полу.
-- Ездил по делам по окрестным городам, и купил подарок маленькому хулигану.
-- Ой! Что вы! Не нужно! Вы и так спасли ему жизнь!
-- Нормально. Он теперь почти мой крестник. Как в Китае говорят по такому случаю. Знаете?
-- Нет. И что?
-- Если ты спас жизнь человеку, то несёшь всю жизнь за него ответственность.
-- Вот катался, увидел вертолёт, и решил купить. Я помню, что ему нравится катать вертолёт по полу.
-- Да. Это его любимая игрушка. Когда летают над полем и городом беспилотники или квадрокоптеры, он любит на них смотреть и пытается побежать за ними.
-- Он хорошо бегает. Либо пилотом станет или чемпионом по лёгкой атлетике.
-- Я вчера разговаривала с мужем по скайпу и рассказала ему про вас. Он заплакал. Очень любит сына. И знает, как он умеет быстро бегать и ускользать от внимания и опеки.
-- Ну, и зачем вы ему рассказали? Он далеко, не сможет вам помочь ничем. А вы его расстроили ещё больше. Ни к чему всё это было. Приехал бы, так и поведали ему о достижениях наследника.
-- Не я, так другие ему сообщили.
-- Какие другие?
-- Он же не один в командировке. Много сотрудников с нашего городка там. А о вчерашнем событии судачит весь город.
-- Я никому не говорил. И никого не видел.
-- А здесь не надо никому ничего говорить. Все знают друг друга, и все знают про всех.
-- Вон, к Скотту приехал шеф безопасности, докладывает ему о событиях, происшедших в его отсутствие. И про нас тоже рассказал. Наверняка. Джон мне звонил, спрашивал, как мы себя чувствуем, не нужна ли помощь.
-- М-да, оперативно у вас тут всё происходит. Прямо как интернет городской.
-- О! Интернет, по сравнению с нашим городом – это низкоскоростная сеть. У нас передача информации происходит гораздо быстрее. И обрастают подробностями, которых не было.
-- Надеюсь, они нам не приписывают адюльтер?
-- Нет, конечно. Что вы! Никто не сомневается в вашей честности. Просто рассуждали, кто виноват.
-- Валите всё на меня. Я скоро уеду.
-- Я так не могу. Вечером ко мне приходило много соседей. Даже с соседней улицы. Весь вечер обсуждали.
-- Да. Мало у вас тут информационных поводов для обсуждения.
-- Да. Всё крутится вокруг компании и городишка нашего. Так вот. Муж очень просил вас найти и повторить приглашение на его день рожденья. Очень просил. Он лично хочет пожать вам руку. Ну, и меня он ругал. Но понимает, что сын у нас как ртуть. Не углядел и он уже на другом конце улицы. Мы между собой называем не Майклом, в Меркурием. Как ртуть.
-- Отдайте его, когда вырастет в Остин. В университет. Больше всего вырастил олимпийских чемпионов в стране. И будем потом гордиться. А я буду старым, в доме престарелых, тыкать палкой в сторону экрана телевизора и говорить, мол, это я спас жизнь этому мальчишке. А остальные старики будут мне кричать: «Да, заткнись ты уже! Мы твою историю уже тысячу раз слышали! Надоел!»
-- Вы придёте?
-- Приду. Гостей много будет?
-- Не мало. Я и Джона пригласила. И начальника безопасности тоже пригласила. Я его боюсь. Он как обезьяна. Горилла. И очень большой. Многие жители вспомнили, что у мужа день рожденья и сами напросились. Приходите. Мы вам будем очень рады. Да, и Майкл тоже будет рад.
Она погладила сына по голове. Он недовольно убрал голову. Что-то буркнул на своём птичьем языке.
Всё внимание на коробку с вертолётом.
-- Ну, что будущий лётчик или олимпийский чемпион, давай, посмотрим.
Мальчик счастливо запрыгал на месте, хлопая в ладоши.
