Доступная женщина.

что работать надо всем? Как триста лет назад?
– Н-ну… Нет, конечно. Но если честно – работать никто не любит!
– В самую точку! – он даже причмокнул. – А любят все – только развлечения!
Кстати, как там у нас сегодня с этим? Что-нибудь особенное?
– Да. Я приготовила тебе песню! – и, на его расширившиеся глаза. – Выключи-ка звук!
Он так и сделал. Заодно вырубив и ароматизатор. Да и весь телевизор! Нечасто ему готовят песню!..
Наталья вышла на середину комнаты. Хлопнула в ладоши над головой, призывая, очевидно, аудиторию ко вниманию. (Впрочем, аудитория и так целиком!..)
– Песня о Стеньке Разине! (Ну, это – народная. Фольклор, так сказать!)
Она начала низким, чуть хрипловатым голосом, плавно раскачиваясь в такт, и постепенно освобождаясь от одежды:
– «Из-за острова на стрежень,
на простор речной волны…»
Михаил невольно представлял себе и волну, и челны.
И здоровенных бугаёв, обвешанных старинным оружием, и принципиально не желавшим работать, а желавшим только нахаляву всё грабить, попутно убивая всех несогласных просто так отдавать нажитое и заработанное кровью и потом добро… Чтобы потом всё это всей шайкой прокутить.
Словом, песня оказалась отнюдь не про «эффективную работу», и «железную самодисциплину», как теперешние. Ну, и, само-собой, не про любовь.
Однако потом от содержания песни он как-то невольно переключился на уже только созерцание.
И когда дело дошло до «…грянем песню удалую за помин её души!», уже практически реагировал только теми органами, в которых ушей ну точно не было…
Наталья так и поняла, когда он заёрзал, что сеанс пения удался, и поспешила пробежать в спальню, приостановившись на пороге, вильнув тем, чем положено вильнуть, и бросив через плечо красноречивый взор…
Чёрт! А огромные у неё, оказывается, глазищи – в поллица! Чёрные, глубокие…
Затягивает, словно магнитом!..
Магия Женщины?!..
Сопя и вожделея, Михаил поспешил продолжить изучение фольклора.
Но уже – в более приватной обстановке.
 
Пятница прошла спокойно.
Поскольку Проект завершили и успешно сдали, Михаил разрешил своим уйти на час раньше, предупредив Шефа о «новом хитром» способе поощрения производительности труда… Шеф не возражал – если работа идёт, пусть порадуются детишки…
Вечером, выковыривая зубочисткой буквально глыбы мяса после замечательной Тхундульмы, (тушенные овощи внутри мясного рулета!) он впервые решил спросить:
– Наталья. А куда бы тебе самой хотелось поехать отдохнуть на выходные?
Она почесала затылок, затем отдёрнула непроизвольно руку:
– Извини. Дурацкая привычка детства. Может, в Луна-парк?..
– Луна-парк, так Луна-парк… Только придётся снова в кроссовках.
– Договорились!
 
