Ментор.
Снова душа Ивана оказался с Ментором комнате, откуда нет выхода.
-- Ну, что, помог тебе старик Шубин при аварии в шахте?
Иван всё ещё не отошёл непрожитую им жизнь. Не верилось, что всё напрасно.
-- Эй, самоубийца! Ты меня слышишь?! – Ментор повысил «голос».
-- Да. Я всё ещё переживаю.
-- Чего-то ты разнюнился? Ты же сам отказался от всего этого. Так помог тебе старик Шубин?
События в шахте «сорокалетней давности» мгновенно пронеслись перед Иваном. Он вспомнил, ощутил, заново пережил, как он отваливал камень с ноги Шпалы. И тут же пронеслось воспоминания о маме. Детские обиды.
-- Наверное… Наверное помог, когда я камень отваливал.
-- Конечно, помогал! – казалось, что у Ментора хорошее настроение. – У каждого человека есть ангел-хранитель. И где много нежити всякой, то там тоже есть «противовес» -- свой охранитель.
-- Какая нежить? – Иван был удивлён.
-- Обыкновенная. Среда агрессивная для человека. Думаешь, что просто природа убивает в шахте?
-- А кто? – Иван возмутился. – Природа. Метан выделяется из всего гниющей органики. Это закон природы. Деревья падали много тысяч лет, потом заносились пылью, землей, гниение без доступа кислорода. Вот оттуда и метан.
-- Как же туп и глуп! – Ментор рассердился. – За тысячи, миллионов лет, думаешь, метан не вышел бы? Это не нефть с её пустотами! И она образовалась не так вы думаете. Самодовольные тупости!
-- И как всё образовалось? – Ивану было интересно позлить Ментора.
Впервые завязалась дискуссия. Иван оттягивал время от следующего «варианта».
-- Расскажи!
-- Вот помер бы нормально, так и всё узнал! А так – не расскажу. Там живёт нежить! Тебе не понять. Можешь называть их бесами. Как вы шахту начинаете, там нежить приходит в движение. Вот и посылают высшие силы охранителей места и людей. Их задача – помогать людям. Они взаимодействуют с ангелами-хранителями шахтёров.
-- Если такая мощная защита, то почему люди гибнут, обвалы? Вы же можете всё остановить. Предупредить.
-- Вас предупреждают. Ангелы орут вам в ухо. Но вы не слышите. Вы слышите себя. Также и с «Шубиными». Их ангелы выталкивали из шахты. Но они шли. Кому-то нужно было доказать окружающим, что они могут это сделать – выжечь газ, кто-то за деньгами был готов сунуться в пекло, кому-то просто не хватало острых ощущений, кому-то славы отчаянных смельчаков не хватало. А потом они прибывали сюда. И наверху была дискуссия. За каждую душу, битва идёт. Из ада считали, что они самоубийцы, а из рая, говорили, что они жертвовали ради других. И по «Шубиным» решили так, пусть снова отправляются в шахты, и сами выбирают, на чью сторону им становиться. Снова ВЫБОР! И тот, с кем ты в шахте был, а он был на твоём месте, выбрал СВЕТ! И помог он тебе вытащить Шпалу из-под завала.
-- То-то я ещё удивился, что так легко камень откатился. Думал, что так хорошо подкопал. Жаль, что не могу сказать «спасибо» ему.
-- Он знает.
Казалось, что Ментор радуется за поступок Шубина.
-- Теперь, он в рай попадёт?
-- До Суда времени много. Но и добрых дел он сделал уже немало в бестелесной оболочке.
Ментор был доволен своим «учеником».
-- Вот ты, Иван! – впервые Ментор обратился по имени. – Вспомни, что кричал, кого звал Шаповалов под завалом?
-- Мусю. Собаку свою. Мне послышалось, что Люсю.
-- Вот! Одинокий мужик звал, переживал за собаку. У него и дочери есть, но они выросли. Не нуждались в его опеке, любви, а вот собака… Тварь бессловесная, любящая не за деньги, ни за золото и меха, а потому что её любят. А ты, прожив немало, о чём сожалел?
Иван молчал.
-- О себе переживал, что молодой умираешь. Вот запущу тебе вариант, когда проживёшь жизнь один. И помрёшь также, посмотрю, о чём ты жалеть будешь. Вас бесы при жизни учат, что нужно любить только себя. А вы и любите. И когда помираете, то жалеете только себя. Не о детях или родителях печётесь, не о том, что не завершили дело какое-то важное. А то, что не насладились жизнью, греховными делишками своими! Ты хоть о матери вспомнил. Вот и помни о ней.
-- Скажи, Ментор… -- Иван подыскивал слова. – А они… Родители. Мама и папа, где они? В раю… или… в…
Слово «ад» Иван не мог выдавить из своего сознания.
Ментор молчал. Спустя длительное время:
-- В раю. И хоть не нужно тебе об этом говорить, но именно благодаря материнской душе, ты и выжил. Помни об этом.
Иван молчал, переваривая услышанное.
