Злополучный мячик. Ногой его достаю из-под машины. Слегка подпинывая мяч перед собой, несу мальчишку в сторону дома, откуда, он, по моим предположениям, выскочил. Там стоит женщина.
Она стоит, молча, руками закрыв рот, сдерживая крик. Глаза круглые, зрачки расширены от ужаса. Не дышит.
Подошёл поближе.
-- Мадам. Ребёнок ваш?
Она, молча, кивнула, не отрывая рук ото рта.
-- Заберите!
Ох, как много мне хотелось сказать в лицо этой курице! Овце драной! Дуре набитой! У неё вместо мозгов папье-маше! Таким размножаться нельзя! Всё равно не уследит за потомством! Всё погибнут! А людям потом осложнение!
И как потом этим людям в Центре оправдываться, мол, не усмотрел! А на хрена тебя тогда сукиного сына учили езде на автомобиле! До инстинкта, до рефлекса! Антиаварийно! Как отрываться от наружного наблюдения, да, так, чтобы в аварию не попасть! Или уходить от погони! Чтобы ты мины объезжал, чтобы от пуль ускользал! Ты должен смотреть и видеть! Предугадывать ситуацию! Управлять ею, а не плыть как собачье дерьмо на дощечке по речке! И вот эта школа и спасла мне выполнение задания, а мальчишке – жизнь!
Мамаша протянула руки и схватила мальчишку. Прижала его к себе. Взгляд по-прежнему безумен.
-- Мадам. Вам нехорошо? Вам помочь?
Она лишь слабо кивнула головой. Взгляд почти немигающий, смотрит на меня, прижимает ребенка и непрерывно его гладит. Ты так, девушка, дырку в нем протрешь.
Вернулся к машине, подогнал её к дому этой мамзели.
Быстро огляделся, когда был в машине, и когда вышел. На удивление, нет свидетелей. Нет соседей. Тихо. За шторами, что ли наблюдают?
Мадонна, мать её! Стоит где стояла, гладит своего наследника! Тот уже начал выкручиваться из рук матери. Непоседа.
Подошёл, взял за локоть.
-- Давайте, я вас в дом проведу.
Она лишь кивнула. Того и гляди тётя умом тронется, надо будет скорую вызывать, чтобы её из ступора выводили. Или инфаркт приключится.
Дом хороший, добротный. Два этажа. На первом зал и кухня. Усадил её на диван, сам на кухню, В холодильнике нашёл бутылку воды. Ей стакан, себе другой. Принёс в зал, всунул в руку.
-- Пейте.
Сам показал пример. Действительно пересохло в горле. Я бы сейчас полстакана виски бы с удовольствием употребил. Залпом.
Она дрожащей рукой, стакан о зубы бьётся, выпила. Много пролила на рубашку.
-- Лучше?
-- Да.
Она даже не сказала, выдавила из себя. Откуда-то из глубины груди.
-- Как вас зовут?
-- Эшли.
-- Всё хорошо, Эшли. Мальчик жив. С ним всё в порядке. Нет травм. Может, вызвать неотложную помощь для вас?
-- Нет. Я сейчас отойду. Всё прошло.
-- Ну, и ладно. Давайте, я пойду. А вы приходите в сознание постепенно. Муж скоро приедет?
-- Через три дня.
-- Понятно. У вас есть тут родственники, знакомые, чтобы они посидели с вами, а то вы испытали стресс.
Она покачала головой.
-- Нет. Здесь нет никого. Тут все лишь сотрудники Компании. Все коллеги и соседи поэтому.
-- Ну, у вас же всё хорошо. Я пойду.
-- Прошу вас. Подождите. Посидите немного. Мне уже лучше. Побудьте. Мне страшно. Спасибо!
-- Пожалуйста!
Я сел на край кресла. Оглядел зал. Я его и раньше успел осмотреть, но сейчас просто, явно, как нормальный обыватель впервые попав в чужой дом.
На полу игрушки. Немудрено. Ребёнок – непоседа. Старается поддерживать порядок в доме. Пыль вытерта. Пол чистый. Вещи на местах. Много фотографий. Конечно, везде сын. Но есть и фото с мужем. Вот свадьба. Поженились они явно молодыми. Видны их вехи. Путешествовали они немало. Вот на фоне Эйфелевой башни. На верблюдах на фоне пирамид. Судя по красочным рыбкам – погружались с аквалангами на Гавайях. Много фото. И они всё старше и старше. По моим подсчётам, они лет двадцать в браке, прежде они сумели родить ребёнка. Вот она беременна. Месяцев восемь, думаю. Папаша, похоже, присутствовал при родах. В халате, шапке одноразовой медицинской набекрень, держит новорожденного на руках. Уже не молод. Глаза ошалелые у отца. А могли потерять этого сорванца.
А вот и глава семейства на фоне буровой. Местность не здешняя. Вот он перепачканный нефтью, с огромным разводным ключом в руках. И тоже счастливо улыбается.
