Кровь Земли

понравилось с ними работать. Они отказались наотрез, мотивируя, что без России они засохнут и старые уже. Им всего-то было по тридцать пять лет. У одного был даже вполне понятный английский. Говорили, что ностальгия их съест изнутри и сопьются на чужбине.
         Скотников долго, внимательно посмотрел на меня, молча, потом затянулся сигаретой. Выдохнул.
-- Вы не типичный американец. Вам действительно это интересно?
-- Конечно.
-- Когда я только перебрался в Штаты, у меня спрашивали: «Как дела?» Я подробно рассказывал как дела у меня. Пока не понял, что всё это лишь дежурная фраза, которую прививают с детства. И всем на самом деле наплевать как у меня дела. Здесь не с кем поговорить по душам. Просто поговорить. Коллеги? Их интересуют только производственные темы. Что-то не так – иди к психологу. У детей в подростковом возрасте возникает депрессия, хандра, сами родители их пичкают таблетками, вместо того, чтобы просто поговорить, пообщаться, узнать, что тяготит их ребёнка.
-- А в России не так? Я просто не жил так долго там. Командировка.
         Он снова посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом. Потом вымучил из себя американскую улыбку.
-- А давайте выпьем?!
-- Давайте. Только не очень много.
         Мы уже давно стояли на пороге дома Скотникова. Он подряд выкурил две сигареты. В руках крутил зажигалку.
         Поднял зажигалку на уровень глаз, щёлкнул ею.
-- Видите зажигалку?
-- Да. И, что в ней такого особенного?
-- Это зажигалка австрийская IMCO. Модель 6700.
-- Извините, но чем она так знаменита? Вот «Zippo» я знаю. Многие пользуются одноразовыми зажигалками, спичками. А эта… Я видел в старых фильмах.
-- О! Эта легендарная зажигалка! Австрийцы начали её выпускать то ли в 1904 или в 1907году. С ней армии прошли и первую и вторую мировые войны. Я помню, у моего деда с фронта, трофейная была такая. Он до смерти курил и пользовался ею. Потом дядька забрал её и по пьяни потерял. Или украли. Советские солдаты её любовно называли «вдовушкой».
-- Хм. А почему так?
-- Потому что как вдова – безотказная на секс!
-- Понятно.
-- Она гораздо лучше раскрученной американской «Zippo». Я уж не знаю, сколько производитель заплатил режиссёру «Крепкого орешка-2» за то, чтобы Брюс Уиллис бросил именно такую зажигалку на керосиновый след и самолёт с террористами взорвался в воздухе, но эта сцена всему мира запала в память. С другой стороны. В моей зажигалке колёсико спрятано внутрь. И если грязные или мокрые руки, то огонь ты всегда добудешь. Более герметичная, крышка у «Zippo» с её запатентованным звуком открывания, быстро разбалтывается, при падении гнется, петля, изнашивается. А здесь, ещё, вот смотрите! – сигарета в угол рта, морщится от дыма в глаз – вытаскивает баллон, куда заливается бензин. – Видите – свеча! Я уже не говорю, про «шторку», которая опускается для обеспечения усиленного доступа воздуха, чтобы лучше горело! И вот… из-за массового безумия о вреде табака, эта фирма с историческими корнями, прекратила своё существование! Тысячи людей остались на улице.
-- Вы сильно расстроены?
-- Да! Чёрт побери! Я сильно расстроен! Мир безумен! Зачем бороться с табаком? Почему побеждает заведомо слабая зажигалка! Мир сходит с ума! Мало кто замечает это! Все слишком погружены в себя. Это всё заговор!
-- Может, пройдём в дом? А то гости Билла и Эшли уже поглядывают в нашу сторону. Завтра будут судачить в баре, что управляющий напился и нёс чушь. А там, глядишь, и руководству донесут.
-- Эти? – он посмотрел в сторону дома, откуда мы пришли. Народ там стоял у порога.
