашел меня, прячущегося в переулке. С хохотом он взял меня, разорвал на части и славно полакомился кишками. Выжил ли я? Определенно, нет! Буду ли я продолжать побег? Да–нет! Да–нет... Святая колбаса, какой же у меня в кармане БРЕД! Пахнет вкусно, а ведь мой труп успел проголодаться.
139
Я прихлопнул пчелу, севшую на плечо. В агонии скрючилось тело мое в постели. А за окном радуги сияют, проливая на землю потоки любви и мира. Когда лихорадка отступит, взберусь на одну из них, попаду в царство космической красоты, найду там заветную мечту.
Ты играла со мной в змеи и лестницы. Но влезем ли мы по одной из высоких лестниц вместе или разлучимся, скатившись по скользким змеям? Положил в рот мармелад, заменяющий фишку для игры, прижал языком и ждал минут десять, пока обои не разукрасились волшебным орнаментом. Лиза, ты видишь, что вижу я? Наши тела сплетаются, как змеи. Мы курим, выдыхая дым на голубую луну.
Всю жизнь я куда–то хожу, быстро иду. Например, в поликлинику, где мне все равно не могут прописать спасительного лекарства от жара, охватывающего меня каждую бессонную ночь, которую я провожу в работе за письменным столом. Стол – мой крест, несу его в страну чудес, где горят птицы наших надежд. Лиза обними меня крепко. Пусть грибной чай заменит все возможные слова. Я хотел бы лечь с тобой в один гроб, целовать и, обняв, уснуть навечно. Бежит счетчик дней. Череп раскрывает рот, выпуская змею. Я отрежу ее голову! Яд исцелит меня или ничто уже не поможет.
Вспыхнул рассвет, и ты растворилась, ведь была лишь сном. Но я создам тебя из полевых цветов! Лиза в ромашках, ты будешь жить мной, есть мармелад и на стенах горящие звезды наблюдать!
140
На счету была каждая секунда. Аркс подключил нейринт и запустил Кому. В сознании нирванщика всюду предстали фракталы. Его астральное тело понеслось с астрономической скоростью по вращающемуся тоннелю состоящим из цветных точек, отдельных миров Ипостаси. БАБАХ! Агенты вломились в небольшое помещение и наставили пистолеты в голову нирванщику.
Аркс раскинул руки, поймал в них по белой звезде, и соединил их вместе. Пространство взорвалось электромагнитным импульсом. Агенты заискрили, выронили оружие и попадали. Огромный автобот в виде паука забрался на дом и выбил ногой окно–стену комнаты Аркса. Он нацелил игловые автоматы на тело, красный круг лег на источающий зеленый свет силуэт.
Аркс встал и поднял ладонь, из нее вылетели закрученные астральные вихри. Паук разлетелся на части, а на километр от домов остались лишь дымящие развалины. Аркс нащупал на ноге отравленную иглу. Его стошнило на ядро системы, отчего шлейф нейро–интерфейся воспламенился. Даже при том, что нирванщик отключился от Комы, он продолжал видеть красный фрактал из иглистых воронок. Склонившись, Аркс сжимая в руке инфиску с данными корпорации Ультра, породившей Ипостась, захватывающую умы и делающую из людей киборгов, слепо подчиняющихся Ультре. Аркс успел своровать эти данные, до восстановления Льдавалла, но умирал, катаясь по полу и плюясь кровью. Именно эти данные могли уничтожить Ультру.
Еще один агент вошел в помещение и разрядил обойму в голову Аркса. Он вырвал из смертельной хватки инфиску, бросил на пол и раздавил ногой. Маленький бот–уборщик успел переписать данные, он выехал из апартаментов и помчался к тому, кто может спасти людей. На маленьких колесиках, он помчался именно к тебе!
141
Шепчет она мне на ухо, раскрывая тайны мироздания. Вижу ее лик застывший в зеркале над умывальником. Женщина с головой змеи – страж откровенного. В ее руках кривой кинжал и чаша с отваром датуры. Считаю до семи, опускаю веки и проваливаюсь в ее мир, где небесный свод собран из кристаллов, в красных лесах поют четырехкрылые птицы с длинными хвостами, а в озерах вместо воды игристое вино. Все оплетено туманами.
Змея живет в башне из стекла, возвышающейся над долиной волшебства. Маленькие секретики прячет в сундучках для тех, кто сошел на время с жизненного пути, оказался под тремя лунами в серебряной пустыне, окружающей долину. В них радость, печаль и мгновение счастья – только открой ключиком мечты!
Я люблю ее, но сердце Змеи принадлежит Духу мира, сокрытому под покрывалом реальности. Сделал я неосторожный шаг, в мою шею впились отравленные клыки. Теперь медленно засыпаю от этого поцелуя, проваливаясь в колодец пустоты. И нет противоядия! Как жаль, что о тебе узнал так поздно. Тайна в облике змеи мои глаза закрывает, но каким–то образом я выживаю. Очнулся в своей квартире с остывшими на щеках слезами. Ты реальнее для меня, чем окружающие вещи. Я был слеп, но твой глас открыл мне глаза!!!
142
Мир вливается в глаза. Падают звезды смыслов и, в этих смыслах, я нахожу себя во всем, что реально, что сон или фантазия. Идут дни, распускаются уж распустившиеся цветы. Они поблекнут, завянут, но не готов я небытие принять! Я живу, чтобы созерцать.