Раскрыли коробку. Вставили батарейки в пульт, в вертолёт. Мальчишка тянет руки. Мам его, несмотря на его протесты, оттащила. Я начал пробовать завести.
Лопасти пропеллера начали вращаться, наращивая обороты, я тронул джойстик управления вверх. Вертолёт приподнялся. Пацан взвыл от восторга, пытался вырваться из цепких рук матери.
Теперь нужно вытащить всю семейку на улицу. Сделал подъём вертолёта, зависание, потом начал движение, мальчишка наконец-то вырвался и побежал за вертолётом, протягивая руки, сшибая по ходу движения предметы, игрушки.
-- Может, пойдём на улицу? А то Майкл разнесёт полдома или сам поранится.
-- Давайте. – она согласилась.
Мальчику объяснили. Он понёсся к двери. Вертолёт я посадил на пол. Отдал ему в руки.
-- Аккуратно неси, а то сломается и не будет летать. Понял? Ты же уже взрослый и не должен ломать игрушки. Взрослые же не ломают игрушки. Правильно?
Он согласно замотал головой. Казалось, что она оторвётся. Оделись мать с сыном, пошли. Я сделал несколько кругов. Потом посадил вертолёт. Передал пульт Майклу:
-- Хочешь сам?
Пульт в его руках, свои руки сверху. Аккуратно вместе управляем полётом вертолёта. Смешно то, что мне самому понравилось управлять этой игрушкой.
Когда понял, что он более-менее справляется с управлением, то передал управление полностью ему.
Только, предварительно подвёл летательный аппарат поближе к дому Скотта и поставил боком к ветру.
Мальчик оправдал мои ожидания. Не прошло и пол минуты, как вертолёт врезался в окно Скотта.
-- Ах! – только сказала Эшли.
-- У-у-у! – взвыл Майкл.
-- Тихо. Ничего страшного. Идём, малыш, мы спросим разрешения у дяди и заберём свой вертолёт. Мама будет охранять пульт. Отдай маме пульт управления.
Майкл отдал матери пульт. Я взял его за руку. Пошли к чужому дому.
Нам навстречу вышли двое мужчин. Одного я узнал сразу – это был Скотников - Скотт. Второй – здоровенный мужик, под метр девяносто. Весь квадратный какой-то. Квадратное лицо. Квадратная челюсть. С левой стороны лица от носа, под глазом, в сторону шеи шёл прямой шрам. Широкий, зашит не косметическим швом. Края кожи собраны, видно, что стежки широкие, грубые. Так шьют в полевых госпиталях, армейских медицинских пунктах, когда нужно оказать первую медицинскую помощь. Неотложную. Шрам потом не шлифовали. Обычно при таком «махе» ножом повреждается тройничный нерв, но этому «квадрату» повезло. Подвижность левой половины лица не пострадала.
Всё лицо в мелких шрамах. Это не следы от неосторожного бритья. Так часто бывает, когда осколки от камней ранят лицо, оставляя в коже следы породы.
Видны тёмные точки на лице. Это как татуировка поневоле. В ранки забивается порода, и пятно остаётся навсегда. У шахтёров так часто бывает. И эти точки навсегда остаются в качестве несмываемых следов. Так бывает у шахтеров, когда в порез забивается угольная пыль. Как татуировка поневоле.
Уши поломаны у мужика. Неровная форма. Неправильная. Да, и нос тоже явно перебит был в двух местах. Но дышит носом, значит, выправили. Резкая носогубная складка. Большие губы сильно поджаты. Большой квадратный раздвоенный подбородок.
Глаза глубоко посажены. Возле глаз паутинка глубоких морщин. Они отличаются по цвету. Так часто происходит, когда человек несколько лет проводит в горно-пустынной местности и вынужден постоянно щуриться от яркого света, песка.
Брови срослись в одну.
Широкие скулы.