-- Знаешь, Ментор, я при жизни много раз пытался вспомнить маму. Смотрел на её фотографии, но как-то не мог. Нужно было вспомнить сознанием, подсознанием. Не могу выразить. Мозжечком. Так, чтобы ощутить её. Помню только торт на мой день рожденья она сделала. Тогда голод был. Я не помню, понимаю, что родители мне всё самое лучшее отдавали. Но сладкое редко было в доме. А тут торт… Два коржа, между ними какое-то варенье или джем. Обмазанный кремом – масло со сгущёнкой. Кремовый такой цвет получился. Вкусный. Я много раз при жизни просил тётушек делать такой торт. Сам пытался. Потратил кучу денег, заказывая самым лучшим кондитерам такой торт. Но не то. Не тот вкус. У сестёр мамы получалось что-то близкое, но не то. Они и признавали, что мама лучше их с детства готовила. Маму смутно, размыто помню. Отца вообще не помню. Пятно размытое вместо лица. Только на фото. А вот тот торт… Всегда. Ярко. И запах помню, вкус. Я его ел несколько дней. Родители по кусочку маленькому съели. Говорили, что они не хотят сладкого. Это когда я вырос, немного изучил время 90-х, понял, что они от всего отказывались, чтобы меня накормить и вылечить. А я…
Иван замолчал.
-- А ты всё промотал и спустил свою жизнь в унитаз, в море, в воду, одним словом. В твоём случае – одно и то же. У тебя даже друзей нет. Повторюсь, ты не о ком не жалел, да, и после твоей смерти жалеть о тебе некому. Ты не был интересен партнерам по игре, только твои деньги. Потом не был интересен кредиторам, только твои деньги, имущество, которое ты не заработал, а досталось по наследству, твои внутренние органы для продажи. А сам ты не нужен был. Никому. Ты слушал бесов, которые тебе внушили, что любить нужно только самого себя. Вот и полюбился. Сам долго шёл к этому. Упорно. У меня нет эмоций, я не могу злорадствовать, желать, сопереживать, но так тебе и надо. Бог сказал же вам: «Возлюбите ближнего своего как самого себя!» А вы? Лишь для себя. Демоны вам внушили, а вы и поверили. Готовые убивать ради себя любимых. Так скоро и приблизите Страшный суд. Своей ненавистью друг другу.
Иван молчал, вновь переживая воспоминания о матери, продумывая, что услышал от Ментора. Ему было одиноко, страшно. Он вновь ощутил себя тем маленьким мальчиком, когда за мамой и папой закрылась дверь, а он стоял и плакал в коридоре. И стыд… Волна стыда накрыла его за свою жизнь. Длинную, никчемную, эгоистичную. Только для себя, только во имя себя, все остальные нужны лишь удовлетворения собственного эго. Как стыдно!!! Как животное! Хуже! Животные помогают друг другу! А он… Он уже всё осознал, всё понял, но изменить уже ничего невозможно. НИЧЕГО! НИКОГДА!
Ментор первым нарушил молчание:
-- Молчишь?
Иван помолчал, потом выдавил из себя:
-- Мне стыдно, очень стыдно, что жил как… как скотина. Для себя, только ради себя. Если мог вернуться и извиниться… Но это невозможно.
-- Быстро до тебя дошло.
Ментор, хоть и говорил, что у него нет эмоций, но было видно, что он удовлетворён. Или у него были всё-таки эмоции? Потом продолжил:
-- Некоторые с первого захода раскаивались, ну, а некоторым нужно несколько сотен жизней прожить, чтобы понять. Значит, надо закрепить пройденный материал!
-- А, может, не надо? – с надеждой в голосе спросил Иван.
-- Надо, надо. Миллиарды вариантов тебя ожидают впереди. Не я придумал мироустройство, не я придумал такое наказание – истязание для самоубийц. Я всего лишь исполняю то, что предначертано. Вперёд!
Вариант № 7.
Холодно. Опять холодно. Кажется, что холод никогда не кончается. И темно.
Иван просыпается от холода. Трёт плечи. Дрова догорели в печке-буржуйке. Угли уже подёрнулись пеплом, только красные огоньки пробегали под серым слоем. Иногда порывы ветра хлещут по стене снегом. Тепло ещё быстрее выходит.
Присел на корточки, из стопки газет взял верхнею, скомкал, сунул в топку, сверху поленья. Пламя резво занялось. В трубе загудела тяга. Ветер на улице, задувая в трубу печи, усиливал процесс горения.
Протянул ладони, потом потёр плечи. Подкинул дрова. Теплее стало. Посмотрел на часы, скоро полночь.
Иван сбежал из Москвы в Сибирь. Сибирь всех примет. Всем места хватит. И живым и мёртвым.
По знакомству, на первое время, устроили помощником машиниста снегоуборочной машины СДП-М.
Звучит, конечно, гордо – «помощник машиниста»! В перспективе может стать машинистом! Но не локомотива, а снегоуборочной машины. «Снегач» -- так называют железнодорожники между собой. Выглядит как вагон с лопатой и крыльями спереди. Не самоходный. Локомотив нужен, чтобы сзади толкать. Но помощник машиниста!
Работа как работа. Она везде работа. Тяжелая. Снег идёт в Сибири восемь месяцев в году. И засыпает железнодорожные пути. Вот и катается снегоуборочная машина, очищая пути. Толкает её локомотив сзади. И вся жизнь зависит от локомотива. После сцепки, подаёт сжатый воздух по магистралям, электроэнергия, и СДП-М оживает. Готов к подвигам!
Прожектор ярко освещает путь, с помощью пневматики опускается основная «лопата», она может поворачиваться немного вправо-влево, а если и этого мало, то по бокам сложенные «крылья» могут встать в боевое положение, и тогда площадь захвата снега увеличивается. Пять метров, без малого! И можно не только путь очищаться, но и между путями, обочину. Снег сваливается в одну сторону. До семидесяти километров можно разгоняться. Зверь!
[justify] Когда стоишь у пульта управления, двигаешь рычаги золотников, поднимая «лопату» или расправляя «крылья», снег в
