берега, вокруг была жесткая и холодная земля, сквозь скалистые обломки, которые так и не стали скалами, не покрылись почвой и не стали сопками, сквозь непроницаемый густой туман, от которого легкие становились тяжелыми, будто бы кто-то налил в них свинца, она понимала, что находится на острове. Сильный ветер ударил в спину, потом в лицо, в грудь, повалив навзничь. Потом он стал катать ее по земле, острые камни разрывали пижаму, расцарапывая кожу. Юля попыталась встать на четвереньки, и ветер сорвал с нее остатки пижамы, на лету разрывая ткань на сотни обрывков, чтобы собрать их вместе и ударить ими прямо в лицо. Юля кашляла и задыхалась, упав на землю, прижав ноги к груди, кутаясь в грязную майку, чувствуя, как холодная рука залезает под нее, лезет ниже в трусы.
Она приподнялась, когда ветер стих, тут же получив удар под дых. Ветер ждал ее, он тащил Юлю по земле прямо к обрыву. Она не видела, но слышала, как все ближе и ближе море, как оно беснуется и ликует от своей бешеной силы. Еще немного, и ветер столкнет ее в море, но он вдруг останавливается у самого обрыва. И Юля видит трещину в скале, достаточно широкую, чтобы смог протиснуться взрослый человек, не то, что она. Ветер завыл, море внизу страшное, черное и хохочущее. Ветер ударил в лицо, но не свалил ее с обрыва, и она залезла в щель, нащупав под ногами ровные ступеньки. Спустившись немного вниз, она увидела, как стихия снаружи заметает ее, погребая заживо под землей. Земля и песок набились в нос и рот, она стала задыхаться и проснулась.
Изо рта вырвался сдавленный крик, сменившийся долгим болезненным кашлем. В соседней комнате заворочались родители. Юля взглянула на часы: половина шестого. Она встала и выключила будильник, ложиться и досыпать свои полчаса не хотелось. Она была вся мокрая, насквозь, даже матрас промок. Пришлось снимать простыню и разложить ее на столе и стульях. Взяв сменку, она поспешила в душ, пока мама не видит, а то отправит опять по врачам искать зловредного микроба. Пока она мылась в душе, стиральная машинка тщательно вымывала ночной кошмар. «Пусть только попробует еще раз мне какую-нибудь хрень принести!» — возмущенно думала Юля, находя в своем кошмаре параллельные линии с теми триллерами и ужастиками, которые любила Альфира. Но как бы она на нее не злилась, вины Альфиры и ужастиков не было — все было слишком реальным и слишком непохожим, как бы Юля не старалась найти общие стороны или пересечения.
Съев с жадностью молодой обезьяны два больших банана, она поспешила на пробежку. Завтракать они привыкли на работе, там было и вкуснее, и спокойнее. От воспоминаний о каше из монастырской крупы вперемешку с семенами льна желудок попросил пощады, мать худела и пичкала этим всех, спорить было бесполезно. В ресторане их ждала рисовая каша с кокосовым молоком и красным перцем, который поначалу совсем не чувствовался, зато потом она и Альфира напоминали огнедышащего дракона. После такого завтрака работать было одно удовольствие, сон снимало моментально, и до самого обеда голова была ясная без разных дурных мыслей или мути, неизменно забиравшейся в черепную коробку по дороге в школу.
На работу она пришла первая, успев отбегать свои пять километров, помыться и переодеться до пробуждения родителей. Отец поймал Юлю в дверях, она проверяла рюкзак, не забыла ли чего для вечерней тренировки. Он что-то спросил, Юля что-то ответила, не запоминая разговор. Отец был где-то далеко, вроде и рядом, достаточно руку протянуть, но так далеко, что и лица не разглядеть. Двери ресторана оказались закрытыми, Юля увидела, как Мэй паркуется в соседнем дворе. С машинами у Юли не складывалось: в раннем детстве все время тошнило, потом она попала в небольшую аварию в такси, отделавшись ушибом, в школе можно было записаться на курсы вождения, но ни она, ни Альфира не горели желанием. Альфире вообще было нельзя с ее зрением, а Юля не видела себя в роли водителя, и дело было не в страхе перед дорогой или сложность управления, хотя, что там было сложного, просто понимала, что это не ее. По Мэй было видно, что она и ее красная Creta созданы друг для друга.
— Привет. Не спиться? — Мэй приветливо улыбнулась и открыла дверь.
— Доброе утро! — бодро отрапортовала Юля. В ресторане приятно пахло специями и свечами, кофе и немного прохладой. Юля пошла переодеваться в небольшую комнату, закуток девочек, как называла ее Мэй, выделив отдельную комнату для официанток.
— О, ты уже переоделась, — Мэй сама переодевалась здесь, меняя джинсы или брюки с футболками на красивые платья с цветами или птицами.
— Да, осталось сделать суперприческу, — Юля заплетала тугую косу, чтобы хитрым образом закрутить на затылке, но ничего не получалось.
Мэй не стеснялась Юли и, сложив джинсы и футболку на свободном стуле, подошла к ней и помогла закрутить крепкий клубок, воткнув в него две коричневые деревянные палочки, от которых пахло сладковатым лаком, немного напоминающим горький шоколад.
Юля заметила на бедрах Мэй следы давних побоев, тонкие белые шрамы, будто бы кто-то хлестал ее до крови, часто, долго, но это было давно. Ей стало стыдно, и она опустила глаза, не зная куда деться, а выбежать из комнаты было бы совсем плохо.