Кепи сидит на голове, козырёк слегка согнут, но видны глаза и брови.
Форма на нём полувоенного образца. Но как сидит! Как человек носит форму, сразу можно сказать служил ли он в армии. Сколько лет служил. На этом форма сидела как влитая.
Широкая грудь, бицепсы перекатывались под рукавами.
Кисти рук испещрены мелкими шрамами. Большие вены хорошо видны под кожей. Даже ногти у него и те квадратные. Аккуратно коротко обрезаны. Без маникюра.
Размер обуви, думаю, сорок шестой – сорок седьмой. Ботинки армейского образца.
На поясе справа полуоткрытая кобура. В ней «Глок – 21». Хороший пистолет. Только вот сорок пятый калибр, на мой взгляд, лишнее. Видимо, сработала привычка с армии. С левой стороны висит нож. Не позёрский, типа мачете огромных размеров, а армейский нож, такой часто используют спецназовцы. Компактный, функциональный, хорошо сбалансированный. Его можно держать прямым и обратным хватом. Рукоять потёртая. Не новый. Наверное, из армии.
Оба мужчины улыбаются широкими улыбками.
-- Джон, Рональд, ради Бога, извините. Майкл осваивал новую игрушку. Вот, -- взмах в мою сторону – подарил.—Эшли оправдывается.
-- А! Этот тот знаменитый спаситель!
Здоровяк протягивает руку.
-- Рональд Гейтс. Шеф местной безопасности.
Его рука по размеру как моя ступня.
Трясу. Не смогу охватить полностью ладонь. Ребро ладони набито тренировками, жесткое, как доска. Под основаниями пальцев чувствуются мозоли. Представился.
-- Джон Скотт. Старший в этом городишке. Случайно исполняющий обязанности мэра, если хотите.
У этого рука тоже жёсткая. Рабочая. Чувствуется, что мужчина часто занимается физическим трудом. Рукопожатие крепкое.
Оба подают ладонь прямой, открытой, при этом слегка открывают её перед непосредственным рукопожатием. Это говорит, что уверены в себе, своих силах. Даже чувствуют своё превосходство передо мной.
-- Наслышаны о вашем подвиге. – Рональд смеётся.
Голос низкий, хриплый.
-- Да, уж, подвиг. Выскочи Майкл на треть секунды раньше, то я бы сидел бы со вчерашнего дня в вашем участке и давал бы показания.
-- Мы с ребятами по кадрам изучили это событие. Могу сказать, что или большой везунчик или прошли великолепную подготовку контраварийной езды. Знаю только двух человек, кто бы сумел в такой ситуации среагировать и избежать столкновений.
-- Просто повезло. Много приходится по стране на машине перемещаться. Вот и научился. Поневоле. Часто на дорогу выскакивают животные. То еноты, то олени. Приходится быть настороже.
-- Да. Повезло.
Гейтс внимательно смотрит на меня сверху вниз и что-то обдумывает. Задумчиво трёт подбородок.
-- Надеюсь, вертолёт не разбил вам окно, Джон? Я готов компенсировать. Просто мальчик первый раз управляет вертолётом.
-- А это. Ерунда. – Скотт машет рукой – Он у нас единственный ребёнок на весь город. Поэтому ему можно всё. Спасибо, что не задавили его.
-- Знаете, я не хочу привлекать к себе внимание по этому поводу. Если бы я просто проехал в свой мотель, то и никто бы не узнал о моей скромной персоне.
-- Это вы ошибаетесь! – Джон грозит пальцем.
-- Почему?
-- Всякий незнакомец у нас берётся на учёт. Вы приехали. Произвели хорошее впечатление в баре. Хорошие чаевые. Не задавили единственного ребёнка. Не наорали на мать. Мы все знаем, какой Майкл бегучий. Он может в пять секунд исчезнуть из поля зрения. И тут какой бы родитель не был, он не уследит за ним. Такой уж он и есть