А вот он на какой-то презентации. Стоит на фоне интерактивной доски и что-то рассказывает большому коллективу. Значит, выбился в менеджеры. Значит, чего-то может и знать. И это тоже хорошо! Это я удачно зашёл!
Надо как-то разговор поддерживать и выводить женщину из ступора.
-- Неплохой дом. Давно здесь живёте?
-- Уже скоро как пять лет будет. Дом не наш. Компании. Хотите выпить?
-- Нет. Спасибо. Я в баре выпил пива. Полагаю, что хватит. Боюсь, если остановит местная полиция, то будут неприятности.
-- Здесь нет полиции.
-- Как это? Дикий Запад? Так там были шерифы. Какая-то власть, какая-то полиция.
-- Здесь служба безопасности Предприятия. Они и есть полиция и суд, и прокуратура, и адвокаты, и присяжные.
-- Никогда не слышал.
-- Преступлений не бывает. Ну, может, кто-то выпьет лишнего в баре, и всё. Если что-то посерьёзнее происходит, то его увольняют немедленно, вышвыривают из города. Поэтому все ведут себя тихо и примерно.
-- Знаете, Эшли, я обратил внимание, что дома у вас…
-- Одинаковые?
-- Да. Одинаковые. Вам это не испугало?
-- Нет. Я удивился. Много путешествую. Но ни разу не встречал подобного.
Она медленно встала, медленно отпустила мальчишку на пол, он тут же помчался к злополучному мячу. Схватил его и понёс мне. Протянул.
-- Вы ему понравились.
-- Шустрый мальчик.
-- Да. Он такой. Понимаете, он у нас желанный. Мы только поженились, а муж получил большую дозу радиации. Что-то пошло не так на буровой, и был выброс радона очень сильной концентрации. Большая доза облучения Он долго лечился. Ну, как мужчина он … у него всё в порядке. А врачи нам не советовали заводить детей. Могли быть отклонения, мутации… -- она потёрла виски – А потом, когда прошло больше десяти лет, и врачи разрешили нам заводить детей, оказалось, что я не могу выносить… Три выкидыша. Это было ужасно! Невыносимо! Была депрессия! Я хотела покончить с собой! Мы хотели детей. Очень. Но я не могла стать матерью. Хотела освободить Билла, чтобы он смог себя реализовать как отец с другой женщиной… Но он меня остановил. Он всегда был со мной. И вот у нас есть Майкл… И его могло не стать сейчас…
Она зарыдала, в ладони, наклонившись к коленям.
Пацан удивлённо посмотрел на маму, потом на меня, скорчил гримасу, собираясь вслед за мамой заплакать.
-- Тихо. Тихо. Всё позади. Сейчас сын начнёт плакать с вами. Успокойтесь. Выпейте воды.
Она откинулась назад, быстрыми движениями ладоней вытерла мокрое от слёз лицо.
-- Да. Да. Нельзя плакать! Нельзя.
Посмотрела на сына. Тот не понимая, побежал к маме, уткнулся ей в колени.
-- Спасибо вам. Спасибо. Я не знаю как жить если случится такое… непоправимое.
-- Всё хорошо. Я пойду.
-- Посидите. От вас веет надёжностью. Как за каменой стеной.
Угу, мне ещё интрижки не хватало с благодарной мамашей.
-- Хорошо. Только обещайте, что не будете плакать. Я не знаю, что делать, когда женщина плачет. Чувствую себя полным болваном.
-- Хорошо. Обещаю. Вы к нам надолго?
-- Не знаю, как пойдут дела. Ищу участки для бурения.
-- Тут все ищут участки. Вернее искали. – она махнула рукой – Как начался сланцевый бум, так все сошли с ума. Сейчас это уже прекратилось. И скважины законсервировали, так и не начав толком качать нефть.
-- А почему вы не уехали? Здесь же нет работы.
-- Работы нет, но за неё платят сотрудникам.
-- Если не сложно, то поясните, я не понял.
[justify]-- Нам, вообще-то запрещено болтать с незнакомцами, но вам я расскажу. Начали искать здесь нефть только в начале бума. Результаты были обнадёживающими. Даже пошла первая нефть. Большое месторождение. И не сланцевое, как предполагалось сначала, а настоящее. Но потом резко заморозили добычу. Скважины законсервировать. Все работы свернуть. Оставили здесь, в городке, двести сотрудников с семьями. Обслуживают это поле, сохранили семьдесят процентов от среднего заработка. Работы, вроде и немного, и платят хорошо. Обязательное повышение квалификации. И командировки и на учёбу. Мотаются по другим объектам. За это тоже дополнительно платят. Но здесь тоскливо. Все жрут друг друга как пауки в банке. С виду всё благопристойно. А на самом деле – слухи, сплетни, интриги. За всем следит начальник службы безопасности. Бывший военный. То ли «зеленый берет», то ли «морской котик». Страшный, ужасный человек.