Так называемый "искусственный интеллект" - это выдумка «айтишников». На самом деле под ним понимается лишь усилитель вычислительных возможностей естественного интеллекта человека, как социального или коллективного существа, чувствительного к иному миру, то есть, способному представить себя находящимся в идеальном мире.
Разумеется, человек только представляет себя существующим в нем, но в действительности он находится в материальном мире. Идеальный мир находится в человеческом сознании. Человек же является в мире сознания только в качестве образа самого себя. Причём интеллект человека есть лишь средство, да и то абстрактное, такого представления.
Единственно на что способен человек относительно иного мира, так это абстрактно думать о нем и наивно непосредственно представлять в виде образа то, как он понимает понятием явление - мыслью - существо иного мира - идею, в существование которой он верит в объективном виде невидимого и молчаливого духа.
То, что "технари" называют "искусственным интеллектом" уже отстраненным, объектным образом показать человеку, то есть, самому себе, то, как он представляет идеальную реальность, тем самым создавая из наличного материала объёмную иллюзию, фантом своего присутствия в ней.
Не лишним будет нам, любезный читатель, вернуться к пространству и времени, в которых осуществляется наше существование. Именно в них мы и находимся не только материально, но и идеально. Только идеальное пространство и время имеют иную размерность, иную топику и метрику, чем материальный пространственно-временной континуум. В силу собственной идеальности пространство или место и время иного мира или мира сознания трансцендентно самому сознанием человеку. Эта трансцендентность выражается в том, что в нем, в этом месте и времени, есть все места и времена.
В результате перевода на язык материального мира быть везде и всегда означает быть нигде и никогда конкретно, локально.
Вот что на самом деле скрывается под таким выражением "быть нигде и никогда". Это означает, ни много, ни мало, "быть везде и всегда". Но как это осуществить в материальном, локализованном мире? Никак, нигде и никогда.
Поэтому иной мир и является человеку в чувствах трансцендентным, а в уме абстрактным.
Иной мир, вечность есть у тебя в голове идеальным образом, а не в мире в материальном виде. Есть ли иной мир только идеальный образ мира материального? Конечно, нет. Он есть образ самого себя в виде человека, находящегося в материальном мире. Поэтому материальный мир является человеку не в том виде, в котором он есть, а в человеческом виде субъективным образом, существуя объективно, то есть, независимо от воли или желания и сознания человека.
Так называемое "объективное содержание" его сознания объективно в той мере, в какой субъективно, то есть, доступно для восприятия в качестве факта. Но это восприятие того же самого сознания, которое сознает себя субъективным или имеющим отношение к субъекту, существующему уже объективно, о чем он узнает от другого субъекта, узнающего или признающего его в качестве реального или социального, себе подобного существа.
Интересно, существует ли человеческое сознание объективно, в смысле независимости от работы мозга человека? Нет, если оно является функциональной способностью человеческого мозга. Но если сознание есть приёмник человеком мыслей, как явлений идей, то его головная работа вызвана миром идей, не миром вещей, правда, может быть, по поводу мира вещей. В этом смысле сознание принадлежит сознающему, в пределе мыслящему субъекту.
И тут не может не возникнуть вопрос о том, может ли его сознание контактировать с чужим сознанием прямо, в мысли (мысленно), а не посредством слов? Даже если сознание является открытой системой или структурой мысли, то как быть с ним при его субъективной (индивидуальной, вернее, личной) неповторимости, как души? В мысли оно открывается духу в виде идеи, а не другой душе. Другой душе одна душа открыта чувству. Здесь не следует путать мысль с чувством, полагая телепатию передачей мыслей на расстояние.
Между тем по самому своему смыслу слово "телепатия" означает передачу на расстояние только и одно только чувство, но никак не мысль. К тому же не следует путать мысль с понятием, которое выражается словом, как его смысл.
На днях читал книгу Петра Успенского "В поисках чудесного". В тринадцатой главе этой книги он пишет, как в середине 1916 года у него был телепатический сеанс с Георгием Гурджиевым на даче в Финляндии. Тогда Успенский экспериментировал, делал упражнения по концентрации внимания, ставил на себе "опыты", которые назвал "постами". Как можно интерпретировать слова Успенского, чтобы не потерять нить смысла, как нить Ариадны, в лабиринте таинственных слов мистика? Конечно, игра воображения, которая разыгралась в сознании Успенского не могла появиться без изрядной доли внушения такого авторитарного учителя, каким был мистик Гурджиев.