— Ты заметила шрамы. Я вижу, что заметила. В этом нет секрета, но и рассказывать об этом больно, — Мэй закусила губу до красноты, оправляя платье перед зеркалом. Прическу она не меняла, еще дома заколов волосы сложными украшениями из дерева и речного жемчуга. — Так было принято в моей семье, такое наказание для девочек за порочные мысли.
— Ужас какой! Но мы же не в Средневековье! — возмутилась Юля.
— Правда? А ты телевизор давно смотрела?
— Я его никогда не смотрю.
— А зря — врага надо знать в лицо. Попроси Максима, он тебе расскажет. У тебя очень умный и добрый брат. Сразу видно, как он вас любит и беспокоится. Тебе не рассказали, что мы вчера познакомились?
— Может и рассказали. Я после тренировки вошла в режим ожидания, поэтому мне бесполезно что-то говорить, все равно ничего не пойму.
— У меня так тоже было раньше, но я заставила себя больше так не уставать. Как чувствую, что перехожу грань, останавливаюсь и бросаю все.
— Я так не умею.
— Научишься, когда придет время.
Они прошли в зал. Юля занялась столиками, подготавливая салфетницы, меняя циновки, на которых были крохотные пятна от соусов, не замеченные вечерней сменой. Юля всегда находила ошибки и не жаловалась, а исправляла, радуясь, когда все было в идеальном порядке. Можно было бы еще раз пол помыть, но вроде и так чистый. Мэй закончила с кассой и терминалами и заварила чай. Она пила крепкий черный чай, посмеиваясь над собой, что портит имидж и не любит зеленый чай. Альфира пришла как раз к чаю, быстро переоделась и, сидя в чистом благоухающим сакурой кимоно, или чем-то таким, иногда было трудно разобрать, какой по-настоящему запах дает кондиционер, жмурясь от удовольствия, пила горячий чай без сахара. Мэй научила их пить крепкий чай, и девушки приводили в ужас своих мам, когда заваривали себе что-нибудь покрепче.
— Так, я ничего не помню и ничего не знаю, что вы мне там вчера втирали, — строго сказала Юля, следя за хитрым перемигиванием между Альфирой и Мэй.
— Знаю, мы тебя и не грузили. Илью загрузили, вот он вообще ушел в циклический reboot! — засмеялась Альфира, а Юля подумала, что так мог пошутить только Максим.
— Ничего, Илья умный и разберется, — буркнула Юля.
— Ага, когда мы тебя домой отвели, столько идей накидал. Точно не спал всю ночь!
— Альфира, ты главное скажи, — улыбалась Мэй, подкладывая девушкам зефир на блюдца.
— Точно, я же совсем забыла. Короче, Сергей, ну этот, красавчик, нашел сестру Алисы и вчера пошел к ней на свидание.
— Я бы ему не доверяла, — фыркнула Юля.
— Да ладно тебе. Ой, я забыла про бар! — Альфира вскочила.
— Там все хорошо. Мы с Юлей все проверили. Скоро Камиль придет, будем завтракать. А пока можно немного побездельничать, — Мэй налила всем чай. — Юля, у тебя тренировки. Думаю, что к Алисе мы съездим без тебя. Ты не обижаешься?
— Нет, я особо не горю желанием. У меня итак на тренировках какая-то ерунда творится, — Юля задумалась, говорить ли про Виктора Кима. — У меня там мастер-класс от какого-то Виктора Кима. Я, наверное, схожу с ума, но он точная копия Ланы Ким, только мужчина и сильный.
— Ты уверена, что это мужчина? — с сомнением спросила Мэй, посмотрев в сторону, будто бы кто-то мог их подслушивать.
— Уверена, — Юля потерла голову, вспомнив о пропущенном ударе.
— А тебе странные сны не снятся? — после недолгого молчания спросила Мэй.
— Снятся, но это такой бред!
— Расскажи, пожалуйста, — неожиданно строго и требовательно попросила Мэй.
Юля рассказала, часто возвращаясь, чтобы уточнить подробности. Странно, раньше кошмары так надолго не задерживались в памяти, а этот она помнила до мельчайших подробностей. Стоило Мэй спросить об этом, как картина ночного кошмара вспыхнула так ярко, что Юля поперхнулась чаем. Потом Альфира рассказала свое видение на гараже, а Мэй свой сон. Они молча смотрели друг на друга, мыслей было столько, что страшно было открыть рот. Из оцепенения их вывел Камиль, ворвавшийся на кухню вместе со своим новым помощником Булатом. Их веселая энергия и приятные комплименты разрядили атмосферу, выгнав из кухни сгустившуюся тоску и тревогу.
— Мы об этом еще поговорим, — шепотом сказала Мэй, когда они вышли в зал. — Юля, будь осторожна на тренировке. Надеюсь, что сегодня мы найдем Алису.
— От меня мало толку. Я опять впаду в режим ожидания после тренировки, — поспешила предупредить Юля.
— Береги себя, — Мэй погладила оберег под курткой кимоно Юли, Альфира показала, что тоже не забыла надеть.
12. Последнее свидание
Сергей вернулся за полночь. Обычно веселый и самоуверенный балагур, или как-то так раньше называли болтунов и тунеядцев, а попросту веселых лентяев, он молча закрыл дверь и, вставив ключ в верхний замок, то открывал, то закрывал, слушая шелест стальных цилиндров внутри не менее устрашающей стальной коробки двери. Неудачные свидания никогда не расстраивали его, девушкам приятно с ним даже
