Что из этого следует? То, что бог есть дух в моем или вашем, читатель, Я. Но есть ли бог дух в своём Я? Само собой разумеется, он весь, целиком находится, сосредоточен в Я, как дух.
Так как бог есть совершенство, точнее, совершенный, то главное для человека, стремящегося к совершенству, нацеленного на него, становиться Я. Средством осуществления такого становления в нашем случае является бытие в качестве человека, человеческое существование. Быть Я - это являться человеком. Во мне или в вас, любезный читатель, Я имеет человеческий характер. В нас Я неотмыслимо от человечности.
Признание же себя в качестве сверхчеловека есть свидетельство сумасшедшего. Поэтому преодоление себя, как человека, является симптомов безумия, что видно на примере Фридриха Ницше. Тот обезумел от представления себя в качестве сверхчеловека, что он и есть бог. Ницше умер, да здравствует новый бог! Вот какую злую шутку с ним сыграло Я. И все почему? Потому что Ницше перепутал себя, как явление, с тем, что является во всех самим собой, Я.
Главное, что Я есть везде и всегда, где и когда есть люди. Но есть ли Я помимо человека? Трудно ответить на этот вопрос. Если есть сущность, то она проявляется. По-существу, Я проявляется в людях. К сожалению, человек точно не знает, проявляется ли Я ещё в ком-либо ещё, помимо него или такого же человека, как он. Конечно, он верит и предполагает, что, наверное, его явлением может быть и кто-то иной, например, уже не душевное существо, а разумное существо, вроде инопланетянина, или, тем более, духовное существо, как ангел. Чем не явление божественного Я ангел? Такого рода явление должно быть идеальным. Но это явление бога для себя. Не говорю, что оно зеркальное, но для бога.
И потом такого идеального рода явление есть то, посредством чего, как идеи, является Я человеку таким образом в его сознании, что он узнает, припоминает и признает Я уже не просто своим, но в качестве самого себя. Человек осознает самого себя в виде Я, имеет самосознание. Поэтому зачем ему знать Я помимо себя или подобного ему существа? Он и с подобными себе существами с трудом ("трудом души") еле справляется.
Человек "великодушно" признает существование Я в другом, как Ты, будучи поставлен перед фактом материального присутствия другого. Для чего поставлен? Для осознания своего эгоизма в силу сосредоточенности явления Я на том, кому оно является, на самом себе. Зачем ему ещё явление Я помимо своего или подобного ему, как в случае инопланетянина, то есть, тоже телесно материального существа, но более разумного, чем он и потому непонятного? Тем паче, что он обитатель другой планеты, а землянин в силу своего ума ещё никуда не летал, кроме несчастной Луны. Ему так тяжело думать, что тяготения Земли цепко держит его в своих объятиях.
Что до ангела, то тот в силу своей идеальной природы является человеку только в мысли, как идея, которую он представляет в образе того, что ему предлагает в игре его воображение. Ведь идея является человеку в материале его сознания, нарушая извечный порядок явлений материальной природы.
Таким порядком сложился круг явлений Я на Земле. Вот почему человеку не с кем контактировать прямо на уровне Я, нежели с самим себя и другими людьми, будучи ограниченным кругом земного бытия. Что тогда остаётся делать? Правильно, фантазировать, то есть, не только мыслить, думать, но и придумывать то, чего он наверняка не знает. Чего же или кого он не знает? Бога, духа или ангела и разумного существа. Всех их он знает лишь в качестве образа и подобия самого себя.
Что в таком случае делать богу? Ничего, кроме того, чтобы являться человеку в качестве его самого, человеческого Я. Зачем делать лишние движения, давая повод человеку превратно их истолковать? Он сам это сделает, исказив до неузнаваемости божественный образ и начнёт ему поклоняться, подменив им, магической, религиозной или какой другой искусственной, технической симуляцией, того, кто единственно есть Я во всех.
В итоге последним прибежищем смертного является смерть. Она освобождает человека от жизни в качестве страдания. Мёртвые не страдают, ибо страдают только живые. Именно живые верят, надеются и любят вечную жизнь. Для мёртвых есть только вечная смерть, как успокоение от суеты жизни. В этом заключается смысл смерти. Смысл же жизни заключается в страдании. И какой это страдание имеет смысл, если человек смертен? Естественно, никакого, кроме того, что заключается в самой жизни, - в том, чтобы жить. Смысл есть в жизни до тех пор, пока она есть. После смысл есть лишь в смерти.
Наивно верующие в сказки скажут, что смысл жизни заключается не в страдании, а, напротив, в счастье. С ними можно согласиться, если полагать счастье исключением из страдания, как правила. Жизнь есть правило, а смерть - исключение из неё.
Имеет ли смысл вечная жизнь? Имеет, если понимается в качестве вечного покоя. Это и есть рай смерти. Если же такая жизнь понимается в качестве вечного движения, беспокойства, суеты, то она есть ад жизни.
Но что такое ад смерти и рай жизни? Рай жизни есть любование, созерцание того, что любо-дорого. Что же любо-дорого? Твоё творение. Так бог любителя своим творением миром и в мире человеком, как венцом творения. Естественно, он любит рай ангелов, мир идей. Но ему ещё милее его иное - человек, которого он создал из праха, из ничто, вложив в него все и, прежде всего, самого себя, как духа, в виде разумной души.
Что же есть ад смерти? Это состояние не любования, но страха от падения с высоты положения. Через творение всего из ничего в мир бога, в духовное царство вошло отрицание, которое нашло выражение в "падении ангелов", которое символизирует негативную реакцию идеального мира на материальное воплощение Я, на творение человека.
Может ли находиться в вечности смертный? И если может, то в качестве кого? Кто или что есть вечно? Другими словами, бог есть "кто" или "что"?
Бог есть "кто". Тогда кто он есть? Он есть Я. Как Я бог есть творец своего воплощения - явления Я в виде человека. Что же есть бог? Дух, сознающий себя в мире материи. Мир материален. Он идеален в духе, в сознании бога. Сознание бога есть реальность мира. Сознание человека есть отражение бога в мире творения.
Мир для человека является творящим произведением, тем, чем человек творит себя, будучи уже сотворенным богом. В этом смысле его творение является не самим излучением, лучом творения, но его отражением, рефлексом, спекуляцией в себе. Именно в отражении скрывается соблазн творения - иллюзия, ложь, как подмена реальности. Это ложь повторения. Но она изживается в повторении без повторения. Реальность или истина творится через отрицание в его преодолении.
Одно дело умозрительная спекуляции и совсем другое дело - техническая симуляция (объективация) идеальной спекуляции субъекта, которая при всей своей субъективности имеет объективный характер.
Эпилог
Так вышло, что семнадцать век стал для меня тем местом во времени, в котором я стал самым собой. Было ли это на самом деле или случилось только в моем сознании, - какая разница? Суть дела творения, вернее, пробуждения Я состоялась во мне. Знаком этого личного события и стал семнадцать век.
Главное, что это событие случилось в моем сочинении. Это место в пространстве текста служит местом ссылки. Я все ссылаясь на него, но никак не могу туда попасть. Моё путешествие в прошлое, в семнадцать век, напоминает мне езду в незнаемое, через вечность. Это сродни тому, как если бы я отправился в путь к искомой цели - в прошлое - через будущее и застрял в вечности настоящего, в котором встало время, отказавшись от смены состояний. Шёл в комнату, но попал в другую.