         Сотрудники приветливо помахали Скотникову.
         Он помахал в ответ.
-- Эти могут. Доносительство у них в крови. Они не прошли через ужас 1937 года. Хотя, может, и не заметили этого при Гувере и Маккартуре. А в России стучать нельзя!
-- А! ГУЛАГ!
         Евгений с презрением посмотрел на меня.
-- Что вы можете знать, австралийцы, о ГУЛАГе! Только из фильмов, да, пары-тройки книг. Не знаете – не трогайте эту тему.
         Мы вошли в дом. Планировка такая же, как у соседей. Наверное, тут у всех такая.
         Обстановка чисто холостяцкая. В зале диван. Большое продавленное кресло, большой телевизор. Большой музыкальный центр. По комнате раскиданы вещи. Несколько футболок, рубашки. В доме сильно пахло сигаретами и сигарами. На журнальном столике стояла огромная пепельница, набитая окурками сигар, всевозможных сигарет.
         Там же стояла открытая коробка кубинских сигар. Стояла цилиндрическая упаковка с китайскими сигаретами. Раскрытая пачка с арабскими сигаретами. И пачка американских. Кажется, в курении Джон был неразборчив. Что угодно, лишь бы это можно было курить. Как же он ненавидит мир и самого себя, что ускоряет собственную кончину как может.
         Он ушёл на кухню.
-- Что будете пить?
-- Может, для начала чай, а потом уже и посмотрим?
-- Можно и чай. Обычный чёрный?
-- Да. На ваш вкус. Молока, я понимаю, у вас нет?
-- Молока у меня нет. Но есть лимон.
-- Очень хорошо. С лимоном.
         Вошёл на кухню. Минимум посуды в открытом шкафу. Он мыл кружки. В раковине было пять тарелок. Видимо, чистые кружки закончились. На кухне стояла на видном месте кофе-машина, Одна из последних моделей. Стоимостью не менее пятисот долларов. Опять пепельница, забитая окурками.
-- Пока думайте, что будете пить после чая. – он открыл холодильник. Там находились не менее десяти бутылок водки различных марок.
Была и русская «Столичная» и польская, израильская, из стран бывшего СССР.
         Он увидел, как округлились у меня глаза.
-- Штампы мышления аборигенов. – он хохотнул. – Все считают, что если русский, то нужно дарить водку. Вот и дарят. А, может, и пытаются споить, чтобы занять моё место. Кто их знает этих американцев.
-- Я сам, честно, до сих пор не понимаю американцев. – подыграл я ему.
-- О! А я о чём вам толкую всю дорогу! Они уже не те американцы, что были раньше. Трудолюбивые, двигающие прогресс и науку вперёд! Сами уже ничего не делают, не думают. Нанимают, переманивают таланты со всего мира. Потому что их система образования прогнила напрочь. И эту же систему тиражируют по всему миру. В Советском Союзе была прекрасная система образования в школе. Англичане её скопировали, адаптировали под себя, теперь со всего мира богатые родители отдают своих отпрысков учиться бриттам. Платят за это большие деньги. А тем временем их вербуют там, переформатируют. Как говорил товарищ Гитлер, гореть ему в аду: «Кто владеет детьми – владеет будущим мира!»
-- Он так говорил?
-- Где-то читал. Может, цитата не точная, но близкая к тексту.
-- Он во многом был прав, как управлять сознанием масс. И современные политтехнологи взяли это на вооружение.
         Скотникова, хотя, он, вроде, и трезвел понемногу, но явно тянуло к пафосным речам. Его тянуло выпить и поговорить. Вот только пить ему не нужно. Ночь длинная.
         Пока закипал электрический чайник, Джон закурил.
-- Как же сигнализация? – я показал на противодымный датчик.
         Его светодиод моргал, показывая, что он исправен.