Луна-парк подавлял.
Михаил знал, конечно, что это – просто чудовищно увеличенный, и оснащённый по последнему слову техники, Диснейлэнд. В котором взрослые мальчики могут и пострелять, играясь в спецназ. И на лошади поскакать – уже как ковбои. И с динозаврами врукопашную схватиться, и в пещере с сокровищами сокровища найти, и злющих пиратов, охраняющих их переколотить… Причём всё это абсолютно достоверно. И – абсолютно безопасно.
При входе висела гигантская интерактивная карта, и стояли мониторы с картами поменьше – со звуковыми или текстовыми пояснениями. Наталья выбрала со звуковыми:
– Когда я читаю, я хуже запоминаю! – ага, автоматически отметил Михаил, аудиомоторная память. Сам он прекрасно помнил план и основные аттракционы. Ещё бы: каждый День Статистика шеф «корпоративил» здесь – оплачивая целый день дуракаваляния всем… Оправдавшим ожидания!
– … сможете прекрасно провести время в самом пугающем месте – Пещере Скелетов, в которых и самых мужественных проберёт до дрожи! Затем монорельс доставит вас на… – пока бубнил приятный чёткий голос диктора, он просто оглядывал территорию. Ничего не скажешь: комплекс реально огромен. Пять или шесть квадратных километров экзотического не то – сада, не то – аквапарка, да ещё с горами и джунглями…
– Вот. Я выбрала. Хочу – в Пещеру Скелета!
– Поехали. – он подозвал минитакси.
Чиркнул кредиткой по таксофону. Порядок. Шофёр вежливо кивнул. Теперь автоматика передаст его код в диспетчерскую. И там на контрольной панели загорится первая сумма за услуги Парка…
Дорога заняла минуты полторы: скоростными лифтами и подземными супертоннелями разрешалось пользоваться только штатному спецтранспорту.
Вагончик у входа в чёрное жерло скалы уже поджидал. Он снова чиркнул кредиткой. Открылся турникет. Они вошли и сели. Наталья, оглядываясь на двинувшиеся вперёд стены и свод, опасливо схватилась за его плечо:
– А нас… А нам ничего плохого не сделают?!
Он собирался было спросить, зачем тогда они здесь. Но передумал:
– Сделают, конечно. Но мы ведь за этим и пришли – подбавить адреналинчику в кровь! – и, уже серьёзней, – Ничего не бойся. Обойдётся без членовредительства!
Она ткнула его кулачком в бок:
– Ещё чего! Я никому не позволю навредить твоему… Члену!
Ворота закрылись, и они какое-то время ехали в кромешной темноте, только вагончик под ними дёргался резко то влево, то вправо. Внезапно пол под ними словно ушёл вниз, и завизжав и заорав, они понеслись в… Пучины Ада!
Именно эти картины предстали их взорам, когда вагончик выровнялся, и снова поехал горизонтально!
Ну, прямо по Святому Писанию: тут и жарили грешников, и варили. И даже раздирали на части! Это казалось не столько страшным, сколько омерзительно кровавым: в крови было всё – и тела, и интерьер (если котлы с серой можно так назвать), и руки чертей, орудовавших трезубцами и кочергами. Михаила поразил один старик: он висел над чаном с кипящей смолой, медленно погружаемый туда начиная с ног… Вот уж если не знать, что это – андроид, можно поседеть от истошно-душераздирающих криков!
Наталья теперь держалась за его плечо обеими похолодевшими до ледяного состояния ладошками, и поминутно вздрагивала, когда какая-нибудь из гигантских летучих мышей касалась их затылков или спин то крылом, то когтистой лапой.
Из стены вдруг выдвинулась тоже – когтистая лапа, но с добрый танк размером, и им пришлось нагнуться: иначе сцапали бы!.. Наталья треснула кулачком его по колену, почувствовав, что он содрогается. Но не от страха:
– Хватит ржать! Я испугалась! А если бы схватило?!
– Если бы схватило – вон! Видишь котёл? Все грешные девушки, которые не слушаются старших, попадают в кипящий воск, и из них делают фигуры для музея!
Она оглянулась – как раз вовремя, чтобы завопить, и врезать ладошкой по черепу, подлетевшему к ним на крылышках, как у голубя! Череп тоже завопил – словно сирена тепловоза. И шваркнулся о стену пещеры! После чего медленно съехал по ней на пол, где его тут же подобрали и затолкали в ближайший колодец, отсвечивающий огонькам и сполохами.
– А там – что?
– А там – топки. Кого не варят в котлах, или не жарят на сковородах здесь, – он обвёл рукой, – там используют как дрова. Ну, кидают в печи. Сам, правда, не видел – коллеги попадали. Рассказывали. Попасть в горнило не слишком приятно – потом за шиворотом много золы… Так что не хочу пачкаться. Стараюсь не выпадать. Да и тебе… Берегись!
Он нагнул её голову почти вовремя: мохнатый, словно шмель-переросток, птеродактиль, шлёпнулся прямо Наталье на спину! Пока Михаил отдирал его когти от кофты, и вышвыривал за борт вагончика, тот истошно орал, и съездил-таки пару раз крыльями ему по башке! Настырная зараза! В тот раз удалось просто увернуться…
– Это – кто такой был? Чёрт?
– Нет. – Михаил ругался сквозь зубы, разглядывая царапины, – Это называется птеродактиль. Динозавр такой. Летучий. Кусается и царапается. Вот! – он продемонстрировал набухшие кровью длинные узкие разрезы на руках.
– Ни-че-го себе! А царапины… Заживут? Они не… воспалятся?
– Да нет, что ты… Это – просто краска. В которую уже введён антисептик, обезболивающее и коагулянт – на случай, если и правда, прорежет кожу.
– Всё равно… Неприятно.
– Тю! – она удивлённо взглянула, наверное, не ожидая, что он применит её любимое словечко, – Мы же за этим и пришли: развлечься! Кстати, готовься!
– К чему? – в тоне сквозило неподдельное напряжение, брови нахмурились.
– Сейчас нас сбросят в жерло вулкана!
– А-а-а… Э-э-э… Я не хочу! Как… Остановить?! Я не умею летать! – по мере того, как вагончик подъезжал всё ближе к краю ужасного разлома, высотой побольше, чем Гранд-каньон, она ёрзала и порывалась выскочить, оглядываясь назад всё чаще.
– А-а, ерунда. Никто не умеет. Но не бойся: мы… Не умрём. Во всяком случае, не сейчас! – он не хотел говорить, что будет