Опьяненный тенями, хватаюсь за голову, пораженную тупыми мыслями. Мне нужно движение, чтобы скрасить растянувшиеся мгновения. Ночь без конца, тьма насилует меня, расчленяет на отдельные чувства. Я поднимаю отяжеленные руки, глажу кожу, и миллиарды электрических импульсов пробегают по мозгу. Привидение стоит рядом с постелью, что–то шепчет, прижимая руку к моей щеке. За окном горят огни, распадаясь на острые лучи. Я вглядываюсь в них, пытаясь разобраться в себе, но тщетно. Сколько времени должно пройти, чтобы насладиться жизнью? Тысячелетия прошли, но человек так до конца и не нашел себе место. Еле дышу, проглатывая призрачные искры. Из них, верно, разгорится пламень будущих действий, толкающих Вселенную к концу времен. Ах, прекрасная Тьма, убей меня, ты займешь мое место! Прости, из этого путешествия вряд ли вернусь.
143
Мерцают мониторы, показывая ужасы террора. Задыхаясь, я выворачиваюсь наизнанку. Белый шум заслоняет зрение. Ко мне приходит понимание, что все мои прошлые поступки – это отражение бушующей жизни кого–то другого. Кто я? Копия. Оголяя душу, нельзя скрыть потаенные стремления: мы – грибники правосудия, шагаем рядами в последний закат. Механический змей душит горло, а кривые иглы протыкают кожу, когда я лежу на столе мироздания. Мое тело препарируют пришельцы, перепившие спирта, инопланетные идиоты. Меня тошнит и я выплевываю мотыльков, садящихся на лошадиные черепа, сгорающих от этого. Есть ли надежда, что после смерти вспыхнет новый день? Надежды нет, но есть жгучие стремление. Я вырываюсь из тисков, тяну окровавленную руку к сакральному небу, постепенно сжигающему планету. Из моих глаз течет нефть, порождая чудовищных созданий в полуденных тенях, моих тайных делах. Когда же прекратится наша назойливая боль? С этой мыслью, я исчезаю, растворяюсь во всем. Меня нету. Нет. Я больше не играю свою роль!
144
Они всю ночь напролет курили сигареты из камня, размышляя о вреде курения и способах бросить это постыдное дело. Утром женщина положила на стул две красные клешни. Из разбитого объектива камеры, лежащей на кухонном столе, вылетали пчелы и садились на уши собравшихся, собирая нектар. Шел 1924 год.
145
Он был одет в деловой костюм. Он плыл на ветхой лодочке, смотря как на выступе скалы девочка играет со скакалкой. Стремительно надвигались штормовые тучи. На горизонте вырастали биоморфные формы, приглашая путника в важное для всей жизни путешествие.
146
С больших грудей упала пена. В шуме текущей в ванной комнате воды угадывалась внеземная музыка. Человек–птица разложил на стол фотографии продырявленных женских грудей, рядом с бокалом с вскрытым яйцом на длинной стеклянной ножке. Мысли человека–птицы касались причины и следствия, как можно разорвать эту взаимосвязь искривлением времени посредством биоморфного аппарата во дворе дома. Он свернул фотографию и закурил. В окно полетело облако синего дыма. Волновались деревья, с их веток падали капли. С запуском, настроенного особым образом, аппарата, будущее стало порождать прошлое. Впредь красота будет определять сознание! На границе сна открылось это человеку–птице.
147
Это была древняя техника вхождения в транс. Прошло полчаса после полуночи, и тут время утратило значение. Все перевернулось, стало иным, не таким, как прежде. Окунаясь в воды безвременья, конец для моего старого сознания был предрешен. Произошла трансформация, эволюция, и нечто новое выросло из меня. Мои руки приняли облик ветвей, стал я фрактальным созданием, оплетенным мудрыми змеями, сторожами потаенных знаний. Звезды кричали, вырывая дух из тела. Силой моей воли, планета сжалась до точки сингулярности.
Я обратил взгляд на бесконечность, породивший пространство–время. Далеко за ней вспыхнула искра первопричины, но не мог дотянуться до нее, как только не старался. Этот призрачный огонек пропал, и меня обволокла нирвана. Пустота заполнила все проявления мироздания. Тотальная пустота рождает откровение!
Я очнулся возрожденным человеком, связанный крепчайшими узами с внешним миром, с природой. Больше не человек, но шаман начал песнопение на горе познания. Прислушайтесь, люди! Внутри каждого есть нечто большее, чем окружающий космос. Внутри та искра, что каждый раз потухает ночью. Она – сознание! Истина, которая всегда была рядом.
148
Разрываешь взглядом облака, прижимаясь щекой к моей щеке. Настало время, исчез мир, ты в царстве мертвых – ты пастух созвездий. Фиалковый закат струится по мостовой, очерчивая прохожих, забывших, что в них забили гвозди. Из кувшина красной птицы, я выпил настойку трав, чтобы минувшее видеть. Как мы танцевали нагие под луной! Как смеялись при рассвете! Все растворяется в блестящих гранях очей одинокого поэта. Закат девяти солнц воплотили боги. Дух творит чудо - ты оживаешь, но про меня забываешь. Ты не найдешь меня снова. Я знаю. Рвутся тучи, и падает слеза. Теперь в ночи горит еще одна звезда!
149
Дрожащие пальцы нащупали преграду. Уже не человек, но маленький космонавт поднял забрало шлема. Обычная реальность в один момент пропала. Космонавт не знал где находится, окруженный завесой калейдоскопических образов. Он покрутил оторванный от скафандра кабель связи и, недолго думая, сиганул в один из образов. Его жевали зубы ада,