-- А! – он беспечно махнул рукой – Скотчем залепил отверстие.  Ничего он не сработает. Всё нормально. Не переживайте.
-- Периодически проходит же инспекция. Они осматривают, проверяют работоспособность.
-- Ко мне не заходят. Во-первых, я тут как мэр этой деревни. Во-вторых, начальник службы безопасности Гейтс – мой товарищ. Мы – два одиноких волка. И судьбы в чём-то схожи. Хотя, он – служака до мозга костей, а я – сугубо гражданский. Но жизнь нас побила сильно. Во!
         Он закатал рукав рубашки. Вся рука была огромным шрамом от чудовищного ожога. Он был различных цветов. От синюшно синего, с переходом в багровый, красный, малинового. Было видно, что где-то участками не хватает кусочков мышц. Кожа была местами как плёнка, слабо отсвечивающая в свете электрической лампы. Он сжимал кисть в кулак и разжимал, показывая руку. Было видно, как работают мышцы и сухожилия. Очень неприятно.
         Он раскатал рукав.
-- Мне неприятно. А уж окружающим и подавно. А вы ещё крепкий орешек. Некоторые бегут в туалет. Их тошнит.
         Он затушил окурок. Прикурил новую сигарету.
-- Их тошнит. – продолжил он. – А мне с этим жить до смерти.
         Он был готов взорваться, но остановил себя, уставился в окно. Чайник отключился, оповестив лёгким звонком.
-- Чай. – напомнил я.
-- Ах, да! Простите. Вы-то здесь ни причём. А я вываливаю на вас своё горе.
-- Пока вы ничего не вывалили. И даже ничего толком не рассказали. Ни про Ближний Восток, ни про Россию.
-- Зачем вам это?
-- Я очень любопытный. И одно дело услышать о стране со слов туриста, который восторженно будет рассказывать, где он был, или наоборот всех  клясть, потому что во время визита к проститутке у него порвался презерватив, и он привёз жене нехорошую болезнь, а потом его ещё и обокрали, и он не привёз своей тёще подарок – мумифицированный фаллос фараона Рамзеса II. А другое дело услышать от того кто проработал там длительное время. Окунулся в их жизнь не с парадного входа, а с чёрного. Кто испил горькую чашу эмигрантской жизни, жизни гастербайтера до дна. А то, что касается парадного входа, я всё это прочту в путеводителях для туристов. Я был в России и на Ближнем Востоке. Не скажу, что там понравилось. Не из-за природных условий. В Австралии, поверьте на слово, очень много мест, где ад покажется раем. Просто я не понял ни русских, ни арабов.
-- Так у вас коммерческий интерес?
-- Скорее академический.
-- Что же вас интересует? – он разливал чай, резал лимон.
-- Что вы сочтёте возможным мне поведать. Начните сначала. Как вы оказались на Ближнем Востоке. Понимаю, что у вас накипело на душе. Выговоритесь. Я не психолог – денег с вас не возьму.
-- Вот уж спасибо вам за это! – он усмехнулся.  – Чай с сахаром?
-- Нет. Сахара выделяются в необходимом количестве в организме при приёме пищи. Так, что сахар употребляю крайне редко.
-- А я отказался от сахара, когда кушать было нечего в России, тогда все продукты только детям. В том числе и сахар. А потом и привык. Но сахар ем иногда, особенно, когда надо подумать крепко или не спать. Сахар с кофеином бодрит и заставляет совершать подвиги. Кстати, вы знаете, что это русские придумали пить чай с лимоном.
-- Не знал. Лимоны растут в России?
-- И лимоны растут тоже. На юге, да и в парниках. Ещё при царе монахи выращивали лимоны на Соловецких островах. Это на Севере страны.
-- Не знал.
-- Всё просто. Когда в Россию пришёл костяной фарфор, то от чая он окрашивался в коричневый цвет. В то время, как понимаете, не было современных средств для мытья посуды, щёлок, да песок. Вот