Но до каких пор, границ распространяется внушение, а с каких пор начинается то, что Гурджиев называет воспоминанием себя и пробуждением от сна? Можно подумать, что он внушил Успенскому, как своему ученику то, что говорит с ним про себя так, что тот воспринимает, улавливает ("слышит") мысленные вопросы учителя. Чем же воспринимает? Ушами ("слышит мысли") или самим мозгом, или сознанием, а может всем своим существом? Но само пробуждение от так называемого "сна сознания", означающего для Успенского преображение его сознания для узнавания, припоминания себя и наблюдение им того, что в состоянии "сна сознания" находятся случайные прохожие, с которыми он встречается на улице после чудесного случая "умственного разговора" ("факта") на даче, говорят о том, что эти явления есть уже его заслуга, результат работы или, как пишет сам Успенский, "упражнений" ("духовных экзерсисов") собственного припоминания себя в качестве Я.
В чем собственно заключается необычность, чудесность случая Успенского? В том, что с ним «разговаривал про себя», то есть, «мысленно» Гурджиев. Одно дело, говорить с самим собой, наедине, про себя. И совсем другое дело, чтобы с тобой говорил таким уединенным образом совершенно другой человек, пусть учитель, но чужой, а не ты сам. Если это реально, то нет никакого уединения, значит, в тебе есть не только ты, но и другой. Но это страшно. Если чужой может самопроизвольно поникать прямо в тебя, в твою душу, то ты беззащитен перед ним. Даже внутри себя тебе не спрятаться от другого существа. Где же тогда личная автономия? Если мы признаем факт телепатии, то мы вынуждены будем признать и то, что думать, понимать есть то же самое, что чувствовать, переживать, и говорить. Но это не так.
Но как все же можно "слышать мысли" чужого сознания, когда оно не говорит с тобой, с твоим сознанием вслух словами и молчит? Этот тот случай, о котором говорят, что молчание само говорит за себя?
Как можно слышать мысли, если люди обычно слышат слова? Слышать мысли, - это, мягко говоря, необычно. Ведь мысли мыслят, обдумывают, осмысляют, осознают, а не слушают и слышат. Слушают и слышат слова для того, чтобы их осмыслить, обдумать в мыслях смысл слов.
Опять же в мысленном разговоре с собеседником думающий проговоривает слова, а не мысли, только не вслух, но про себя, не про собеседника же. Каким образом другой субъект может слышать то, что не предназначено для его слуха, для чужих ушей? Да, никаким образом, - это точно. Иначе и быть не может. У меня порой возникает сомнение в такой способности со-мыслить со мной и самому богу, ибо с ним можно непосредственно быть не в мысли, но в вере.
Правда, потом, подумав, поразмышляв, нельзя не вывести из мысли то, что бог в качестве духа идеален и в самом себе, как в идее, явлен в мысли не только для меня, но и, разумеется, для себя, ибо мысль есть явление идеи.
Тем не менее мне невдомек, понимает ли меня бог в мысли? Является ли он свидетелем акта моего мышления, сомыслит ли мне. Это так, если и только если он есть Я, а я являюсь Я, есть его явление в потоке времени. Он вечно есть Я, я же есть на время и в нем есть на своём месте в качестве самого себя. Для меня важно быть в мысли Я или мыслящим, единым с мыслью. Я как мысль есть явление идеи бога или духа.
Но где эта идея является, как идеЯ? В моем сознании. Но моё ли оно собственно? Может быть, и не мое, но я осознаю его в качестве своего. Лишь в этом случае возможно то, что имеет смысл назвать телепатией, как уже не передачей чувств на расстояние, но мыслей, ибо такое полное распределение (дистрибуция) мыслей между передатчиком и приёмником мыслей, как частями ментального целого в качестве "общего места" (топоса) мысли, вполне имеет место быть осмысленным. Тогда взаимное понимание "конгениев мысли" становится результатом транзита смысла в мысли.
Контакт в мысли возможен ввиду уже не общего для мыслящих мира, чего добиться очень сложно, ибо в представлении того и другого субъекта мысли он является уникальным (неповторимым), но общего сознания.
Между тем у каждого мыслящего свое сознание и только ту бога его сознание общее для всех мыслящих. Именно поэтому телепатический сеанс возможен уже не в чувстве веры, но и в мысли идеи, только в боге, как в духе Я.
[justify] Причём эта идея, как таковая, и является богом в том смысле, что есть идеальное явление самой себя, или идея идей. Она одна для многого и многих. В отношении к многим божественная идея и есть Я. В этом смысле бог есть Я в духе и дух Я. Бог есть Я в духе не только в том смысле, что он воодушевлен, точнее, одухотворен сам, ведь он и есть сам дух (не то выходит сапожник без сапог, который всех обул и в результате ему самому не достались сапоги), но и в том поэтому, что он есть Я в себе. Следовательно, если я или вы, читатель, в духе, то мы есть явления
